— Эх, не хотела я задерживаться, но такие знаки леса не принято игнорировать. Веди. Это твоя охота. Я не вмешаюсь, даже если из-за этого добычу упустим.

И я побежал вперёд, уже видя придавленную траву чуть дальше. А за этим следом и другой — уже в стороне. Постепенно во мне стал разгораться азарт, с каждым новым следом он звал меня всё сильнее. Я чувствовал, что добыча всё ближе. И замер лишь на миг, когда следы разделились, но хватило одного взгляда, чтобы понять какой старый, а какой свежий.

И снова дикий полёт по утреннему лесу. Мамина защита для ног была гораздо лучше, чем те кожаные сапожки. Я идеально чувствовал поверхность, но при этом я мог игнорировать острые камни, не боясь поранить ногу. И теперь я совершенно не скользил, эта пряжа будто цеплялась в землю, лучше даже, чем обычные шерстяные носки на болоте. Единственной сложностью для меня мог стать песок, но здесь его не было.

Зайца я заметил раньше, чем он меня, но брошенный кинжал, пусть и попал ровно в то, место, куда я и целился, вонзился в землю. Заяц же просто исчез. Нет, не исчез, он переместился мне за спину и, судя по звукам, пытается удрать! Ну, уж нет! Одним прыжком я добрался до кинжала и побежал за удирающим зверем.

Вира держалась на довольно большом расстоянии, но не теряла меня из виду. Так что она довольно громко прыснула со смеху, когда я промазал второй раз. Ну, всё, ушастый, добегался! Я тебя тут сейчас на фарш пущу!

Снова подобрал свой кинжал, развернулся и побежал за серебристым пятном, размывающимся от скорости. На прямой я был существенно быстрее, но заяц легче менял направления, оставляя меня на долгие мгновения позади, каждый раз, когда сворачивал в сторону. Да ещё и эти его прыжки. Как иронична природа, раз дала столь сильную стихию такому слабому зверю.

Снова сократив разрыв между нами, я приготовил ловушку для зайца. Сначала кину в него кинжал, а потом сразу камень. Не думаю, что в зайце хватит стихии на два прыжка подряд, иначе бы он уже ускакал от меня прочь, я бы и увидеть его не смог.

Вывернул ногу, предугадывая движение зайца, не дав ему взять отрыв, прицелился и метнул камень! Решил начать с него и не прогадал — заяц заметил направление и перенёсся мне за спину, я одним движением развернулся и метнул кинжал. Попал! Лезвие чиркнуло серебряного зайца по боку, но этого было недостаточно. Я уже был готов бежать за своей законной добычей, но он снова перенёсся.

Я редко глянул за спину, замер на месте, слушая и оглядываясь. Пусто. Причём он точно перенёсся куда-то далеко, иначе бы я заметил следы крови. Так увлёкся, что не заметил, как ко мне подошла Вира. Увидел её уже прямо перед собой, кланяющейся.

— Ты чего? — с оторопью спросил её.

— Ты Призрачного Патриарха ранил! Ух, вернёмся, будешь звездой у охотников! Этого засранца ещё никто не смог даже задеть! А тут целый бок распорол! Между прочим, легендарный зверь! Лет сто ему уже точно есть, а может, и больше. Никто толком не знает, сколько лет этому неуловимому зайчику, но все утверждают, что встретить его — к большой удаче! А уж ранить — так это даже не к удаче, а к полному познанию за год!

— Скажешь тоже. За год стихию не познавали даже древние герои.

Вира только хмыкнула, а потом рванула в глубину леса. Откуда-то издалека прилетел раскат грома, и я сорвался вслед за ней. Раздосадованный и злой. Всего пара сантиметров в сторону цели, и я бы смог убить легенду охотников. Всего пара сантиметров моей неловкости отделяла меня от того, чтобы стать легендой в нашей деревне. А там и до легендарного героя не далеко. Но я оказался слишком косым, даром, что заяц не я, а он.

Минут через тридцать начался густой ливень. Гроза рокотала уже не вдали, она то и дело ослепляла, заставляя меня оступаться, замедляла наш бег. Вира то и дело поскальзывалась, пусть ей это и не сильно мешало бежать дальше. Но она пару раз с завистью посмотрела на мою обувку. Чувствую, скоро у мамы не будет отбоя от заказов на такую же.

Скоро бежать стало откровенно тяжело, воды было столько, что казалось, плывёшь в озере, а не бежишь по лесу. Потом вода вовсе поднялась до пояса, и Вира обратилась выдрой. Изящной и гибкой, очень похожей в воде на змею. Её сине-зелёная шерсть вспыхивала стихийным светом в каждой вспышке небесного огня. Она и человеком была необычайно красивой, а в образе выдры — будто выпустила то, чем была на самом деле. Собственно, так и было на самом деле — стихия и зверь — части нашего естества. У каждого зверя есть своя стихия и человек. У каждого человека есть свой зверь и своя стихия. У каждой стихии есть свой зверь и человек. Великие звери — это сами стихии. Каждый из них может стать человеком, но такое бывает редко.

Разве что слон, говорят, не любит ходить с хоботом и больше времени проводит в образе человека.

Я выбился из сил очень скоро. Вире-то что — вода её стихия, но я терял силы слишком быстро. Мало того, что вода вытягивает из меня стихию, как бы я с этим ни боролся, но почуть-чуть терял постоянно. Так ещё и идти в ней было очень тяжело.

— Хватит. Такой дождь — это тоже знак. Лезь на дерево и жди, а я пока поплаваю.

Так вот я остался один. Стихии внутри почти не осталось, но я как-то особенно легко хватался за кору, поднимаясь всё выше. Только на середине пути до меня дошло, что так высоко мне не нужно залезать, но впереди показалось небольшое дупло, так что я долез и до него.

Ползти оказалось очень просто — я даже не хватался за ветви руками, опираясь на них только ногами. Руки, словно звериные лапы с когтями, легко ухватывались за мельчайшие неровности. Я аж затаил дыхание — это же уже звериные повадки во мне! Месяц с начала познания, а я уже чувствую зверя в себе!

В дупле затаилась какая-то птаха. Я резко потерял интерес и спустился чуть ниже, чтобы не пугать беднягу. Замер на крупной ветке, наслаждаясь стихийной мощью грозы и ливня. Мир бесновался, выплёскивал скопившуюся силу вовне! Такие ливни случались всего пару раз в году, не чаще! В деревне на этот случай каждый дом был обмазан специальным зельем, чтобы не пропускать воду внутрь. И, судя по всему, мама использовала его же на моей одёжке. Молодец она, расскажу ей потом, как классно она всё сделала. Даже карманы на кофте сделала, чтобы можно было спрятать от воды руки.

Скоро меня сморило теплом и шёпотом природы. Боролся недолго, поддавшись сонливости.

Дымка стала подниматься над горной травой, а я плыл в ней, словно пробирался по мягкой перине. Вокруг пылало вспышками молнии небо, вода кипела в воздухе, тучи вились высоко над головой. А я плыл и плыл куда-то вдаль. Подо мной проплывали острова и моря, их разделяющие, чудные звери летали то тут, то там. И великая Птица Света, которую не считали великим зверем, но признавали её величие. Она пролетела подо мной, подобно самой молнии, лишь на мгновение блеснув узором перьев, ослепив.

Дождь закончился, небо прояснилось, в зенит вылезла Младшая, любопытно глядя на меня, такого крошечного. А я всё летел и летел куда-то. Меня тряхнуло воздухом, как было не раз, но я не потерялся, летел дальше. Тряхнуло ещё раз, затем и ещё раз. А потом стало трясти постоянно.

— Просыпайся уже! — донеслось до меня сквозь сон.

— Ещё пять минуточек…

Мне не хотелось терять этот сон, но чувство полёта сменилось чувством падения, я летел сквозь толщу воздуха, будто метеор, ускоряясь и ускоряясь. При этом меня то и дело трясло, принося отзвуки реальности.

Тяжело вздохнув, я всё же решился проснуться. Встряхнулся, открыл глаза и недовольно уставился в лицо Виры. Её лицо всё было измазано в крови, видимо, она удачно поохотилась. Настолько удачно, что даже не умылась толком.

— Вот ты соня! Я тебя уже минут десять пытаюсь разбудить!

— Летал я…

Неожиданно, Вира смутилась, зарумянившись.

— Извини. Ох, давно я не летала во снах. Всё чаще плаваю. Хотелось бы поплавать в небесах, словно они — озера, — она мечтательно закатила глаза.

— Умойся лучше, а то вся в крови.