Ничего страшного в том, что мой путь отличается от описанного папой…

Я подхватил книжку, которую очень берёг, стараясь не открывать лишний раз, всё равно уже наизусть знаю каждое слово в ней. Вот нужный абзац.

“Путь познания может очень сильно отличаться у разных идущих по нему. Не стоит зацикливаться на порядке прохождения этапов. Нужно слушать свою стихию, не бывает так, что путь прерывается, но бывает, что ты сам мешаешь себе найти этот путь”.

— У меня просто другой путь, да, пап? — прошептал я в пустоту, мама дёрнулась во сне от моих слов, и я замер, боясь дышать. «Спи, мама, всё хорошо».

Я не медитировал, боясь пустой головы. Когда стемнело, я лёг в постель, чтобы поспать. И всю ночь маялся мелкими кошмарами, полными образов того, как нас раскрыли и выгнали. Они менялись только началом, а конец всегда был один и тот же, нас изгоняли. Только под утро я смог взять сон в свои руки и выправить концовку. Маме все должны, её не смогут выгнать, некому будет вязать броню, лучше которой здесь не найти. А меня любит мама. Порченного или нет. Так что проснулся я в хорошем настроении. Мама уже тихонько готовила завтрак. Потом мы поели, почувствовал, что ей стало лучше.

После еды обнял её и побежал на площадку для тренировок. Было страшно, что опять выпаду из реальности, но меня манило туда. Это было почти как зов стихии.

Я уже подошёл к ограде, за которой была спрятана секретная детская берлога, когда мне преградила путь Дора, её ярко зелёные волосы светились под солнцем, будто крона дерева. Она встала передо мной решительно и даже зло, но потом почувствовала неловкость и потупилась, не зная, как начать разговор.

— Привет, Дора, — буркнул я. Всё детство уже казалось чем-то невероятно далёким, а зеленоволосая девочка ещё и навевала неприятные воспоминания о Алеме.

— Арен, — начала она без приветствия. — Как у тебя дела?

— Да… Эээ… Ну, всё хорошо, — и это было правдой. Впервые за месяц всё было хорошо.

— Я рада это слышать. У нас тоже всё хорошо. У Дирка было прозрение недавно… — она явно хотела что-то мне сказать, но не могла решиться. Что-то про Алема? Хм.

Девочка ещё немного постояла передо мной, а потом сбежала не попрощавшись. Вот и что это было? Нахмурившись, я ещё недолго смотрел ей вслед. Поправил сумку с кинжалом на поясе и пошёл дальше. Вчера я не обратил на это внимание, но сейчас заметил, что здесь мимо берлоги уже давно протоптана тропа. Как только раньше не обращал на неё внимания?

Тоже мне секретная берлога, да тут мимо неё целый торговый тракт проложен. Если так подумать, то все взрослые когда-то были детьми, так что все они уже побывали в этой берлоге и не раз. Я будто в одночасье стал взрослым, когда всё это понял. Почему только не видел всего этого раньше? И ещё, зачем взрослые поддерживают легенду секретности этой берлоги…

Как бы там ни было, я добрался до поля с охотниками. И снова, стоило мне прийти, как всё смолкло, а десятки глаз уставились на меня, парализуя волю. Тут же четверо выстроились передо мной и склонили головы.

— Мы признаём долг познания перед тобой, — проговорили они хором.

— А? Что?

— Твой танец в течение этих двух недель многим помог прорваться чуть дальше, а эти четверо получили больше всех. Все они прозрели во второй раз, просто глядя на тебя, — Дирк был удивительно серьёзным, что даже пугало. — Так что прими их долг и иди, продолжай, тут многие тебя ждут, даже стая волков пришла поглядеть, уже неделю вьются вокруг.

Я почувствовал жар, будто в мою голову залили горячий чай вместо крови, почувствовал, как весь краснею с головы до пят.

— Я принимаю ваш долг, — выдавил из себя и тут же пробежал мимо.

На меня все так смотрели, что я не мог сосредоточиться. И потому первый цикл выполнил обычный, как раньше. Это помогло мне немного расслабиться, а когда я начал свой изменённый цикл, пришла пустая голова. Я снова видел внутри себя незавершённый образ. Но сегодня я точно знал, чего мне не хватает.

Кинжал легко покинул ножны, лезвие удобно легло на предплечье. И образ тут же засиял в моём воображении цельной картинкой. И я начал очередной цикл, который действительно был теперь больше похож на танец, чем на тренировку.

У меня всё ещё не получалось сделать всё идеально, будто бы не было всех тех лет тренировок, когда я оттачивал точность движений, и теперь мне надо пройти весь путь заново. Но я уже видел пользу от новой тренировки, тело совершенно перестало уставать и даже более того постепенно стало наращивать темп.

Всё закончилось, когда уже начало темнеть, я рывком выдернул себя из состояния пустой головы, прервав танец на середине цикла. Не хочу больше пугать маму.

Вокруг, глядя на меня, медитировали все охотники, даже Дрим сидел среди них. А ещё здесь сидело множество зверей. Когда я прервал тренировку, люди стали подниматься, чтобы поклониться мне, благодаря за помощь в познании.

Да что такого я сделал-то?!

Среди зверей один внезапно стал обращаться в человека. Я уже перепугался, что среди нас зверь уровня познания человека, но потом увидел знакомые черты и успокоился. Это была всего лишь Вира, которая, очевидно, уже познала свою стихию и пробудила зверя. Жаль, я не успел рассмотреть — какого именно зверя пробудила Вира. Многие прочили ей быть левиафаном за её рост и тягу к воде, но его бы я заметил в толпе.

— Что, пытаешься понять, почему все сидели вокруг тебя и медитировали? — усмехнулась девушка и протянула руку, чтобы растрепать мои волосы.

— Почему же? — буркнул я, уворачиваясь от руки Виры.

— Идём домой, по пути расскажу, — девушка ухватила меня под руку и повела домой, как если бы я был её мужем, чем безумно смутила. Не то чтобы я был против, Вира очень красивая: сапфировые волосы и глаза, потрясающая фигура, волевое лицо. Но она на две головы выше здоровяка Дрима, а я и вовсе вдвое ниже неё. — Не считай себя сильно особенным, пусть ты и действительно особенный, этот этап, когда познающий впускает стихию в голову, полезен для остальных. Когда на такого смотришь — можно увидеть проявления своей собственной стихии. А ты — пророк, твоя стихия полезна вообще для всех. Так что долгов ты сейчас наберёшь преизрядно, весь в мать. Кстати, я признаю свой долг перед тобой, в качестве платы я буду водить тебя на охоту до тех пор, пока ты сам не решишь, что долг закрыт, или пока меня не заберёт с собой сборщик познания.

— Я принимаю твой долг, — снова буркнул я и тут же понял, что слегка обижен за то, что мой кровавый плод отдали без моего разрешения. И решил смягчить тон. — И принимаю твою плату.

— Вот и славненько, — прочирикала Вира, и я тут же узнал в этом звуке влияние её зверя. Тут же захотелось попросить показать его, но я сдержался, ещё насмотрюсь. — Выйдем через пять дней, ты к тому времени уже должен полностью освоить новую тренировку.

— Хорошо, Вира.

— Насчёт твоего познания. Я бы на твоём месте сосредоточилась на тех гранях стихии, которые ты уже открыл. Ты уже неплохо напитал тело стихией, привыкни к этому. Так же ты — пророк, научись контролировать эту грань. Я в своё время нахватала граней, в итоге забыла про первую, которую открыла. Если бы не это, плод бы и не понадобился… — последнюю фразу Вира прочирикала.

— Интересно, как ты теперь кричишь… — задумчиво пробормотал я и почувствовал, как дёрнулась рука Виры, я недоумённо посмотрел на стремительно краснеющую девушку. Чего это она?

— Ладно, дальше ты сам доберёшься, — сказала она уже у самой ограды и куда-то сбежала. Какие же девушки странные…

Дома меня крепко обняла мама, которая уже успела начать волноваться из-за того, что я пришёл по темноте.

— Я больше не буду так делать, мам…

— Не надо, сынок, не борись со стихией, пусть течёт в тебе свободно. И никого не слушай, делай, как чувствуешь, — мама нежно пригладила мои волосы. — Кстати, у тебя волосы немного поменяли цвет, похоже, что это уже твой взрослый цвет.

Я тут же схватил зеркало, чтобы поглядеть, но ничего не заметил, как бы ни вглядывался в корни.