Нет, они вовсе не спешили проскочить мимо путника, каждый возчик считал своим долгом притормозить и предложить слушающему подвезти его, но он лишь махал рукой, давая понять, что намерен продолжить свой путь пешком.

«Вот тот, кому поистине некуда спешить», — подумал Толик.

Нимет тоже придержал лошадей:

— Садитесь, уважаемый путник. Время близится к обеду, а села на горизонте нет. Мы довезем вас до ближайшей харчевни.

Слушающий бросил взгляд вверх, должно быть, определяя таким образом, пришла ли пора обедать, и согласно кивнул:

— И то правда, пора подумать о пропитании. Когда наступает время обеда, Всевершитель милостиво посылает нам возможность добраться до пищи телесной.

Нимет остановил фургон, и слушающий довольно резво для его уже немалого возраста перепрыгнул через борт.

— Может, желаете перекусить уже сейчас? У нас есть кое-что из дорожных запасов, — предложил Толик.

— Суета и спешка в таком серьезном деле не нужна. Подождем же и отведаем пищи в месте, для этого предназначенном.

Немного странный стиль общения братьев слушающих был почти заразителен, Толик поймал себя на мысли, что ему хочется ответить высоким стилем, может быть даже стихом.

«Нет, это уже слишком. Так мы все стихами заговорим», — одернул себя Анатолий.

Впрочем, их спутник был по большей части молчалив и задумчив. До самой харчевни он не проронил больше ни слова. Толик тоже не был расположен к разговору. Один только Нимет весело смотрел по сторонам, но с расспросами к спутникам не приставал.

Придорожная харчевня была полна народу. Заведение было простовато, и знать в нем редко останавливалась. Зажиточные крестьяне, небогатые купцы, путешественники среднего достатка — вот основные посетители. Местная знать предпочитала заведения побогаче. Если, конечно, была такая возможность — голод не тетка, а дорога есть дорога.

Что касается Толика, то он был чужд сословных предрассудков. Если уж сам хранитель держался ровно что с простолюдином, что с землевладетелем первой руки, его личному помощнику это и вовсе сам Всевершитель велел.

Свободный стол все же нашелся, чем путешественники и воспользовались. Слушающий сел за стол вместе с Толиком и полевым стражником, но не прошло и минуты, как к путешественникам подошел какой-то человек, по виду — купец средней руки.

— Брат слушающий, разрешите пригласить вас за свой стол.

Слушающий вздохнул:

— Если речь идет просто об обеде, то я не привередлив и готов удовлетвориться скромной пищей, которую подадут за этот стол.

Должно быть, слушающий имел в виду свою собственную трапезу. Толик с Ниметом пусть и не собирались шиковать, но отобедать хотели плотно. Впрочем, кто не угостит слушающего? Говоря о скромности своего стола, он явно преувеличивал. Если, против обыкновения, хозяин не накормил бы представителя братства за свой счет, всегда нашлись бы желающие его угостить. Тот же Толик не пожалел бы нескольких медных монет.

— Зачем же довольствоваться скромной пищей? — воскликнул купец. — Я закажу лучшее, что здесь есть!

— Не следует потакать телесным пристрастиям, — назидательно сказал слушающий. — Впрочем, и отказываться от угощения не слишком благонравно. У вас есть ко мне разговор, брат мой?

— Да, хотелось бы поговорить, — признался купец.

— Что ж, тогда идемте. — Слушающий вздохнул.

Было видно, что он не слишком охотно направился за купцом, скорее следуя своему долгу, чем искреннему желанию.

Купец и слушающий присели за дальний стол. Купец начал что-то рассказывать, темпераментно жестикулируя руками, слушающий время от времени кивал. Толику было интересно наблюдать за этим. Иногда слушающий вставлял короткую фразу и снова обращался в слух. Купец же говорил почти не переставая.

— Наверное, много у человека накопилось невысказанного, — прокомментировал Нимет.

Подали обед. Толик ел не торопясь, ему было любопытно, чем закончится история со слушающим. Через три четверти часа купец выговорился. Что он получил в ответ? Совет ли? Успокоение ли? По крайней мере, выглядел он довольным.

«Как порой бывает важно, чтобы тебя выслушали», — подумал Толик.

Купец так увлекся, что вспомнил об обещании угостить брата слушающего хорошим обедом только тогда, когда его рассказ был окончен. Но представитель братства заторопился, уверяя, что ему пора, и поднялся из-за стола.

Оглядев зал, слушающий вернулся за стол, занимаемый Толиком и Ниметом. Туда же почти сразу подали обещанный обед.

— Устали? — спросил Толик.

Слушающий вздохнул:

— Все одно и то же. Суета сует.

— Бывает, — с сочувствием сказал Анатолий.

— Что бывает? Что бывает? — вдруг неожиданно взорвался слушающий. — Что я для этого человека? Собеседник? Нет! Ему не нужен собеседник, ему нужен кто-то, на кого можно свалить накопившиеся проблемы. А обо мне кто подумает?

Толик удивленно приподнял бровь:

— Хотите об этом поговорить?

Слушающий рассмеялся. Это был невеселый смех, скорее прорывающееся сквозь печаль удивление.

— Сотни раз я говорил эту фразу, и впервые ее говорят мне.

— Чего на свете не бывает, — грустно улыбнулся Толик.

— Хочу ли я поговорить? Да, я хочу поговорить!

Слушающий смотрел с вызовом, ожидая ответной реакции. Ждал ли он удивления? В таком случае напрасно.

— А я как раз не слишком хочу говорить, — сказал Толик. — Но с удовольствием бы кого-нибудь послушал.

— Вы хотите меня выслушать? — На этот раз удивлен был сам слушающий.

— Почему бы нет?

— Что ж, мне есть о чем рассказать.

— Ешьте, а то ваш обед так и останется нетронутым. Сначала из-за того, что вы слушали, затем — из-за того, что говорили. Это было бы уже слишком.

Слушающий бросил на Толика недоверчивый взгляд, и тот его успокоил:

— Мы с другом никуда не торопимся и готовы вас подождать.

Слушающий постарался отдать должное обеду.

— Вы двигались в попутном с нами направлении, — сказал Толик. — Как вы смотрите на то, чтобы продолжить путешествие в нашем фургоне?

— Это мне подходит, — отозвался представитель братства.

Толик запрыгнул в фургон и развалился на соломе, глядя в потолок. Слушающий устроился в другом углу просторной повозки. Нимет залез на козлы и сосредоточился на управлении лошадьми.

— Вы еще не передумали? — спросил попутчик.

— С чего бы?

— Ну что ж, тогда слушайте.

Толик молчал, и представитель братства продолжил:

— Слушайте обвинение и будьте судьей.

— И кого же вы обвиняете?

— Себя.

— Вот как? Забавно. Но не буду вас перебивать, говорите по порядку.

— Мне было четырнадцать, когда я постучался в ворота ордена братства слушающих. Я был молод и полон желания помочь людям, разделить их беды, выслушать их чаяния, — начал рассказ их спутник.

— Намерения самые благородные, — сказал Толик.

— Да, это так, — согласился слушающий. — Так я тогда считал, так продолжаю думать и до сих пор. Меня приняли. В братстве редко отказывают в приеме, если человек искренен в своих намерениях. Впрочем, другие люди туда и не приходят. Несколько лет обучения промелькнули как один день, замечательное было время. Время больших планов и грандиозных надежд. Впрочем, некоторым из них дано было осуществиться. Через несколько лет я вышел в мир полноправным братом слушающим. С ранней весны и до поздней осени я хожу по городам и селам и выслушиваю людей. С той поры минуло три десятка лет, и ни одного года я не пропустил.

— Это заслуживает самых лучших отзывов, — сказал Толик. — Редко найдешь такое постоянство.

Слушающий натянуто улыбнулся:

— Заслуживало, вы хотели сказать?

— Почему же заслуживало?

— Потому что с некоторых пор моя работа не вызывает у меня удовольствия. Огонь, что горел когда-то, едва тлеет, мне приходится прилагать усилия для того, чтобы выслушивать людей.

— Это можно понять, должно быть, вы выслушали сотни историй.