И снова наступило время томительного… или не очень ожидания. Странное это было ощущение. Как на экзамене по предмету, который тебе совершенно неизвестен — одновременно и страшно, и хочется скорее отстреляться.

Возможно мне следовало снова попытаться придумать способ одолеть Вестника, но в голове у меня царила пустота. Это была стена, на которую я не просто не знал, как забраться, но сама высота которой оставалась для меня непонятной.

Наконец мои мысли обратились на более общие вопросы.

А что, собственно, Вестник намеревался сделать?

Что он делал в прошлый раз? Этот был тот самый Вестник? Или другой? Мой предшественник писал, чтобы я немедленно бросился бежать, если замечу «Вестника одного из Них». Значит, у каждого из них был собственный, уникальный Вестник?

На данный момент мне было известно два пришествия последнего. Первое случилось в древнем Королевстве Небеллы. Второе — здесь. Каждый раз Вестник как будто пытался принести наибольшие разрушения, что было немного странно. Ведь обыкновенно порождения кошмара просто следуют своей природе. Они делают именно то, чего ожидают от них простые люди, представители разумной цивилизации, если быть конкретней.

В то же время каждый из Них был несколько чужеродным в этой системе. Дудочка, кролик, запах мяса — все они были неизменны вне зависимости от мира, в котором находились. Они были Владыками. Они возвышались над кошмаром и подчиняли его своей воле.

Как я.

Почти.

Моя собственная туманность была ограничена той, которую я поглотил. Их же казалась безграничной. Только стенки материального барьера не позволяли им захватить вселенную.

…Кстати.

Возможно, именно для этого им нужен Вестник — разрушить материальный барьер конкретного мира. Не с помощью конкретных «разрушений», но посредством ужаса, который он вызывал своим появлением.

Вестник представлял собой клочок Воли одного из Них. Когда его вспоминали, Они протягивали в мир свои щупальца. В первую очередь Вестнику нужно было, чтобы его запомнили. Он стремился пошатнуть непоколебимую веру в устойчивость мироздания; оставляя свой образ в сердцах обитателей материального плана бытия, он прокладывал дорогу для всех остальных обитателей Зоны Кошмара…

В этом определённо проглядывался смысл.

Возможно, именно поэтому он назывался Вестник.

Хотя вернее было бы назвать его Знаменосцем… Но не суть.

Вдруг подобие искорки вспыхнуло у меня в груди.

Смутное, едва осязаемое, это было ощущение, что я набрёл на верную тропинку; что в моих размышлениях был запрятан ответ на то, как мне, или не мне, но в принципе одолеть Вестника.

Я задумался. Сосредоточился. Стал вспоминать каждое слово, которое промелькнуло у меня в голове. Вестник, знаменосец… нет… оно было раньше. На самом деле мне просто нужно…

И тут вереницу моих мыслей прервал шум из рации: «Всем внимания», — необычайно серьёзным голосом заговорил Куросаки.

Я вздрогнул и вскинул голову.

Мои глаза поймали лучи солнца, которые поднимались над темным смолянистым морем.

Немного дальше на горизонте поднимались серые утёсы.

Мы пришли.

Временный лагерь на побережье представлял собой несколько десятков палаток, между которыми тянулись запутанные провода и сновали, переступая последние, учёные в белых халатах.

Я сразу заметил большой экран, — по человеческим меркам, разумеется, — который демонстрировал серую пустошь.

Не успели мы разместиться, как на последнем стали происходить перемены, которые немедленно привлекли внимания всех собравшихся.

«Внимание…» — заговорила рация.

Но ещё раньше я прищурился и увидел, как над серой пустошью появилась и побежала вниз тонкая белая трещина.

Это было неправильно.

Нелогично.

Странно.

Трещина бежала посреди ничего.

На секунду мне показалось, что она была не там, высоко в небе над серым простором, но пробегала прямо по экрану.

— Сколько у нас ещё времени? — спросил я быстрым голосом.

«Неизвестно,» — ответил Куросаки. «Сбрасывать бомбу?»

— Нет, сейчас это…

Не успел я договорить, как первые кусочки пространства, кусочки неба стали сыпаться на землю. Трещина становилась всё больше, всё длиннее, стремительно пробегая до земли. В один момент она превратилась в молнию и ударила прямо в песок.

После этого повисла тишина.

Десятки человек, затаив дыхание, пристально смотрели на экран.

Я чувствовал необычайное напряжение, словно незримая рука стиснула моё сердце.

Наконец трещина вздрогнула, словно натянутая ткань, и через неё просочились огромные, белые как мел пальцы, которые стали неторопливо растягивать её в разные стороны, открывая непроницаемый чёрный простор.

Последним, что я увидел, был единственный жёлтый глаз и зубастую улыбку.

Затем из рации раздался треск, и картинку скрутили помехи.

«Приём… приём…» — секунду спустя заговорил Куросаки. «Аварийная связь. Сможете восстановить изображение?..»

Учёные собирались приступить к работе, когда снова случилась странная вещь. Помехи исчезли. Изображение на экране сделалось чётким. И в то же время все, включая меня, смотрели на него с растерянными лицами. На нём ничего не было. Только серая пустошь. Трещина и создание, которое вырывалось наружу, исчезли.

— Где он? — спросил я и немедленно напрягся.

«Там,» — раздался из рации высокий, но совсем немелодичный голос Сион.

Я сразу посмотрел на красного титана, который стоял на песчаном пригорке. Сион вытягивала руку. Я проследил за направлением, куда девушка показывала пальцем, и немедля стиснул зубы.

Действительно…

Там.

На горизонте, на расстоянии всего нескольких десятков километров — смешные цифры — возвышался монстр.

Действительно…

Там.

На горизонте, на расстоянии всего нескольких десятков километров — смешные цифры — возвышался монстр. Ужасное создание, которое одновременно походило на человека и представляло собой его пародию.

Он был совершенно голым, и в то же время у него не было никаких половых признаков. Кожа его была сморщенной и белой, не бледной, а именно белой; она плотно облегала кости, которых, казалось, было одновременно и больше, и меньше, нежели полагается человеку. Его ноги и руки были одинаковой толщины, но первые были намного длиннее и свисали до самого пояса этого создания. Они заметно покачивались во время его неторопливого шествия, сотрясая воздух и вызывая сильный ветер.

Ещё у него было лицо.

Почти лицо.

Его огромный рот представлял собой улыбчивую зубастую бездну. Единственный глаз, правый, сиял подобно утренней звезде. Между ними находился обыкновенный, длинный, правильный, почти аристократичный человеческий нос.

Сложно было описать рост этого создания. Мне оно казалось в полтора раза выше обычного человека, в то время как на самом деле монстр возвышался на добрые семьдесят метров. Его лысая голова пронзала пасмурную облачную гущу и оставляла за собой длинный след. Он был словно корабль, который пронзает своим носом густую тину. И он приближался. Неторопливо, не спешна, он, который за считанные секунды преодолел расстояние в несколько сотен километров, теперь просто шёл в наши сторону.

Почти в нашу сторону.

Его единственный глаз был поднят и смотрел на горизонт.

Нас, — простых людей, учёных, СТРАЖЕЙ, — он совсем не замечал. Я сразу понял, куда смотрит это создания — на белую башню. На город. На всю человеческую цивилизацию, которая находилась за нашими спинами.

«Приём…» из рации раздался голос Икари. Он звучал одновременно громче и тише, чем раньше. «Есть предложения?..»

Я перевёл дух и вытянул руку.

На кончике моих пальцев вспыхнула молния, которая тотчас ударила в белого титана.

Она вонзилась в его коленную чашечку… и исчезла.

Вестник даже не дёрнулся.

«Сион,» — сказал Куросаки. — «Тактический приём 28. Старайся сохранять дистанцию».