Ещё в старые времена, будучи младшим офицером Императорской армии, он видел, с каким трудом армия выпрашивала копейки на какое-нибудь новое трехдюймовое орудие, в то время, как флот глотал миллиарды только для того, чтобы навечно опозорить страну Цусимой. Он был уже полковником, когда русская армия истекала кровью без орудий и снарядов, а не сделавшие за всю войну ни одного выстрела экипажи линкоров, обалдевшие от безделья, начали резать и бросать за борт своих офицеров.
А сейчас! У армии нет даже приличного грузовика, армия идет в бой с трехлинейкой и «Максимом» первой мировой войны, а флоту готовили линкоры и линейные крейсеры! Тысячу раз прав был Ленин, предлагавший после Кронштадтского мятежа вообще упразднить флот, заменив его морскими частями ОГПУ...
25 августа 1941, 15:30
Шапошников с лязгом открыл массивный старинный сейф, мрачной громадой возвышавшийся в одном из углов его кабинета, и вытащил красную папку, в которой хранились документы Главного Разведуправления Генштаба. Маршал открыл папку и вытащил из нее документ, о содержании которого он непрерывно думал в течение всего дня. В сопроводительной справке ГРУ говорилось, что этот документ передан англичанами, добывшими его неизвестно откуда по линии своей глобальной секретной службы. Были приведены фотокопии подлинника документа на немецком языке и приложен перевод.
Все военно-политическое воспитание Шапошникова, как до, так и после революции, было основано на недоверии к Европе и, особенно, к Англии. Коварный Альбион, управляющий миром с помощью своего огромного флота, с помощью навязанной миру международной финансовой системы и международных союзов, с помощью своей глобальной империи на пяти континентах, имеющий в каждом отдельном случае свои собственные интересы и готовый пожертвовать во имя их кем и чем угодно. В чаду этих своих интересов они способны подбросить своему нынешнему союзнику любую дезинформацию. Хотя...
Когда Шапошников первый раз прочел этот документ, он почувствовал нечто похожее на удовлетворение врача, убедившегося на вскрытии в правильности поставленного диагноза. Содержание документа, являющегося директивой Гитлера по вооруженным силам на Восточном фронте от 21 августа 1941 года, совпадало с собственными стратегическими выводами маршала Шапошникова. Но то, что предписывал Гитлер, было просто невероятно!
Шапошников еще раз прочел документ:
«Ставка фюрера Исх. №441412/41
Совершенно секретно!
21 августа 1941 года
Передаче по радио не подлежит!
Предложение главного командования сухопутных войск от 18.08.1941 года о продолжении операций на Востоке расходится с моими планами.
Я приказываю следующее:
1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.
2. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель-Почен, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5-ой русской армии... но и полное уничтожение противника прежде, чем его войска сумеют отойти за рубеж Десна, Конотоп, Сула. Тем самым войскам группы армий «Юг» будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра, и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов, Харьков.
3. От группы армий «Центр» требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующих операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5-ой русской армии и в то же время позволило бы группе армий отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил. Решение выдвинуть левый фланг группы армий «Центр» на возвышенность у Торопца и сомкнуть его с правым флангом группы армий «Север» остается без изменений.
4. Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым прежде, чем противнику удастся подтянуть свежие силы.
5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финскими войсками и уничтожение 5-ой русской армии создадут предпосылки и высвободят силы, необходимые для того, чтобы согласно Дополнению к директиве №34 от 12.08 можно было предпринять успешное наступление против группы войск Тимошенко и разгромить их.
Рейхсканцлер Германии и фюрер немецкого народа Адольф Гитлер».
Читая директиву, Шапошников непроизвольно подчеркнул красным карандашом ее 5-ый параграф. Даже не верится! Гитлер сам подписался под провалом блицкрига. Какая ошибка! Прекратить операции на главном стратегическом направлении и загнать лучшие силы армии в тупики Ленинграда и Севастополя. Дать нам в самый критический момент минимум две недели, чтобы мы могли очухаться и подвести резервы. Главное — на центральном направлении немцы переходят к обороне. Левый фланг группы «Центр» уходит на северо-запад. Ленинград и Киев становятся ключевыми форпостами нашей обороны.
Надо немедленно подсказать Сталину правильное решение. Он, конечно, также получил копию директивы Гитлера. Но прочел ли он её и правильно ли прочел? Понял ли он, что немцы не в силах «поднять» столь огромный фронт? Что время работает не на них? Что они совершают, может быть, первую, но очень серьезную стратегическую ошибку, в которую он, Шапошников, никогда бы не поверил, если бы не имел собственной информации о том, что Гудериан начал крупную перегруппировку. Скопление эшелонов и мероприятия железнодорожных войск противника говорят о предстоящем крупном перемещении войск противника из-под Ельни, Смоленска и Гомеля на юг. На Киев, конечно! Кажется, англичане на этот раз не соврали!
25 августа 1941, 16:00
Шапошников взглянул на часы. Четыре часа. Обычно Генштаб докладывал Сталину обстановку в семь часов вечера. Маршал снял трубку красного телефона — прямого телефона в приемную диктатора — и, услышав хрипловатый голос Поскрёбышева, сказал: «Александр Николаевич, не может ли верховный принять меня где-нибудь в течение часа. Есть важные новости». Поскрёбышев ответил, что доложит и позвонит.
Не успел начальник Генерального штаба повесить трубку, как раздался звонок телефона его внутренней связи. Докладывал старший дежурной группы адъютантов. Его, Шапошникова, хочет видеть нарком ВМФ адмирал Кузнецов. «Просите», - сказал маршал, поморщившись. Высокая, ладная фигура адмирала выглядела сегодня какой-то согбенной и мешковатой. Лицо бледное, лихорадочный, больной блеск глаз. Адмирал робко вошел в кабинет начальника Генштаба и остановился у дверей.
Катапультированный волной небывалого террора на самую вершину военной иерархии, адмирал Кузнецов до конца своих дней сохранил психологию младшего офицера. Перед чванливыми сухопутными маршалами он робел, как солдат-первогодок перед старшиной. Став адмиралом флота Советского Союза, то есть тем же маршалом, он никогда не чувствовал себя равным среди сухопутных коллег, относившихся к нему с некоторой смесью покровительственной презрительности, а к возглавляемому им флоту — как к чему-то совершенно ненужному и несерьёзному.[15] Шапошников взглянул на нерешительно мнущегося у дверей наркома:
