Поднявшись по улице Нарва-Маанте, почти все здания которой были реквизированы под госпитали, и с трудом пробившись через сгрудившиеся санитарные машины и повозки, сгружающие и нагружающие раненых, Михайловский увидел Минную гавань. Гром выстрелов тяжелых орудий, непрерывные огненные вспышки, клубы дыма, расстилающегося над землей и морем, временами скрывающего из вида многочисленные боевые корабли, отчаянно маневрирующие на рейде... Разрывы снарядов, гул канонады, клубы кирпичной пыли, багрово-кровавыми облаками плывущие над гаванями и рейдом — все это создавало ощущение какой-то фантастической нереальности.

Михайловский поискал глазами и без труда нашел длинный, изящный силуэт «Кирова». Окруженный ощетинившимися эсминцами, крейсер давал залп за залпом. Через тучи дыма непрерывно, сполохами молний, сверкали вспышки выстрелов. Эсминцы, маневрируя на полных ходах, вели яростный огонь, не давая противнику ни минуты передышки.

И вдруг загрохотало совсем рядом. Михайловский вздрогнул от неожиданности. Это открыли огонь зенитные орудия, стоявшие невдалеке во дворе бывшей гимназии, ныне реквизированной под госпиталь. Корреспондент снова взглянул на рейд. Перекрывая гул канонады, со всех сторон резко залаяли зенитки. Весь борт крейсера полыхнул огнем, и небо над ним потемнело от черных шапок разрыва зенитных снарядов. Густые клубы дымзавесы и столбы воды от рвущихся авиабомб закрыли «Киров», крутившийся почти на месте, будто слон, отбивающийся от роя ос. Вокруг крейсера, среди огненных и водяных смерчей суетился маленький буксир, почти невидимый на фоне грозного силуэта огромного корабля...

Капитан буксирного парохода «С-103» Гаврилов сквозь оглушительный гром канонады, через разрывающий перепонки треск зенитных автоматов услышал очередную команду с крейсера «Киров»: «Развернуть корабль на двадцать градусов влево!»

«Есть, развернуть двадцать влево!» - отрепетовал в мегафон Гаврилов, махнув рукой рулевому. Тот все слышал и не нуждался в дополнительных командах. Буксир резко подвернул влево, увлекая за собой нос крейсера.

«Удерживать корабль на курсе!» - пролаяли очередную команду. «Есть удерживать на курсе!» Гаврилову казалось, что его буксир идет уже по дну моря. Бурые от ила огромные водяные столбы от рвущихся близко авиабомб обрушивались на буксир, грозя смыть за борт расчет бакового орудия, которым командовал старший механик буксира Бойцов. Кормовая пушка бездействовала, но два пулемета, установленные на крыше рубки, заходились очередями, заливая мостик дождем отработанных гильз.

И как обычно бывает в таких случаях, тишина наступила внезапно. Бомбардировщики исчезли так же неожиданно, как и появились. Теплый воздух был насыщен запахами пороха, гари и дыма. В изнеможении старший механик Бойцов облокотился о фальшборт. Нужно было немного передохнуть прежде, чем спускаться в адскую жару машины, где нес вахту второй механик Мехов.

С «Кирова» раздалась очередная команда развернуть крейсер на новый курс, и в тот же момент, разрывая череп и барабанные перепонки, ударил по берегу главный калибр «Кирова». Четыре залпа успели дать орудия крейсера до того, как новая волна атакующих самолетов обрушилась на рейд. Пикировщики, наткнувшись на мощный заградительный огонь, решили не искушать судьбу и сбросили бомбы с горизонтального полета с большой высоты — на удачу. Снова рейд закипел от разрывов бомб. Бойцов заметил, как вспыхнувшее пламя охватило один из тральщиков, и как заметались на нем черные фигуры матросов со шлангами. Водяные столбы медленно оседали. Самолеты уходили.

Боевые корабли, закончив маневрирование, снижали скорость, ложась на постоянные курсы артиллерийской поддержки. Покорными жертвами высились высокобортные, стоявшие без хода, транспорты. К счастью, сосредотачивая всю ярость атак против не дающего им поднять головы «Кирова», немцы мало обращали внимание на торговые суда, стоявшие в гаванях и на рейде так скученно, что ни о каком маневрировании не могло быть и речи. Впрочем, «С-103» с принятым с крейсера буксирным концом был так же совершенно лишен возможности маневрировать. Буксир был словно на привязи и не смог бы отойти от крейсера ни на один метр.

Налет окончился. «С-103» стал вытягивать крейсер на новый курс. «Все ли у вас в порядке?» — запросили с мостика «Кирова». «Пока все хорошо!» — ответил Гаврилов. Устроившись на деревянном ящике из-под снарядов, прислонившись к невысокому фальшборту, Бойцов увидел поднявшегося на палубу из машины второго механика Мехова. Он раздобыл у кого-то немного самосада и угостил Бойцова. Тот, зачерпнув беретом забортной воды, вылил ее на разгоряченное лицо, и, усевшись поудобнее, стал сворачивать козью ножку. Предвкушая удовольствие, механик зажег спичку и вдруг, как ужаленный, вскочил на ноги, бросив за борт неприкуренную самокрутку. Из-за леса, со стороны мыса Коплинием, к рейду стремительно шло звено пикировщиков противника. Запоздало грохнули зенитки кораблей прикрытия.

Бойцов бросился к орудию. Бомбы с пронзительным свистом начали падать на крейсер. Захлебывались от огня орудия и пулеметы «Кирова». Лес водяных столбов снова встал вокруг причудливым лабиринтом. Гром и гул бушевал вокруг хрустальных деревьев. И вдруг оглушительный взрыв раздался, казалось, прямо за спиной. Бойцов почувствовал, как страшная, нечеловеческая сила подняла его в воздух и бросила за борт...

Бомба, предназначенная для «Кирова», угодила в буксир. Вторая взорвалась у самого борта судна. Весь личный состав котельного отделения погиб. Кренясь на борт, «С-103» стал стремительно уходить в воду... Второй механик Мехов, раненый осколком в спину, на четвереньках полз по крутому трапу наверх из машинного отделения. Силы покидали его, но собрав всю свою волю, он продолжал ползти, оставляя за собой полоску крови. Сознание было ясным, и он понимал, что буксир гибнет. Мехов позвал на помощь, стараясь перекричать грохот вырывающегося пара, но никого рядом не было. Зато отчетливо слышалась усиленная мегафоном команда с «Кирова»: «Отдайте буксирный трос!»

Отдать буксирный трос было некому, и на крейсере срочно рубили толстый стальной конец.

Мехов полз к фальшборту, думая лишь о том, хватит ли сил перебраться через него. Он дополз до фальшборта, и в тот момент, когда он ухватился за него рукой, хлынувшая на палубу вода приподняла его и вынесла в сторону от судна. Плыть было почти невозможно от страшной боли в спине, но Мехов все же двигал руками и ногами, стараясь добраться до какого-нибудь плавающего предмета. Что-то подпрыгивало на волне чуть впереди, и Мехову последним усилием удалось схватиться за пустой анкерок из шлюпки. Мехов видел только один этот анкерок. Ничто в жизни уже не существовало для него, кроме этого небольшого деревянного бочонка. «Жить... жить...» - безостановочно работала мысль. Ноги его беспомощно повисли в воде. Он не мог уже сделать ими ни одного движения. Стало судорожно сводить левую руку, и Мехов понял, что сможет продержаться на воде только еще несколько секунд...

Старший механик Бойцов ничего не чувствовал, кроме страшной рези в глазах. Какая-то густая пленка застилала, резала глаза, словно в них попало много песка со стеклом. Бойцов пытался протереть глаза рукой и ощутил на всем лице что-то липкое, противное и вонючее. Скорее инстинктивно он понял, что это мазут. Густая жидкость обволакивала Бойцова, ложась слоями на плечи и спину. Контуженная левая нога не действовала, и он плыл с помощью только правой. В ушах стоял какой-то сплошной гул, но ему казалось, что он слышит порой крики о помощи. Бойцов оглянулся и, с трудом приоткрыв один глаз, увидел громаду «Кирова», стоявшего, видимо, без хода. Буксира по носу корабля уже не было. В помутненном сознании Бойцова так еще и не прояснилось, что «С-103» погиб. Он пытался найти глазами родной буксир, но залитые мазутом глаза не видели уже почти ничего...