— Вроде да, но у них не вышло. Раньше не вышло, а сейчас, как я слышала, где-то под два миллиона планируют.
— Теперь понятно. Но вот что смущает: если на станции запустили четыре генератора по восемьдесят мегаватт, то почему вся станция дает двести семьдесят? Или я арифметику забыла?
— Ничего ты не забыла, — ответила Лере экс-председатель Госплана. — Сейчас турбины на пять с лишним метров под водой расположены и полную мощность не дают. Где-то года через три русло Ниагары от камней очистят, уровень как раз на пять метров упадет и электростанция всю мощность выдавать будет.
— А мне вот что непонятно, — тихо проговорила хозяйка дома, — а не слишком ли дофига металлурги электричества там жрут? Понятно, что в Тихвине оно со страшной силой утекает — но там оно хоть в чистую воду перетекает, а в Америке-то железо ведь из руды обычной плавят?
— А они электричество и не жрут, — ответила Катя-младшая. — То есть жрут, но не ниагарское электричество, у них своя электростанция есть, на реке Огайо, тридцать шесть мегаватт, и им хватало и на завод металлургический, и на город, и на много еще чего. И вторая ГЭС строится в семи километрах ниже первой, на шестнадцать мегаватт, и угольная почти достроена, на которой будут два семидесятимегаваттника, так что новость вообще-то не про электричество. То есть и про электричество тоже, но только одним боком. Просто от Сталинска уже ЛЭП в Железногорск давно протянута, но на полтораста киловольт, а тут в новостях достижением не саму ЛЭП назвали, а то, что она уже на триста киловольт. Там же в Сталинске химкомбинат большой, и они придумали наконец подходящую изоляцию для таких высоковольтных трансформаторов. Но комбинат был просто большой, а теперь вообще огромный будет — и это ему как раз много электричества надо. Там же антрацит очень хороший, почти без золы — и как раз из него две трети американских бензина и солярки делается. Сейчас-то, конечно, угольные станции запускать не станут… временно, и уголь на газовый завод направят чтобы железным печам газа больше доставалось.
— Ну да… Кстати, давно спросить хотела: а почему солярку и бензин там из антрацита добывают? Ведь там же нефти довольно много, а из нефти ее делать гораздо дешевле. Или я что-то не понимаю?
— Мам Кать, я же тебе уже рассказывала: из пенсильванской нефти много солярки получить не выйдет. К тому же американцы всю нефть в Пенсильвании за пятьдесят лет под ноль выкачали, а мы так не хотим. Вдобавок нам нужно во-первых много именно солярки, а во-вторых из тамошней нефти мы только для самолетов топливо делаем и ее нам просто не требуется больше. А насчет дороже-дешевле — это вопрос вообще сильно дискуссионный: когда электричества в избытке, то и солярка из угля недорогой получается. То есть как бы и дороже, но если посчитать хотя бы сколько стоят нефтепроводы те же… Уголь-то в Америке на каждом шагу почти валяется и добывать его просто…
— Вот последней фразы мне для понимания и не хватало. А кто там реку будет чистить? И как?
— Вася речку проверил, там все дно камнями завалено метров на десять в глубину. Ну, Гриша туда отправил несколько плавучих экскаваторов, баржи там сами быстренько построили. А камень неплохой, его, конечно, тоже на строительные нужды пилить можно — и пилят, конечно те куски, что побольше: почему-то Эля говорит, что облицовка из именно вытащенного из реки доломита красивее получается. А опилки и мелочь на щебенку перерабатывают и на железные дороги пускают. Ну и в бетон добавляют, хотя для этого и других камней хватает.
— Облицовочный камень — да, если он долго в реке пробыл, получается как бы травленый. На внутреннюю отделку, или на внешнюю «под дикий камень»…
— А кто — так за два года в Америку уже под сто тысяч человек переехало, так что с рабочими руками там сильно полегчало.
— А как индейцы?
— А индейцы почти никак. В Железногорске на почти семьдесят тысяч населения индейцев хорошо если пара сотен, а остальные так по фигвамам и ныкаются. Да там индейцев-то — на всей территории бывшей будущей Новой Англии их и сотни тысяч не наберется. Ну, если не считать тех, кто вокруг Чесапикского залива: этих уже около тридцати тысяч. Правда в основном детей, взрослых пока еще меньше четырех тысяч, да и те почти все или сельским хозяйством занимаются, или на консервных фабриках работают. Очень им по душе пришлось смотреть, как индюшка на ферме спокойно растет и леггорны яйца несут.
— А чего так детей-то много?
— Ну у них женщины в основном крепкие, слабые раньше просто не выживали. И рожают они практически ежегодно. А тут мы такие, с нашей защитой детства и материнства — вот население и растет. Причем у индейцев тамошних само то, что роддом у нас называется именно родильным домом, имеет какое-то сакральное значение, так что все ихние скво только к нам в роддома рожать и приходят. Но опять, это только вокруг Филадельфии, а севернее с индейцами контакты получаются так себе.
— Но ведь это неправильно, там же — если они действительно ежегодно рожают — наверняка детская смертность зашкаливает!
— Кать, успокойся, — в разговор вмешалась Лера. — Мы можем и должны помогать лишь тем, кто сам хочет чтобы мы им помогли. А если эти ирокезы хотят вымереть — кто мы такие, чтобы им мешать?
— Почему ирокезы?
— Это территория будущих ирокезских племен.
— Но если мы им не будем помогать, то они действительно и вымереть могут. Исчезнет самобытная культура…
— Если тебе очень хочется сказать глупость, то подумай минутку и промолчи. Какая у них культура? К нам на севере приходят только вдовы с малыми детьми потому что их культура — не кормить слабых, оставлять их умирать с голода! С нашей точки зрения — это вообще не культура, так что мы заветы Ильича проигнорируем и развивать всякие псевдонациональные культуры не будем. Нам свою бы сохранить! Вот Вася твой приедет оборудование для нового завода заказывать, ты его порасспрашивай.
— Ну не кипятись, наверное ты права. Кать, а когда ГЭС на Ниагаре строить закончат, куда сто тысяч строителей девать там Гриша собирается? Опять переучивать?
— Мам Кать, а самой сына расспросить язык отвалится? Первую Ниагарскую уже достроили, следующую, думаю, лет через пять-десять строить начнут. А народ… У Васи план отшлюзовать реку Огайо целиком… я ему из БСЭ список плотин выписала, он там свое что-то померить успел. В общем, у него получается, что нужно строить еще двадцать ГЭС. Небольших, но в сумме за полтора гигаватта, и работы там на много лет.
— И что, прям вот так очень нужно?
— Написано было, что раньше плотины ставили чтобы судоходство обеспечить, а электричество — это уже побочный бонус. Но с учетом населения нашей Америки бонус просто огромный, так что Гриша весь Госплан на уши поставил и они решают что там еще построить можно. То есть какие предприятия и сколько туда еще народу перевезти потребуется. Кстати в Сталинске строится турбогенераторный завод для Васи. Пока небольшой, там основной генератор на всем каскаде будет на двенадцать мегаватт, который Ларс разработал…
— Ну вот, послушали новости — и чуть не подрались, — ехидно заметила Алёна. — Брунн, ты бы телевизионщикам намекнула, что новости нужно поспокойнее выбирать.
— Тут не в спокойствии проблема, — усмехнулась «богиня путешествий», — а в том, что чуть ли не половину новостей народ еще просто не поймет. То есть новость-то поймет, а суть её — как Лера или Катя. Я думаю, что настала пора слегка программу в школах доработать.
— И в какую сторону?
— В нужную. Вот вчера с Экватора запустили спутник очередной…
— Да они каждые пару месяцев запускают.
— Вот именно. Но этот спутник запустили на орбиту с наклонением в пятьдесят шесть градусов. Я знаю, вы все вечерние новости смотрите — но кто из вас на это внимание обратил?
— А на что конкретно обращать? — спросила Лера.
— А на то, что для запуска на эту орбиту потребовалось новую ракету сделать с грузоподъемностью в два с половиной раза больше старой. Но вы не дергайтесь, я бы тоже внимания не обратила если бы мне внук все уши не прожужжал. Они сейчас к ракете еще одну ступень отрабатывают, он сказал что следующей весной они запланировали повесить над нами шесть спутников связи, так что можно будет и телепрограммы из-за океана смотреть, и даже по телефону с американцами поговорить.
