Впрочем, нефть-то там нашли, но пока ей практически не пользовались, а баржи по Саскуэханне ходили под газогенераторными моторами на дровах. Поначалу на дровах ходили, а когда они стали привозить много угля, в небольшом городке в сотне километрах выше Филадельфии по реке заработал завод по изготовлению из этого угля солярки и бензина. «Самый ржачный завод России», как назвал его делавший для этого завода насосы высокого давления Вова Голубев: на заводе, делающим из каменного угля солярку, насосы вращались моторами, работающими «на дровах». Ну, дров-то в городке, получившим название «Ельнинск», тоже было много — правда, некоторые занудные биологи говорили, что леса вокруг вовсе не еловые, там растет какая-то «тсуга канадская». Но раз выглядит как ёлка, пахнет как ёлка и горит как ёлка — значит, это ёлка!

Руководила непростым городским хозяйством Филадельфии и Ельнинска Эля Голубева, Элеонора Владимировна — старшая дочь Нины, получившая это не очень популярное в России имя в честь Нининой бабушки. Катя очень старалась заменить ей мать и в результате Эля стала очень неплохим даже не архитектором, а градостроителем. И благодаря Эле первым каменным зданием города стала водоочистная станция городского водопровода, а первым каменным «непроизводственным» строением стал горсовет: четырехэтажный дом, проект которого Эля разработала практически самостоятельно (слегка расширив и увеличив на один этаж опять-таки «сталинский» проект райкома партии за номером сто тридцать один).

А еще через пятнадцать лет Филадельфия стала городом, в котором только взрослых проживало около двадцати тысяч человек, и фактически стала столицей американского региона. В городе уже начал работу университет, были открыты четыре техникума (включая фельдшерское училище), работали стекольный и два консервных завода. И восемь средних школ выпускали ежегодно по четыре тысячи обученных детишек «во взрослый мир». Но, главным образом, в другие города: возле шахт в Аппалачах уже образовалось два десятка небольших городов, а еще два города — уже в долине Делавэра — потихоньку превращались в локальные мегаполисы с упором на металлургическую промышленность. И всем им остро не хватало людей…

Людей везде «не хватало», вот только требования к людям в разных местах несколько отличались. Сашка решил проблему с качеством кадров в Ярославле очень просто: выпускников-«гардариканцев» он заменил парнями из тульского и орловского училищ, а высвободившихся отправил как раз в Америку — для работы на шахтах или даже на металлургическом заводе у этих крепышей образования хватало. А если их решат использовать даже на моторном заводе — тоже не ахти какая уж проблема: они и там работать будут неплохо, просто на «старом» заводе их будет кому подстраховать и потихоньку натаскать на самостоятельную деятельность — а Саша спешил, к тому же и завод у него был новый, на котором «учителей» было негусто.

Впрочем, замена почти пятисот не лучших рабочих на полторы сотни получше Сашиных проблем не решило: завод хотя и заработал, но выпускал те же десять машин в сутки, что и в Москве до переезда. По какому поводу он был вынужден давать объяснения Кате:

— Ну да, можешь считать что я лично сорвал тебе планы. Однако я считаю, что поступил правильно: с прежними рукожопами я бы обеспечил выпуск тоже одного десятка машин, ну, может быть двенадцати — но при работе в две полных смены и половину продукции отправляя на переплавку.

— Поясни.

— Те парни работали не быстрее нынешних, вот только половину деталей при сборке моторов запарывали. Причем качественно запарывали, брак только в переплавку и годился. И в пересчете всего на деньги получалось, что грузовик обходился вдвое дороже — и это я еще не мог гарантировать, что даже заработавший через месяц на ремонт не уйдет уже у пользователя. А сейчас я со спокойной совестью работоспособность машин гарантирую…

— Доводы твои понятны. А что мы будем делать с объемами выпуска?

— Я с Яриком поговорил, он специально для меня четыре новых группы в своих ПТУ откроет и из техникума в следующем году пару десятков выпускников выделит…

— А о том, что все выпускники техникума уже распределены, вы с ним забыли?

— Не забыли. Но у него как раз два десятка на «Теплообменник» готовится, он сказал, что еще год без них обойдется. А еще через год… ну, мы оба дополнительные заявки выставим, решишь как-нибудь проблему.

— Ага, снова я решать ваши проблемы буду…

— Будешь. Ты пойми, у нас сейчас, можно сказать, финишный рывок: мы же — я имею в виду себя, Маркуса, Вовку тем более — считай уже старики и изо всех сил доделываем то, что еще можем успеть доделать.

— И постоянно всё откладываете на потом. Самый что ни на есть рывок…

— А наша задача вовсе не «прибежать первым», а именно «доделать». И доделать хорошо, чтобы уже нашим детям и внукам переделывать не пришлось. А то, что завод заработает на два года позднее — ерунда. Я тебе прям щяз могу пообещать, что начиная со, скажем, двести восемьдесят девятого завод будет выпускать уже по полсотни машин в сутки.

— Ну пообещать-то ты можешь, — впервые за весь разговор улыбнулась Катя.

— Я тебе больше скажу: это будут полсотни гораздо более совершенных и, что тоже немаловажно, очень качественных машин. У меня инженеры для «Ишачка» кучу доработок предлагают, за три года как раз оснастку сделаем, еще в Москве у себя ребятишек подучим… Кстати, проблему это конечно не решит, но у Кодра в Глухове ремонтный завод, где шахтное оборудование чинят, так там есть участок и по ремонту автомобилей. Если им немного помочь с оборудованием, то, думаю, сборку грузовичков они осилят, а я уже сейчас могу им отправлять в день до десятка моторов и комплектов пять трансмиссий. Конечно, раму и кузов им придется самим делать, но это-то, если оборудование и руки есть, подъемно…

— Хорошо, я поговорю с тамошними ребятами. А ты… а вы все… только и пользуетесь тем, что я среди вас самая младшая, и всё еще стесняюсь вас послать туда, куда заслуживаете…

— Это не так, ты — Первая, и мы все это прекрасно знаем. Ты — первая помощница для всех нас, и первая разруливательница наших косяков. И именно ты всех нас тянешь вперед, волоча за собой…

— Ладно, иди уже, подхалим! Но помни: про двести восемьдесят девятый я всё запомнила и даже записала…

Пожалуй, единственным городом, в котором ничего даже не слышали о «кадровом голоде», был Экватор. И в трех других городках, тоже разместившихся на одном острове с Экватором, с кадрами было всё в порядке — но их-то можно и не считать, административно все они были районами Экватора. Порт-Западный, Порт-Северный и Порт-Южный, каждый с населением около тысячи человек (взрослых если считать) всего лишь обслуживали «транспортные потребности» главного города. И, конечно, всего острова в целом — которые «потребности города» превышали на порядок. Ну, или на два порядка.

Но чтобы эти «потребности» удовлетворять, примерно в тысяче километрах к югу от Экватора в устье речки со странным названием Убатуба (точнее, на берегу огромного лимана) был выстроен еще один город. И если в Экваторе вместе со всеми пригородами проживало двенадцать тысяч человек, то в городе у странной реки, названном Чернокаменском (по главной местной достопримечательности), только взрослых уже проживало за десять тысяч. Из которых чуть больше двух тысяч просто добывали песок из огромных дюн на берегу и грузили его в балкеры, а три с лишним тысячи работали для добычи как раз «черного камня». Ведь чтобы его перевезти, требовалось скалы сначала разломать на подходящие куски — а это в первую очередь химия (точнее, производство взрывчатки). Правда, в окрестностях города с подходящими ископаемыми было неважно — но если есть много энергии…

Много энергии в этих забытых богом и людьми местах могла дать разве что атомная станция, но пока ее не было, электричество выдавала станция мазутная. Причем — плавучая: специально выстроенная в Филадельфии баржа, на которой стояло пять двухмегаваттных дизель-генераторов. Еще две баржи служили хранилищами топлива, а «флотский мазут» в город таскали два танкера-«десятитысячника» с Тринидада. Еще они таскали солярку — ведь для перевозки в порт на погрузку камня и песка в городе использовалось больше тысячи самосвалов. И все это сложное и очень дорогое хозяйство было создано по инициативе Володи исключительно для того, чтобы лет за десять сделать остров Экватор пригодным для комфортной жизни — для чего, по самым скромным прикидкам, весь остров требовалось «поднять» метров на пять и берега защитить от размывов каменными отсыпями…