И, собственно, именно поэтому, когда Екатерина Владимировна сообщила, что рельсы класть уже пора, для постройки железной дороги почти ничего и не потребовалось: Кодр научился «продумывать всё заранее»…
Весной двести семьдесят седьмого года случилось «очередное собрание Спецкомитета», а на самом деле члены его собрались отметить очередной Сашкин день рождения. Саша к своим дням рождения относился серьезно, а чтобы получать больше подарков, по примеру Марины пересчитал дату с учетом сдвига по времени. Но пересчитать-то он пересчитал, а в результате отмечать его он стал дважды: «по старому стилю и по новому». Но против этого особо никто не возражал: лишний повод собраться и повеселиться никогда лишним не оказывается — в особенности, когда избытка поводов для веселья как-то не замечается.
Ну а когда подарки были вручены и поздравления произнесены, как-то разговоры сами собой повернулись в направлении текущих работ. Однако, раз уж все собрались именно веселиться, разговоры эти свелись к уже достигнутым свершениям, и первым хвастаться достижениями принялся Никита:
— Ребята, мы уже с этого лета можем прилично расширить финансирование всех наших работ!
— А я что-то и не заметила, что стала выделять вам больше денег, — усмехнулась Катя-первая.
— А я и не говорил, что Госплан нам лишнюю денежку предлагает, просто открылись новые источники.
— И какие же? Может, мне тоже такие источники не помешают.
— Я научился делать алюминиевые ложки!
— Предлагаю за такое технологическое предложение немедленно выпить! — рассмеялся Коля и поднял кружку с чаем.
— Ты ничего не понимаешь в высоких технологиях, а потому я попрошу Олю торта тебе не давать. У меня на новеньком заводе в Звенигороде народ научился штамповать алюминиевые ложки…
— Ты уже нам об этом сообщил, — с нарочито грустной физиономией прокомментировал Вова.
— А я не закончил. Так вот, алюминиевые ложки, алюминиевые кружки и алюминиевые даже кастрюли. Но наштамповать алюминиевую посуду — это даже не полдела, а четверть дела. Мои ребята научились делать на алюминии эматалированное покрытие!
— И что?
— И то. Валерий Диокл, между прочим, заказал для начала сорок тысяч алюминиевых кружек и двадцать тысяч алюминиевых котелков для легионеров. Кружки по десять денариев и котелки по двадцать пять — потому что котелки с крышкой. А сейчас на заводе придумывают как вытягивать алюминиевые фляги, и когда придумают, я отправлю Диоклу еще и сорок тысяч фляг по тридцать денариев штука. Вроде и немного, но уже в сумме будет больше миллиона, который мы можем тратить как хотим.
— Ну, сто тысяч рубликов — тоже деньги, — тихонько хмыкнул Денис, — но не такие, чтобы уж от души разгуляться.
— Ты лучше честно всем скажи: «я, мол, дурак, ничего не понял, поясни». Ну так вот, отдельно поясняю: посуда эматалированная. Для армии римской — серая, а вот для гражданских — уже цветная. У меня научились покрытие раскрашивать в голубой, зеленый, красный чуть-чуть в фиолетовый, в густой фиолетовый цвета — и на римском рынке разноцветная алюминиевая кружка стоит тридцать денариев оптом. В смысле, за такие деньги на русской вилле тамошние торговцы их расхватывают. А алюминиевые разноцветные ложки со свистом уходят по пять или семь денариев. В общем, Катя, у тебя есть прекрасный шанс купить у римлян что-то на десять миллионов денариев, которые сейчас лежат на Русской вилле в Риме, выдав нам соответственно миллион рублей нашими деньгами. И это — выручка только с первой поставки одним «Богатырем», полученная за четыре дня торговли.
— Ты думаешь, что твои ложки с кружками будут давать миллион рублей в неделю? — удивленно произнесла Катя-первая.
— Я не думаю, я точно знаю что нет. Но в этом году алюминиевой посуды миллиона на два с половиной я римлянам загоню. Больше вряд ли, если пытаться больше ее делать, то рынок перенасытится. Но в любом случае на два миллиона можно будет и покутить.
— Ты молодец, — похвалил Никиту именинник, — а я тоже кое-что сделал. Я сделал пятиступенчатую коробку передач для грузовика!
— И нафига? — недоуменно спросил Вова, — легким с нашими скоростями вроде пока и трехступенчатой хватает, а на тяжелых вообще передача электрическая.
— А я не для себя. Кодр на своем авторемонтном в Минске стал автобусы делать, у него же от дороги проселки километров на пятьсот к северу тянутся — вот для улучшения транспортной связности ребята, которых я туда отправил, вспомнили про «Ютон» и затеяли такое дело. Правда, автобус у них небольшой, мест так на двадцать — но раньше-то и таких не было. Однако для автобуса плавность хода все же важна, но на стандартной коробке от трехтонки автобус сильно дергается, а там кузов деревянный, развалиться может…
— Ну, тогда это дело хорошее. А сколько он автобусов делает?
— Точно не скажу, а моторов я ему отправляю по десятку в месяц.
— А коробок этих пятиступенчатых?
— А их, он сказал, на заводе сами делать будут. А тебе что, автобус понадобился?
— Я думаю, насколько нам придется добычу нефти увеличивать с этими его затеями.
— Ни насколько: у Кодра угля бурого много, там уже с десяток заводиков уголь на дизтопливо перегоняют. С запасом перегоняют: у него же теперь катализаторы кобальтовые, выход большой. Оттуда топливо вплоть до Брянска поставляется, вроде всем хватает: и тепловозам, и тракторам. Теперь и автобусам хватать будет.
— Ладно, ты тоже молодец. Поэтому предлагаю перейти к тортикам: если меня не обманули, то Оля приготовила шоколадный, а Алёна фруктовый. И если мы их немедленно не съедим, то они могут испортиться, так не допустим же порчи столь ценного продукта! В особенности потому, что вкусные тортики дадут нам новые силы чтобы реализовать наши невероятные замыслы. Ксюша, тебе помочь торты сюда нести?
В середине апреля двести семьдесят восьмого года Катя закончила постройку своего парка Мнемозины. Точнее, «каменной» его части, а огромные складные окна и стеклянную крышу Вова пока не поставил. Технический проект был уже закончен — но кое-что для его реализации было пока еще не готово. И, в первую очередь, не готовы огромные рамы, которые, исходя из инженерных расчетов, предстояло изготовить из титана.
Как Вова и предсказывал, мощь гидростанций на Вуоксе была направлена на производство столь нужного металла. Нужного не только (и не столько) для изготовления конструкций парка: основным потребителем металла стала химия и энергетика. Турбинные лопатки, трубопроводы для кислоты и щелочи, химические реакторы — так что даже несмотря на то, что титана делалось довольно много, его на всё не хватало, поэтому в парке была поставлена только одна ажурная балка крыши. Ажурная конструкция длиной в сто двадцать метров, выкрашенная белой (и тоже титановой) краской была на фоне неба почти незаметна…
Вот только эта балка весила больше ста тонн, а за год титановый завод в Выборге металла выдавал пока лишь около трех тысяч тонн, и необходимые для «стропил» и самих рам еще восемьсот тонн выкроить оказалось не очень просто. Так что, поскольку электричества в Выборге было куда как больше, чем потреблял титановый завод, в ближайших планах Володи было нарастить выпуск титана до примерно десяти тысяч тонн в год. Много его предполагалось делать, очень много — но все уже знали, куда его потратить.
Олех практически закончил «электрификацию Урала». Ругаясь при этом нехорошими словами и, откровенно говоря, люто завидуя Потеху: тот-то электростанции на Вуоксе строил, и всего четыре станции выдавали пятьсот мегаватт мощности. А самая мощная гидростанция, которую Олех выстроил на реке Лозьва, выдавала чуть больше двадцати мегаватт. С другой стороны, Олех построил уже почти полсотни только крупных электростанций, а Потех всего шестнадцать…
Выбрав практически всю мощность относительно крупных рек восточной части Южного и Центрального Урала, последнее время Олех ставил — причем десятками в год — электростанции маленькие, мощностью до мегаватта каждая. И для того, чтобы не сажать на эти крошечные электростанции специалистов-операторов (которых и для крупных электростанций едва хватало), он придумал и внедрил систему «дистанционного автоматического управления» для них. Вполне себе неплохая система получилась, электростанции сами (в зависимости от нагрузки в сети и уровня воды в водохранилищах) подключались и отключались — но вот без присмотра все же иногда в турбины мусор всякий попадал, а когда турбина простаивала, то она ржавела быстро. На двух таких небольших станциях Олех поставил турбины титановые — и уже через год оказалось, что их можно действительно «не обслуживать» очень долго. Так что очередь на продукцию титанового завода заметно выросла.
