— По счастью, это именно его проблема.

— Я же сказала, что Бел, даже если не понимает, как и почему это работает у нас, делает так как у нас потому что это работает. Он всех выкупленных рабов обучает одному языку. Русскому — так как собирается уже их детей учить и дальше. Причем очень многих, и уж точно всех, кто будет получать высшее образование, он собирается учить у нас. И учителя, которые будут учить эфиопских детей в Эфиопии, тоже у нас обучаются.

— Понял, и он из благодарности за науку Нине…

— Нет, не из благодарности. Все проще: Нина ему пообещала выстроить электростанцию на речке… забыла, как она называется…

— Дабус, — уточнила Нина. — Это откуда он золото черпает.

— А говорила неглупый, — усмехнулся Вова, — водохранилище же затопит все его золотые россыпи.

— Да, — снова улыбнулась Лиза, — Бел очень даже неглупый. Русло речки он промыл уже километров на двадцать и что мог уже оттуда выгреб. А что не мог — он предложил Нине туда драгу привезти и в качестве оплаты за ГЭС нам забрать половину того золота, что намоем уже мы. У него сын нашу школу окончил, сейчас в институте учится у Лемминкэйненовны, он уже летом домой съездил, всё прикинул. От трехметровой плотины подпор будет километров на десять-двенадцать, по договору драга может золото мыть на пятнадцать километров выше створа плотины.

— Ага, то есть мы сами должны зарабатывать на то, чтобы ему построить электростанцию?

— Вот именно. Но интереснее то, что он прекрасно понимает: после постройки плотины мы драгу назад по реке не спустим, а там по реке еще километров на двести вверх пройти можно…

— А что говорит наша геология?

— А почему у меня спрашиваешь? Дочь твоя тут геолог, у неё и спрашивай.

— Ну, по крайней мере теперь я понял, причем здесь ты, — Вова повернулся к Нине. — И сколько там ожидается золота?

— Если по всему руслу пройтись, то, думаю, примерно тонну на этом участке мы выгребем, а может и больше: сейчас-то они только на два-три метра от берега грунт промывать в состоянии. А половина, что нам достанется — это минимум сто тысяч солидов.

— А почем нынче курс солида к денарию?

— Солид — это наш червонец, значит сто денариев. А миллион рублей… «Святогор» обошелся в сорок пять тысяч, это с учетом того, что на нем, кроме двух дизелей еще и турбина на два с половиной мегаватта стоит.

— И за миллион рублей мы должны построить…

— ГЭС на четыре мегаватта. Только саму ГЭС, плотину Бел сам выстроит. По нашему проекту, конечно. На сдачу мы на Занзибаре не то что порт построим, мы половину острова плантациями засадим.

— Какими?

— Ну в этом году «Богатырь» в Индонезию заглянул на обратном пути, рассаду гвоздики привез и семена, а бабушка говорит, что на Занзибаре для гвоздики климат самый подходящий.

Володя внимательно поглядел на тещу, та в ответ, сморщившись, отрицательно покачала головой и для верности вслух добавила:

— Нет. Но я думаю, что дочь твоя до подключения к программам Спецкомитета уже доросла.

— Проверим, — Вова облегченно вздохнул и спросил у Нины:

— А если мы завоевывать… осваивать Занзибар этим летом начнем, то когда в Катангу по железной дороге доедем?

— Порт на Занзибаре — это где-то год строить. Потом, если Генрих успеет еще один «Святогор» построить, минимум год все нужное туда возить…

— А почему Генрих может не успеть? Все же корабли по планам делаются.

— По планам дизели, «Святогор» экспериментальным был. А турбины для него — это сверхплановая работа Турбинного завода…

— А если он сделает нам лишний «Богатырь»…

— Два года. «Богатыри» в полтора раза медленнее плавают и перевозят вдвое меньше.

— Ясно. И что дальше?

— Год — это обустройство на материке. И будет очень хорошо, если потом мы сможем строить километров по двести дороги в год. Там примерно тысячу триста километров выходит.

— То есть еще семь лет?

— До озера — да. Но и от озера до Катанги, то есть до места, которое тетя Лида показывала, километров пятьсот еще…

— Ну что же, звучит достаточно… оптимистично. Кать, а кричала-то ты чего?

— Нечего ей на этом Занзибаре делать!

— Мам, ну ты вечно не дослушиваешь! Я туда не поеду, и в Эфиопию не поеду! Я просто договорилась с Бейлисту, что он даст людей для постройки порта. Негров, чтобы туземцев особо нашими белыми рожами не пугать…

— Сообразительная ты моя! Кать, я тоже думаю, что дочь до работы в Спецкомитете доросла.

— А я ей помогу, — добавила зашедшая на кухню и до этого молча стоявшая в стороне Катя-первая.

— В чём поможешь? — как-то растерянно спросила Катя.

— Помогу никуда не ездить, — рассмеялась старшая Вовина дочь. — Ну и если что-то с проектами её…

За весь семьдесят третий год ничего особо выдающегося не случилось. А невыдающегося случилось много чего. Римскими рабами была построена широкая, от семи до десяти (местами, на поворотах) метров шириной дорога от каменоломни до порта Луны (то есть почти шесть километров в длину), в самом порту был построен причал, возле которого мог отшвартоваться «Пионер». И Лемми там поставил свой двухсоттонный портовый кран. В качестве электростанции, обеспечивающий кран энергией, предполагалось использовать генератор «тележки», однако саму тележку для перевозки двухсоттонных камней пока сделать не удалось: для нее все уже было готово, но для колес шин сделали пока еще меньше половины. Все же для того, чтобы просто собрать трехсоткилограммовую шину, времени уходило недели три, так что даже четыре параллельно работающих бригады к намеченному сроку всё сделать не успели. А использовать для этой работы большее количество рабочих было невозможно, так как и другой работенки шинникам хватало.

Самым сложным в строительстве тележки было придумать как все же управлять многочисленными колесами — но эту работу взял на себя Маркус и придумал что-то вроде «аналогового компьютера»: здоровенного лампового агрегата, который по хитрому (и придуманному самим Маркусом алгоритму) поворачивал разные колеса на разные углы (и в разное время) при повороте единственного руля в кабине оператора. Еще два аналогичных монстра исполняли два очень специфичных маневра: один — осуществлял разворот всей платформы «на месте», а второй — доворачивал машину в заданном оператором направлении так, чтобы передние (или задние) четыре колеса оставались неподвижными. О том, что такие маневры тоже необходимы, Маркус сообразил когда гонял маленькую модель платформы по «модели» дороги в Луне.

Еще к числу невыдающихся событий все отнесли внезапную свадьбу Маркуса и Саши Колмогорцевой, случившуюся в сентябре. Алёна по этому поводу сказала, что она очень рада, что «парень наконец-то поживет в любви», остальные «старушки» вежливо промолчали, и только Генрих как-то ляпнул, что «теперь главное проследить, чтобы мои дети не влюбились случайно в будущих тёть и дядь». Впрочем, Маркусу на мнение всех остальных было плевать, он был по-настоящему счастлив…

А когда человек счастлив, у него обычно всё получается. В особенности получается, если человек долго и упорно трудится. И на состоявшемся через неделю заседании Спецкомитета Маркус сообщил, что закончил изготовление новенькой вычислительной машины. Шестнадцатиразрядной… Ламповой. С оперативной памятью в восемь килобайт («пока восемь», подчеркнул он). Выполняющей (работая на частоте около мегагерца) больше двадцати тысяч простых арифметических операций в секунду.

— Всё это хорошо, — прокомментировал сообщение Сашка, — но мы не имели возможности раньше поздравить тебя по поводу свадьбы. А ведь это — по-настоящему событие не из рядовых, ведь эта свадьба — последняя для тех, кто… ну, вы поняли.

— Я надеюсь, — изобразив хмурую физиономию прокомментировала Сашкину речь Катя. А Оля заливисто расхохоталась…

— Спасибо за поздравления, — Маркус заметно смутился, — но я еще не закончил. Компьютер получился, конечно, весьма паршивеньким потому что я не смог на лампах реализовать однотактовый сумматор: там переходные процессы в цепях хреново просчитываются потому что токи довольно большие. Но он всяко может использоваться при расчетах, а где-то к концу года память до тридцати двух килобайт ребята расширят и можно будет и серьезные инженерные задачки решать. Но интереснее, думаю, будет другое: жена сделала мне аппарат для зонной плавки…