Через час пути Аргвани все еще был поблизости, но теперь, сверху, он был виден, как на ладони. Шамиль разглядывал подступы к Аргвани, прикидывая, где бы его еще стоило укрепить. И у него сжалось сердце, когда он представил себе, во что превратится этот древний красивый аул с его цветущими садами и зеленеющими террасными полями, если Граббе удастся его захватить.
Когда они добрались до перевала, на вершинах Салатау еще лежал снег.
Здесь Шамиля встретил Муртазали Оротинский, который занимал перевал с сотней регулярной пехоты и салатавскими ополченцами. По сведениям, имевшимся у Муртазали, Граббе уже стоял недалеко от Теренгульского ущелья, и к нему двигалось еще два батальона из Шуры.
Шамиль поспешил к Буртунаю, который был занят пехотой под командой Сурхая, а на подступах к аулу стояла кавалерия Али-бека. Дорог не оказалось и на другой стороне хребта, чувствовалось, что Сурхай и здесь приложил свои старания. Но проводники, посланные Муртазали, помогли отряду Шамиля спуститься по отлогому склону хребта. Это оказалось не легче, чем подниматься на него. Кони скользили по мелким камешкам, приседали на задние ноги, грозили подмять под себя седоков, и людям приходилось спешиваться. Но все же Шамиль успел к Буртунаю раньше, чем два батальона апшеронцев пришли в расположение отряда Граббе.
Глава 65
Буртунай, большой и хорошо обустроенный аул, стоял неподалеку от ущелья Теренгул. Издали ущелье напоминало гигантскую трещину с изодранными краями. Будто земля здесь разверзлась от вековой засухи, а дождавшись дождей, приняла в свое лоно искристую быструю реку. Спиной аул опирался о подножье хребта, а с остальных сторон был огражден глубокими оврагами. Такое расположение делало честь основателям аула и наделяло Буртунай ореолом неприступности. Привыкшие чувствовать себя в безопасности, жители Буртуная и на этот раз решили не покидать свой аул, лишь немного укрепив его с помощью Сурхая и его мюридов.
Увидев, что к аулу приближается имам со своим отрядом, буртунайцы высыпали его встречать. Они ликовали, уверенные в том, что теперь уже никакие генералы не посмеют приблизиться к их жилищам. Люди тянулись к Шамилю, чтобы пожать ему руку. Женщины показывали имама своим детям. А ополченцы выстроились вдоль улиц живым коридором.
– Удивительный народ эти буртунайцы, – говорил Сурхай, ехавший рядом с имамом.
– Я говорю, чтобы уходили, а они не уходят.
– Им лучше уйти, – сказал Шамиль.
– Их соседи давно это сделали.
– Не могу же я их выгнать, – говорил Сурхай.
– Такие гостеприимные люди. Я тут как дома. И остальные воины тоже.
Шамиль не переставал пожимать руки аульчанам, но успевал замечать и их военные приготовления. Те же завалы на главных улицах, как издавна заведено в горах, те же горы камней на крышах, те же бойницы, из которых загодя торчали дула ружей.
Все было сделано хорошо. Плохо было, что в ауле оставалось много женщин и детей, как будто здесь ждали не сильного неприятеля, а старых друзей.
На годекане Шамиля обступили старики.
Спешившись и почтительно поздоровавшись с аксакалами, Шамиль спросил:
– Что слышно нового, уважаемые?
– Ничего особенного, имам, – отвечали старики.
– Тебя вот ждали.
– Хотели посмотреть на своего имама.
– Ты, видно, сильный человек, если у тебя такие наибы, как Сурхай.
– Сурхай – джигит!
– Только боится немного.
– Чего же он боится? – спросил Шамиль, оглядываясь на своего наиба.
– За нас боится.
– Уходите, говорит.
– Это не я сказал, – в который уже раз объяснял Сурхай.
– Это имам приказал!
– А куда мы уйдем?
– Когда дома наши пойдут, тогда и мы за ними.
– Буртунай – не тот аул, который можно напугать.
– А кому не нравится, пусть сами уходят
– Буртунайцы, – сказал Шамиль.
– Поднимаясь на этот годекан, я любовался вашим аулом. Жаль будет, если он превратится в руины.
– Никто и пальцем не посмеет нас тронуть! – зашумели старики.
– Палец отрежем и голову отрубим!
– Это наша земля, и мы никому ее не отдадим!
– Мы на них не нападали, пусть и нас не трогают, не то пожалеют, что связались с буртунайцами!
– Вы знаете, что сюда идет целая армия? – спросил Шамиль.
– С пушками, – добавил Сурхай.
– Слышали, – отвечали старики.
– Как придет, так и уйдет.
– Если от нее что-то останется.
– Подумайте, пока есть время, – сказал Шамиль.
– Но его осталось немного.
– Пойдем, – сказал имаму Сурхай.
– Тебя ждет один человек.
Когда они остановились у дома в верхней части аула, навстречу им вышли Джамал Чиркеевский и хозяин дома, старый кунак Джамала.
Поприветствовав имама и его помощников, хозяин пригласил их в кунацкую, где уже был накрыт стол. Хозяин был человек умный и оставил гостей одних, найдя благовидный предлог:
– Посмотрю, чтобы ваших коней хорошенько накормили.
Когда вслед за хозяином вышли и Султанбек с Юнусом, Джамал сказал Шамилю:
– Я был в Шуре, у меня ведь там сын служит под начальством Жахпар-аги.
Услышав имя своего разведчика, Шамиль переглянулся с Сурхаем, но ничего не сказал.
– Жахпар-ага просил передать тебе привет и вот это.
Джамал достал из потайного кармана серебряную монету, из которой Сурхай по знаку Шамиля извлек записку.
– Девять батальонов, четыре сотни казаков конных и столько же пеших, рота саперов, семнадцать пушек, милиция, обоз… – прочел Шамиль, а затем спросил Джамала: – Ты знаешь, как устроена их армия, сколько это будет всего?
– Девять батальонов… – прикидывал Джамал.
– Сейчас подсчитаю. Когда полк – я и так знаю, а у Граббе же отряд, оттуда-отсюда собрал, какие получше… Так… Батальон – это четыре роты, а рота – четыре взвода… А каждый взвод – тридцать пять – сорок солдат с одним офицером, и один ротный офицер на всех…
– Девять батальонов – это почти пять с половиной тысяч штыков! – успел посчитать Сурхай.
– Верно, – согласился Джамал.
– Еще казаки – восемь сотен… А еще штаб, адъютанты и всякие другие помощники… Артиллерия, семнадцать расчетов…
– Милицию не забудь, – напомнил Сурхай.
– Эти самые опасные.
– Тысячи три наберется, – прикидывал Джамал.
– Ай, гяуры, – злился Сурхай.
– Против своих воюют!
– Получается, тысяч десять и офицеров больше двухсот, – подвел итог Джамал и сам удивился: – Десять тысяч?
– Мне сообщили, что из Тифлиса могут еще прислать войска, – добавил Шамиль.
– Сильно ты генералов разозлил, – сказал Джамал.
– Это они меня разозлили, – ответил Шамиль.
– Сколько раз я предлагал мир? Не хотят – пусть воюют. У нас тоже людей немало.
– Нам бы еще пушки, как у них, – вздыхал Сурхай.
– Главное, у них есть порядок, – сказал Шамиль.
– А у нас каждый хочет воевать сам по себе. Зачем буртунайцы не уходят? Все остальные из этих мест ушли. Может, генерал и подожжет их аулы, зато не будет обстреливать из пушек. И еды не найдет. А со своими обозами они еле двигаются.
– Буртунай – сильный аул, – сказал Джамал.
– И наш Чиркей тоже. Эти батальоны, которые пришли из Шуры, сначала хотели через Чиркей пройти, чтобы сократить путь, но мы их не пустили.
– Это вы хорошо сделали, – сказал Шамиль.
– А с буртунайцами мы договорились… – Джамал открыл дверь и позвал кунака: – Эй, Нажмуддин! Ты совсем забыл про своих гостей!
– Извините, уважаемые, – вошел в кунацкую хозяин.
– В ауле столько дел…
– Скажи имаму, о чем мы договорились, – попросил Джамал.
– Договорились вместе напасть на генерала, когда он пройдет мимо нашего аула, – сказал Нажмуддин.
– Наши люди и сейчас готовы атаковать, только Сурхай не пускает.