– Нам тяжело, а солдатам еще тяжелее. Мы знаем, за что боремся, а они – нет. Но скоро все изменится.

– Пехлеваны опять танцуют! – сообщил появившийся Гази-Магомед, и они с Муслимат побежали смотреть на канатоходцев.

Вдохновленные столь необычайными известиями из лагеря Граббе, Айдемир, Аркадий и Стефан снова давали веселое представление. Они хотели растопить страх, накопившийся в детских сердцах. На это раз и сам Айдемир рискнул встать на канат, забыв о все еще беспокоившей его ноге. А Аркадий изо всех сил развлекал детишек, попутно угощая их грушами и яблоками, которые Айдемир сумел принести из вылазки.

Представление удалось, даже взрослые приходили посмотреть на удивительных пехлеванов, которых так любили в горах. Айдемир разошелся, вспомнил свои лучшие трюки и уже ходил по веревке с закрытыми глазами и на руках. Стефан играл на своей трубе попурри из классических и горских мелодий. Все были так увлечены, что не услышали ужасного гула летящего снаряда.

Граната упала прямо перед канатом и бешено завертелась, рассыпая вокруг срывавшиеся с фитиля огоньки. Стефан замер на полуноте. Аркадий услышал шипение за своей спиной, когда вступил в веселую потасовку с мальчишками. Айдемир собирался сделать на канате сальто, когда увидел прямо перед собой шипящую гранату.

– Могли бы немного подождать, – успело мелькнуть в голове у Айдемира, а в следующее мгновенье он бросился на гранату, потому что увидел, как догорает ее фитиль, и понял, что уже не успеет отбросить ее подальше от зрителей.

Раздался взрыв, дети с криками побежали в разные стороны, а Стефан с Аркадием бросились к товарищу, тело которого было изрешечено осколками.

– Брат! – дрожащим голосом звал Аркадий.

– Не умирай!

Айдемир не отвечал, прощаясь с товарищем одними глазами.

– Я спасу тебя! – обещал Аркадий, когда они со Стефаном несли Айдемира в ахульгинский лазарет.

– Тебя вылечат, Айдемир! Потерпи немного…

Когда они добрались до Абдул-Азиза, тому оставалось только прочитать молитву над умершим.

Перемирие было прервано. Граббе начал артиллерийскую подготовку. Сотрясая скалы, батареи стали бить залпами, целя во все, что могло бы служить преградой штурмующим войскам.

Защитники Ахульго занимали свои позиции. Шамиль поспешил на передний рубеж, чтобы самому руководить обороной. А Стефан и Аркадий укрылись между большими камнями, не зная, как быть дальше. Им было стыдно смотреть в глаза горцам, им казалось, что в вероломстве Граббе есть и доля их вины.

– Мечтали после войны цирк открыть, – горевал Аркадий.

– Он даже меня выучил по канату ходить.

– А я был бы у вас по музыкальной части, – с горечью в глазах улыбался Стефан.

– Одолжи мне свою рубаху, – сказал вдруг Аркадий Стефану.

– Зачем? – не понимал Стефан.

– В лагерь пойду, – решительно сказал Аркадий.

– Жить надоело? – спросил Стефан.

– Чему быть – того не миновать, – махнул рукой Аркадий.

– Дело у меня там.

– Да какое дело, когда кругом бомбы? – отговаривал его Стефан.

– Вон что с Айдемиром сделали.

– Дело чести, – упрямо твердил Аркадий.

– Под шум да грохот и пробраться можно.

– Как знаешь…

Они обменялись одеждой, и ставший похожим на унтера Аркадий побежал вдоль края горы, укрываясь от ядер за большими камнями. Стефан издали перекрестил товарища и прошептал:

– Да защитит тебя дева Мария, матерь Божья…

Стефан смотрел вслед Аркадию, пока тот не скрылся из виду.

Аркадий и сам не знал, на что решился. Но обида за погибшего друга и презрение к Граббе, не погнушавшемуся нарушить данное слово, звали Синицына сделать то, что не успел сделать его друг Айдемир. Аркадий не мог воевать против своих, но считал, что будет справедливым отнять у Граббе неправедную добычу – сына Шамиля. Как он это сделает, Аркадий пока не знал, зато уже представлял себе, как скроется с Джамалуддином высоко в горах, у сподвижников Шамиля.

Будто унаследовав умения разведчика Айдемира, Аркадий змеей прополз по едва заметной тропинке, укрылся в густых кустах в русле речки, разделявшей два Ахульго, а затем пробрался в сады.

Здесь он передохнул, наблюдая за происходящим вокруг.

В лагере было суетно. Ординарцы носились с приказами, солдаты получали патроны, канониры везли на батареи дополнительные комплекты в зарядных ящиках, а неподалеку от Аркадия комплектовали поредевшие роты, составляя из двух одну. И вдруг кто-то тронул Аркадия за плечо. Он резко обернулся, успев обнажить кинжал. Перед ним стоял Ефимка.

– Дяденька, вы с Ахульго пришли? – спросил мальчишка.

– Откуда ты знаешь? – оторопел Аркадий.

– Я видел.

– Что ты видел, дурачок? – Аркадий попытался его разубедить.

– Ни с какого я не…

– Я тоже эту дорогу знаю, – сообщил Ефимка.

– Какую еще дорогу? – продолжал разубеждать мальчишку Аркадий.

– Я никому не скажу, – пообещал Ефимка.

– Чего тебе надо? – спросил Аркадий.

– Я по этой тропинке спускался смотреть на девочку. На синеглазку. Она ведь жива, дяденька?

Аркадий понял, о ком идет речь: синеглазую красавицу Муслимат знали на Ахульго все.

– А тебе что за дело? – спросил Аркадий, почувствовав почти родство с обитателями Ахульго.

– Я – так, – смутился Ефимка.

– Просто красивая она… Я хотел ей яблочко отнести, а их благородия господа офицеры то яблоко скушали.

– Послушай, братец, – сказал немного успокоившийся Аркадий.

– Цела твоя красавица.

– А где она там? Пушки-то опять бьют.

– То-то и плохо, что бьют, – кивнул Аркадий.

– А синеглазая твоя в глубокой пещере прячется, под землей.

– А-а-а! – обрадовался Ефимка, а затем добавил: – А меня ротный высек.

– За что же?

– Да приметил, шайтан его побери, как я в пушки, в дула, стало быть, камней накидал… – рассказывал Ефимка.

– Зачем же ты это сделал? – спросил Аркадий.

– Ведь ты, я припоминаю, сам при артиллерии состоял.

– А чтобы не стреляли, – объяснил Ефимка.

– Нешто хорошо по детям палить, да еще разными калибрами?

– Плохо, – согласился Аркадий.

– А еще хуже, когда детей берут в заложники.

– Во-во, – по взрослому кивал Ефимка.

– Был тут у нас один, самого Шамиля сын.

– Был? – насторожился Аркадий.

– Давеча в Шуру отправили с санитарным обозом, в особом экипаже, с охраной – сообщил Ефимка.

– Не врешь? – взял мальчишку за ворот Аркадий.

– Вот тебе крест! – Ефимка перекрестился.

– Сам видел. А с ним Джамала, старика этого из Чиркея, вроде как арестованного.

– Все-то ты знаешь, – прищурился Аркадий.

– Откуда?

– Да как выдали его с Ахульго, так я и приглядывал, ждал, пока подойти можно будет, – объяснял Ефимка.

– Потолковать с ним хотел, можно ли в Ахульго пробраться.

– Так бы он тебе и рассказал, – усмехнулся Аркадий.

– Выходит, можно пройти, раз ты сам оттуда явился?

– Да на что тебе туда ходить? – не понимал Аркадий.

– Девчонку спасти хочу, – признался Ефимка.

– Ишь ты, какой рыцарь! – удивился Аркадий.

– Разве ж она виновата, что их превосходительство генерал-лейтенант Граббе вздумал штурмовать Ахульго?

– А когда штурм? – спросил Аркадий.

– А как порушит завалы, так и двинется. Часа через два.

– Ну да, ну да… – кивал Аркадий.

– Только ты на Ахульго не ходи, подстрелят, и не узнаешь, откуда пуля прилетела. А девчонку и без тебя спасут.

Аркадий был в растерянности. Выходило, что он с риском для жизни пробрался в лагерь, чтобы узнать, что Джамалуддина уже увезли. Граббе оказался хитрее, чем думал Аркадий. Он лихорадочно размышлял, что ему теперь делать. И вдруг увидел Лизу. Она шла от речки с кувшином в одной руке и корзинкой фруктов в другой.

– Ну, ступай, братец, – сказал Аркадий Ефимке.

– Только обещай, что никому ни слова.

– И ты побожись, – перекрестившись, потребовал Ефимка.

– Не то меня так высекут, что живого места не оставят.