Хабиб убедился, что дела у его отца не так уж плохи, и вернулся назад со спокойной душой.

Вскоре Шамиль получил еще одну радостную весть: наиб Галбац занял Чиркату, обеспечивая сообщение с Ахульго по левому берегу Койсу и переправе. Имам стремился использовать замешательство в лагере Граббе для увеличения своих сил и отправил Сурхая в верхние общества за новым пополнением. Шамиль чувствовал, что Граббе не уйдет, несмотря на свои тяжелые потери. Даже после неудачного штурма и прибывших к Шамилю чиркеевцев, у Граббе оставался значительный перевес сил, а пушки продолжали бить день и ночь. Впрочем, воины к этому давно привыкли, а остальных обитателей спасало то, что до жилищ ядра долетали редко, потому что пологий склон, на котором они располагались, был скрыт от батарей за приподнятым хребтом самого Ахульго.

Но опасность стала спутницей каждого, кто жил на осажденной горе. И жизнь их невольно менялась, приноравливаясь к тому, что происходило вокруг. Женщины просили ученых людей написать самые сильные молитвы, способные защитить от опасностей. Эти молитвы – саба – зашивались в небольшие кожаные треугольники и вешались на шеи детям. Колыбельные песни звучали печальнее, радость стала редкой гостьей в подземных домах, а детей отпускали только на уроки в медресе при мечети. Девочкам стало не до игр, им приходилось заменять матерей, многие из которых сражались вместе с мужьями. Но мальчишки оставались мальчишками, только игры их теперь были воинственными. Им разрешили вооружиться ружьями и пистолетами, и они теперь соревновались по-взрослому, стреляя в цель, бросая из пращи уже не просто камни, а самодельные гранаты – маленькие кувшины с порохом и горящим фитилем. В ходу были и луки со стрелами. Наконечники стрел окунались в нефть и поджигались перед выстрелом. Многие юноши были вооружены и саблями, доставшимися им по наследству от погибших отцов. Взрослые взирали на опасные игры без радости, но и не запрещали. Кто мог знать, чем обернется эта битва?

Вечерами женщины собирались вместе, чтобы погадать на Коране о том, что их ждет. Были и такие, кто гадал по бараньей лопатке. Ее держали против лампы и по линиям, проступавшим на лопатке, предсказывали судьбу. Но большей частью люди молились, прося Аллаха об избавлении от подступившей к Ахульго беды.

Шамиль видел, как тяжело приходится людям на Ахульго, как они устали, как стойко переносят все несчастья и испытания. Он удивлялся их решимости стоять до конца. То, что раньше приносило славу герою, стало здесь обычным делом. Ахульго преображало своих защитников, будто передавая им свою несокрушимость. Шамиль понимал, что многие предпочитают погибнуть со славой, чем пребывать в мучительном ожидании смерти от ядра.

Через два дня после штурма Шамилю сообщили, что в лагере противника началось какое-то движение. Шамиль поспешил на передовые позиции, надеясь увидеть, как Граббе уводит свой отряд. Но ожидания имама не оправдались. Войска Граббе готовились к новому штурму Ахульго.

На этот раз инженеры соорудили целую галерею из больших щитов. Она была подвешена на канатах, которые держались на крепких столбах, врытых вдоль перешейка. И под этим прикрытием, защищавшим от пуль, саперы снова вгрызались в скалы, прокладывая к Ахульго новую широкую траншею. Шамиль внимательно изучал, как работают саперы, как охраняется сооружение и как оно устроено. Ему стало ясно, что, если не остановить это продвижение, крытая траншея скоро дотянется до его оборонительных рубежей и войска Граббе смогут безопасно к ним приблизиться, как по коридору. Понимали это и все остальные, а потому охотников разрушить хитроумное сооружение искать не пришлось.

– Будет непросто, – сказал он наибам.

– Я уничтожу эту постройку, – пообещал Ахбердилав.

– Мои люди уже делали такое, – сказал Балал Магомед.

– Справимся и на этот раз.

– Нужно действовать с двух сторон, – размышлял Шамиль.

– И наибам незачем туда идти. Мюриды сами справятся.

– Если разрешишь, имам, я это сделаю, – предложил Султанбек.

– А я зайду с другой стороны, – добавил Юнус.

– Хорошо, – согласился Шамиль и улыбнулся наибам: – Пусть молодые попробуют. Они уже засиделись за завалами.

Султанбек и Юнус обрадовано переглянулись.

– Сколько вам нужно людей? – спросил Шамиль.

– Человек двадцать, – прикинул Султанбек, всматриваясь в сооружение.

– Бери больше, – советовал Балал Магомед.

– У них там охрана есть.

– Хватит, – убеждал Султанбек.

– Тридцать человек, – сказал Шамиль.

– Пойдете по ущелью, взберетесь наверх и ударите сбоку, в середину, где опорные столбы.

– Он показал направление удара и продолжал: – Юнус и еще десять человек подберутся отсюда и ударят в лоб.

– Может, и нам сделать отвлекающую вылазку? – предложил Омар-хаджи, комендант Старого Ахульго.

– С вашей стороны стоит большой отряд, – сказал Шамиль.

– Будет достаточно, если с обоих Ахульго будет открыт огонь.

– Когда начинать? – спросил Султанбек.

– За час до предрассветной молитвы, – сказал Шамиль.

– Сначала мы бросим в них гранату. Где она? – спросил Шамиль Балал Магомеда.

Комендант Нового Ахульго сделал знак своему мюриду, и тот достал из мешка артиллерийскую гранату, которую горцы успели потушить и заново снарядить.

– Увидите взрыв – и сразу начинайте. Сначала Султанбек, потом перекрестный огонь, а тем временем начнет действовать Юнус.

– Хорошо придумано, – сказал Ахбердилав.

– Ты шутишь? – улыбнулся Шамиль.

– Что тут еще можно придумать?

– Не были бы мы заперты на горе, много бы чего придумали, – с сожалением сказал Ахбердилав.

– Даст Аллах, еще повоюем, – согласился Шамиль, а затем обернулся к своим помощникам: – Идите. И будьте осмотрительны. Нас теперь не так много, чтобы зря рисковать.

Перед тем, как спуститься в ущелье, Султанбек объяснил мюридам, как им предстоит действовать, а затем сказал:

– Братья! Кто-то из нас может не вернуться из этого дела. Если буду убит я, то прошу вас не беспокоиться о моем теле. Если сможете, сбросьте его с кручи, а не сможете – оставьте там. На все воля всевышнего. Имам доверил нам судьбу Ахульго, это важнее всего.

– Если погибну я – сбросьте меня с кручи, – отозвался один из мюридов.

– И меня, – послышались голоса.

– И меня тоже!

Тридцать мюридов бесшумно спустились в ущелье и двинулись вперед, к тропинке, которая поднималась к перешейку. Лежавший в ущелье туман скрывал их от постов противника. Султанбек первым поднялся к перешейку и затаился, ожидая сигнала. Позади него замерли остальные.

Вдруг, прочертив в ночи огненную полосу, на крытую галерею упала граната. Крыша колыхалась на канатах, отчего граната скатилась на землю и взорвалась позади охранявшего мантелет караула.

Солдаты начали палить в темноту, не понимая, что происходит. В ответ с обоих Ахульго затрещали сотни выстрелов. А затем над галереей взорвалась еще одна граната.

– Вперед! – крикнул Султанбек и бросился на караул.

Завязалась схватка. Оставив мюридов драться с солдатами, Султанбек бросился к столбам, на которых держалась вся конструкция. Но повалить их не удавалось даже такому богатырю, как он. Тогда Султанбек выхватил приготовленный заранее топор и принялся рубить столбы. Хабиб, бывший в отряде Султанбека, влез наверх и начал резать кинжалом канаты, связывавшие щиты укрытия. За Хабибом последовали другие, и скоро щиты с грохотом полетели в пропасть.

В лагере поднялась тревога. К караульным поспешила на выручку стоявшая неподалеку рота апшеронцев. Они бежали, укрываясь за большими камнями, но на их пути были и открытые места, по которым велся огонь. Покончив с караулом, мюриды бросились навстречу апшеронцам. И опять штыки сошлись с саблями, рассыпая в ночи сполохи искр.

Тем временем к галерее подобрались люди Юнуса. Они бросились довершать дело, начатое Султанбеком, сбивали столбы и крушили галерею.

К месту схватки подоспела и рота куринцев, но из-за узости места ей не удавалось вступить в дело, пока впереди дралась другая рота. Тогда апшеронцы начали взбираться на камни вокруг и стрелять в мюридов поверх голов своих товарищей. Падали мюриды, падали апшеронцы, но схватка продолжалась, пока Султанбек не услышал крик Юнуса: