«А Давид-Бек был прав, что не торопился, — с горечью подумал спарапет. — Теперь ему не грех и посмеяться над нами. Хорошо, что сам не приехал сюда, осрамился бы».

— Если бы Англия и Франция не помешали, наши войска сейчас были бы здесь, — сказал Иван Толстой.

Но никто больше не слушал его.

Военачальники вышли из царского шатра. Грузинские воины, из тех, что сопровождали посла из Тифлиса, уже успели всем рассказать, что Петр ушел из Дербента восвояси и сюда не придет. Люди поникли и были похожи на побитые градом посевы.

Пятьдесят тысяч человек окружили шатер Вахтанга. Все прибежали в чем были в миг, когда их настигла злая весть: босые, полураздетые, вооруженные и безоружные.

— Где русский царь, почему он не приходит! — кричали воины на тысячу голосов.

Военачальники под натиском толпы отступали назад, но вскоре они остановились. Куда уйдешь от своего войска? А войско клокотало, взывало.

— Эй, князья, вы, должно быть, прогневали царя! — гремел какой-то воин-грузин.

— Надо было идти к нему на поклон.

— Согласились бы на все, что он требовал, ведь отдуваемся мы, а не вы.

— Обманули нас!

— Спугнули государя!..

Военачальники не находили ответа. И Вахтанг будто онемел. Католикос Есаи, поднявшись на какую-то арбу, протягивал крест, тщетно пытаясь успокоить разбушевавшееся воинство.

— Мы все еще ждем и верим, что царь вернется, верим и ждем, как наш предок Адам ждал своего создателя, дети мои! — говорил он. — Успокойтесь. Никакого несчастия не случилось. Государственные дела вынудили царя уехать в свою столицу. А войска его остались. Они в Баку, в Дербенте, Гиляне, Реште. И посол царя с нами. Царь вернется и протянет нам руку, ибо сказано: «Кто подаст жаждущему студеную воду во имя апостола, тому воздастся». Мужайтесь, дети мои! Русские будут с нами.

Но мало кто поверил католикосу. Некогда боевая, воодушевленная армия превратилась в смешанную, неорганизованную, кричащую толпу.

Мхитар приказал сыну свернуть шатер, а сам подошел к Вахтангу и к хану прощаться.

— Что мне сказать Давид-Беку? — спросил он у царя.

— Бог знает! — вздохнул Вахтанг. — Я каждый день буду писать Петру. Пишите и вы. Будем просить его, умолять, чтобы пришел нам на помощь. Что еще можно предпринять?..

— Не сегодня-завтра придут турки, государь! Ты подумай об этом! — холодно проговорил спарапет. — Будем действовать рука об руку. В нашем согласии единственное спасение наших народов.

Глаза Вахтанга наполнились слезами. Он крепко обнял спарапета, поцеловал его в лоб и проговорил:

— Надо крепить наши войска. На бога надежда. Будем воевать!

Махмад хан тоже обнял Мхитара:

— Будем помогать друг другу, брат Мхитар!

— Будем, будем вечно!

Мхитар поспешил к своим. Сотники уже давно велели свернуть шатры и, оседлав лошадей, ждали спарапета в полной готовности. Вид у всех был такой печальный, словно они только минуту назад предали земле прах кого-нибудь из близких.

Армянское войско двинулось к Армении.

Грузины, попрощавшись с ними и с азербайджанцами, направились к Тифлису.

На Чолакское поле легли тени гор.

Спустя пять дней, когда спарапет Мхитар достиг ущелья реки Ахавни, навстречу показался всадник, мчавшийся с безумной скоростью.

Это был гонец Давид-Бека.

— Османский паша Кёпурлу Абдулла со стопятидесятитысячным войском движется к Армении. Бек послал за вами, велел поскорее вернуться! — одним духом выпалил гонец.

Мхитар печально улыбнулся: все совершается именно так, как предугадывал Бек. Не знает он пока только того, что царь Петр вернулся в свою столицу.

Черные тучи собирались над страной Армянской.

Но Мхитар ошибался. Давид-Беку уже было известно и об отъезде царя. В Алидзоре все знали об этом.

Алидзор походил на военный лагерь. Хотя войска там было мало, но вооружены были все и оружия не снимали даже во время работы.

Спарапет поведал Давид-Беку о том, каково положение в армянских, грузинских и азербайджанских полках, подробно пересказал все, что слышал от посла Ивана Толстого.

— А как мы ждали царя, как были воодушевлены войска! — закончил он.

— Это воодушевление всеми силами надо поддерживать и ныне, — заметил Бек. — Надо уверить воинов и народ, что царь Петр не бросил нас, что он обязательно приедет. Это необходимо нам в такие дни. Петр не виноват, Мхитар. Ему помешали европейцы…

— Неужели европейские короли — не христиане? Почему они берут под защиту султана, а не нас? Не понимаю, не верю!

— Наивный ты человек, — криво усмехнулся Бек, — для них один луч босфорского полумесяца стоит крови всего твоего народа. И сопли султанские покажутся сейчас вкусными римскому папе и франкскому королю. Они не хотят усиления могущества Петра. Вот и все. А что ты, я и наш народ подохнем, какое им дело? Мы не кладем в их казну и ломаного гроша…

Бек вызвал мелика Егана и приказал ему сконцентрировать как можно больше продовольствия в неприступных крепостях страны, в замках, в скалах.

— Делать это надо по ночам, тайно, и мышь не должна знать, где и что ты прячешь! — закончил Давид-Бек.

Армянские войска отошли к своим неприступным горам. Там они надеялись достойно встретить все те беды, которые не сегодня-завтра могли обрушиться на их головы.

Царь Вахтанг уехал в Тифлис. Гандзакцы укрылись в стенах своего города.

Кавказские горцы, узнав об отходе русских войск, осмелели и теперь вновь и вновь совершали набеги на мирные города и села. Порой они добирались и до Тифлиса.

Грузия разорялась. И хотя русский двор не переставал обнадеживать Вахтанга, ни один русский солдат так и не появлялся в пределах Грузии.

Вахтанга подбадривал союз с армянами. И он готовился к противодействию турецкой армии. Но именно в это время в Грузии разыгралась братоубийственная междоусобица.

Мухамед Кули хан Кахетинский, грузин-вероотступник, подстрекаемый братом Вахтанга Яссе, узнав об уходе русских, вторгся в Карталинию и разорил страну Вахтанга.

За этой бедой последовала новая: в Грузию вторглись турки. Турецкие паши требовали от Вахтанга покорности. И он поневоле выполнил это требование, не теряя надежды на помощь русских.

Но подчинение туркам не помогло Вахтангу избавиться от тяжелых ударов судьбы.

С приходом турок приобщенный к исламской вере кахетинский хан Мухамед Кули очень приободрился и во главе многочисленного войска напал на Тифлис. Он занял его, превратил некогда цветущий город в груды развалин, перебил все население. Однако изменник недолго наслаждался плодами своих варварских деяний. Османские армии заняли Карталинию, и Мухамед Кули хан был вынужден сдать им ключи от Тифлиса.

Лишенный трона и столицы, Вахтанг с малочисленными своими приверженцами скитался в горах Грузин.

Брат Вахтанга, изменник Яссе, принял магометанство и под именем Мустафа паши воссел в Тифлисе в качестве османского губернатора.

Вскоре отчаявшийся Вахтанг с горсткой верных храбрецов перевалил Кавказский хребет и нашел пристанище в России.

Грузия потеряла свою самостоятельность и былую силу. Это было тяжелым ударом для армян.

В Алидзоре строили укрепления. С утра до вечера жарило солнце, изматывая всех, кто занимался сооружением дополнительных заграждений вокруг города и рыл окопы. По велению Давид-Бека в Алидзор согнали братию всех монастырей. У бедняг от рытья окопов в кровь стерлись руки. К вечеру они едва распрямляли спину. Про себя каждый из них на чем свет стоит проклинал Давид-Бека. Два монаха попытались даже бежать. Их поймали и по приказу Давид-Бека повесили прямо возле окопов. Труп одного сбросили в ущелье. А другого — монаха из монастыря Нораванк в Бгене — оставили висеть. Этот второй осмелился в последнюю минуту жизни крикнуть: «Давид-Бек — враг Христа!» Таких слов ему не простили и после смерти. Даже вмешательство епископа Овакима не помогло.