— Не пытай меня. Отныне я чужая тебе. Прощай!

Она повернулась и пошла к двери.

— Гоар, погоди!.. — Мхитар протянул к ней руки. Но девушка поспешила прикрыть за собой тяжелую дверь.

В отчаянии он схватился за голову…

А на дворе буйствовал весенний ветер.

Утром Мхитар составил послание Давид-Беку. Подробно рассказал, как он вошел в замок Хндзореск и как наказал мелика Бархудара. Написал также о том, что примирил двух враждующих меликов и что скоро состоится венчание сотника Товмы с дочерью мелика Бархудара Гоар. Попросил Бека прислать благословение новобрачным, желая хоть как-нибудь скрасить этот насильственный брак. Затем он отправил гонца в Дзагедзор с наказом, чтобы жена и Вард-хатун немедленно выехали в Хндзореск… В свою очередь, Товма послал к отцу человека с просьбой готовиться к свадьбе…

Весть о предстоящем браке быстро разнеслась по гаварам. Люди удивлялись и радовались. Удивлялись тому, что Гоар, которая отказала многим достойным, выбрала себе в женихи сына Туринджа, сына вчерашнего рамика. И радовались, что устранилась вражда между меликами Хндзореска и Пхндзакара и вновь установились мир и единство в среде армянских правителей.

В эти дни в гавары Сюника и Арцаха из замка Хндзореск рассылали гонцов с приглашениями на свадьбу. А в замок мелика Бархудара уже отовсюду спешили люди, не столько для участия в свадебном пире, сколько из желания видеть красавицу Гоар. На мулах везли свадебные дары, гнали жертвенных баранов с мечеными красными лбами.

Гости прибывали даже из самых отдаленных гаваров. Мелик Багр из Варанды поразил всех своей многочисленной свитой. Все на белых конях. Везли они с собой и волынщиков. Шесть человек вели опутанного цепями устрашающе грозного бугая. Лоб животного, хребет и хвост тоже были выкрашены красным. На спину ему привязали белоснежного ягненка и петуха с большим красным гребнем. Сами варандинцы, разодетые в красно-зеленую одежду, скоморошничая, танцевали перед бугаем, дразнили его.

В Хндзореск мелик Багр и его люди въехали с большим шумом. У входа в замок спешились и потребовали, чтобы Бархудар и невеста самолично вышли встречать их. Мелик Багр обмял Бархудара, поцеловал в лоб невесту Товмы. Варандинцы ахнули, пораженные красотой Гоар. Каждый осыпал невесту своими дарами. Обвитая шелковыми и шерстяными тканями и французским атласом, Гоар еле шла к дому.

Приехала и тикин Сатеник в сопровождении безмерно разнаряженной Вард-хатун. Последняя восседала на сером коне, необыкновенно гордая знатностью своего рода. Навстречу им вышли жена и невестки мелика Бархудара. Заплаканная жена мелика обняла Сатеник.

— Да будут они счастливы, — тоже прослезившись, прошептала Сатеник.

Гостей пригласили пройти в женскую половину. Вард-хатун, кокетливо раскачиваясь, позвякивала драгоценными украшениями на руках. И смеялась при этом так громко, что обращала на себя внимание даже тех, кто находился поодаль. Сатеник держалась, как обычно, скромно. Она не отпускала от себя Цамам, которая во все глаза смотрела на гостеприимных женщин, стараясь угадать, кто же из них приходится невестой ее брату.

Вскоре прибыли в Хндзореск телохранитель Давид-Бека и писец Армянского Верховного Собрания Магакия. Бек прислал невесте грамоту с благословением и драгоценный индийский жемчуг с голубыми переливами. Когда Магакия торжественно прочитал грамоту с благословением, мелика Бархудара даже прошибла слеза.

А тут из Пхндзакар приехали мелик Туриндж и все его домочадцы-наследники. Удивление и улыбку вызвали пхндзакарцы своим крестьянским разноцветным одеянием. Ущелье гремело от оглушительных звуков зурны и барабанов. Танцевали женщины с медными подносами на головах. Мужчины пили вино, пускали охотничьих соколов.

По требованию Мхитара мелик Бархудар вышел навстречу отцу жениха и в присутствии народа расцеловался с ним.

— Хи-хи-хи!.. — засмеялся стоявший на башне Есаи. — Волк присмирел! Видели, видели, как он облобызал бедняцкого мелика?

— И ноги расцелует. Пусть еще благодарит спарапета, не то быть бы нынче поминкам в этом замке, — добавил Семеон.

Свадьба началась. Домашний священник Бархудара, уже охмелевший, благословил стол. Усадив на специально отведенное место новобрачных, произнес сиплым голосом:

— Во спасение души надобно мужу посохом своим наставлять жену свою, ибо немощно и греховно тело…

Слова невежественного священника рассмешили народ.

«Почему он именно эти слова вспомнил, дерзкий?» — оскорбился Бархудар. Ему показалось, что гости смеются над ним. Ведь это его всего две недели назад повелел избить Мхитар. Бархудар знаком подозвал Миграна.

— Убери этого нечестивца, вышвырни его из моего гавара!

Три дня продолжался свадебный пир. Пили безмерно. Пример подавал сам Мхитар. Припав грудью к столу, он приказал гусанам петь ранящие душу песни. Иногда Мхитар ударял по столу кулаком. Люди не понимали причины его неистовства. Сатеник объясняла всем, что это он от горя, причиненного пленением Нагаш Акопа. Она-то знала, что с ним делается, и всячески старалась успокоить Мхитара.

В воскресенье Мхитар распорядился выехать в Пхндзакар. Спешно стали грузить приданое. Бархудар приказал своим пастухам выбрать пятьсот самых лучших баранов, пятьдесят коров и тридцать лошадей и тоже гнать в приданое дочери. Когда свадебное шествие собралось во дворе замка, Мхитар потребовал, чтобы мелики одарили жениха. Сам он кинул Товме кошелек серебра. Тэр-Аветис подарил окованный золотом пояс. Все последовали их примеру. У кого не было с собою денег, обещали Товме овец или лошадей.

Народ, сбежавшийся поглазеть на это необычное событие, был изумлен. Людям не доводилось раньше видеть таких щедрых даров. Но и это было еще не все. Когда свадебное шествие выступило из замка, Мхитар велел мелику Егану отвезти в Пхндзакар те две пушки, которые он привез из Айлаха. Это повергло Бархудара в уныние.

— Он хочет превратить Пхндзакар в крепость, — скрипя зубами, сказал мелик стоящему рядом Паки.

— Ты должен радоваться, отец, ведь теперь это для безопасности твоей дочери, — поспешил успокоить его сын.

Однако от военачальников не укрылась действительная цель, ради которой Мхитар пошел на такую неслыханную и невиданную щедрость. А Мхитар действительно отлично сознавал значение своего поступка. Теперь, когда Туриндж будет обладать двумя пушками, никто не решится подойти к его владениям.

В Пхндзакар прибыли вечером. Мхитар распорядился всем отдыхать, чтобы назавтра продолжить свадьбу. Тайно призвал к себе Есаи и Товму. Велел им не смыкать глаз и держать свои сотни наготове на случай какой-нибудь неожиданности. Сам же он заперся у Туринджа.

Утром свадьба возобновилась. Хотя гости всю ночь спали как убитые, однако хмель не прошел, кое у кого были опухшие лица, под глазами образовались синие мешки. Тэр-Аветиса пошатывало. Он всю ночь пил в конюшне вместе с гусанами, заставляя их петь до хрипоты.

В большой пещере, где шел пир, собрались почти все гости — женщины и мужчины. Вдруг кто-то ворвался и крикнул:

— Давид-Бек прибыл!..

Все высыпали наружу. Только Вард-хатун бросилась в отведенную ей комнату и торопливо стала цеплять на себя новые украшения.

Войско поспешно выстроилось. Хмельные мелики и военачальники бросились обливать головы холодной водой, чтобы хоть немного отрезвиться. Спарапет вместе с меликом Туринджем, Бархударом, Еганом и с их свитами вышел навстречу Давид-Беку. Зазвучали трубы. Принесли знамена.

Конь Давид-Бека, будто сказочный, парил в воздухе, стлался, не касаясь земли. Он словно гордился тем, что несет на своей спине славу земли Армянской.

Всяк, кто видел Бека впервые, неизменно бывал очарован им.

Смуглое, благородное лицо, блестящие глаза, смелый, прямой взгляд. На высоком челе — отпечаток постоянной заботы, отражавшей нескончаемое борение души.

Был он высок ростом, широкогруд и широкоплеч, но не тучен. Природа ничего не пожалела для этого человека — ни ума, ни красоты, ни мужества, ни физической силы. Приближенные знали, что Верховный властитель во всем руководствуется добром, преисполнен справедливости, дальновиден, сведущ в науках, силен словом и делом, что он — гроза врагов родины. Знали об этом и в народе.