— Вот теперь как надо миропомазали батюшку! — кричали они.

— Будь проклят день, когда его рукоположили!

На стене показался Тэр-Аветис.

— Что это за хохот? — строго спросил он.

— Да так, тэр тысяцкий, — весело ответил Есаи. — Парни немного позабавились. Паша прислал людей — армянского священника и одного турка.

— Ну и что? — поинтересовался Тэр-Аветис.

— Требовал ключи от города.

— Отдал? — шутливо спросил тысяцкий.

— Да, турка я выдворил, а священника повесил с кошкой. Вон качаются и обнимаются.

Тэр-Аветис улыбнулся. Но когда нагнулся над стеной и внимательно вгляделся в лицо повешенного, то помрачнел и, круто повернувшись, схватил Есаи за ворот.

— Кто тебе позволил измываться над послом, несчастный! — загремел он и оттолкнул сотника.

Воины присмирели. Никто не ожидал, что их любимый Тэр-Аветис из-за какого-то священника при всех может так оскорбить сотника. Недоумевал и Есаи.

Тэр-Аветис приказал отнести тело священника к себе в дом. Ночью внимательно осмотрев труп и убедившись, что это действительно Мурад-Аслан, он обшарил его одежду и нашел письмо паши.

Казнь Мурад-Аслана, оказавшего столько услуг туркам, вывела из себя Абдулла пашу.

— Из ваших черепов, армяне, я возведу холм, — грозился он. — На штурм! Утром начинаем штурм!

Мастера-плотники по указаниям европейских советников уже построили в лесу огромную стенобитную машину и наделали лестниц. Сотни воинов стали прокладывать через узкое ущелье дорогу, чтобы перевезти огромную машину на другую сторону. Коч Али готовил полк камнелазов, которые должны были взбираться на стены.

Сидя на белоснежном коне, Абдулла торопил всех, сердился на пашей, бил аскяров плетью. Он решил взять Алидзор любой ценой, пусть бы для этого пришлось даже оставить под его стенами большую часть войска. Прибывшие из Стамбула гонцы торопили его. Султан Ахмед — «Факел великолепный» и «Тень господа» — требовал поскорее завершить разгром армян.

Упускать время было нельзя, нужно было штурмовать Алидзор, пока Мхитару не пришли на помощь находившиеся в районе Сисакана армянские полки и не сковали турецкого тыла.

Нужно было спешить. И турки энергично готовились к решительному штурму.

Не дремали и осажденные. По приказанию Мхитара весь город, стар и млад были подняты на ноги. Женщины во главе с тикин Сатеник днем и ночью топили смолу, чтобы лить на врага. По всей длине крепостных стен сложили груды древесного угля, чтобы жечь и бросать на врага горящие головешки. Мужчины разрушали ветхие здания и добытые при этом камни складывали на крепостных стенах. Собрали все имевшиеся в городе медные котлы, чтобы кипятить в них воду. На крепостных стенах были сложены груды извести, угольной пыли, песка и размельченной соли, а также дров и стога сухого сена. Русские драгуны помогали армянам сделать город неприступным. Всем этим руководил Мхитар.

— Не дадим турку наш город, — говорили Мхитару алидзорцы, когда он приходил к ним.

— Абдулла сломает тут себе шею, — подтверждал Мхитар, воодушевленный преданностью горожан.

Еще задолго до появления турок под городом по приказанию Мхитара оружейник Врданес и Владимир Хлеб перевезли в Алидзор свою мастерскую, запасы меди и серы. Они привели с собою и своих помощников, рудокопов и мастеровых из плавилен. Теперь вместе с русскими драгунами они ремонтировали отбитое у турок оружие, камнеметательные орудия, изготовляли порох.

Переехавший с семьей в Алидзор Пхиндз-Артин часто взбирался на главную башню крепости и долго смотрел в сторону своего разоренного замка и на ущелье, занятое турецкой армией. Он совсем потерял покой. По ночам обнимал мешки с золотом и бил себя по голове… Ну почему, захватив семью и сокровища, он загодя не бежал в Европу, где его родственники имели большие торговые дома в Венеции, Амстердаме, Марселе! Избегал Мхитара, но почти ежедневно навещал Тэр-Аветиса.

— Чем все это кончится? — спрашивал он тысяцкого.

— Что кончится? — ехидно улыбался тот.

— Осада. Разве можно устоять перед такой силой?

— А ты разве не знаешь удела откормленной свиньи? — насмешничал Тэр-Аветис. — Турки зарежут тебя и унесут твои сокровища. Даже детей не сумеешь спасти золотом.

— Найди выход, — умолял Пхиндз-Артин. — Мхитар в заблуждении. Он ведет нас к гибели. Сделай что-нибудь, ради бога, изыщи путь к спасению. Найди способ примириться с турками. Заложи мои сокровища, только спаси нас от гибели.

То же говорили Тэр-Аветису сотник Мигран и некоторые из городских богачей. А также лазутчики, которых подсылал из турецкого лагеря мелик Муси, и даже собственные сотники.

Между тем Тэр-Аветис скрывал все это от Верховного властителя. Пропасть между ним и Мхитаром все увеличивалась.

Инок Мовсес бережно сложил все свои книги в кожаные мешки и, спрятав их в расщелине скалы, вместе со своими учениками присоединился к защитникам Алидзора.

Недолго просуществовала в Алидзоре основанная им школа. Только ему удалось собрать учеников, найти книжников и энергично взяться за дело, как возобновилась война.

— Придется отложить перья и браться за оружие, мои дорогие, — сказал он ученикам. — Такова доля армянского народа. Наши предки защищали страну звоном клинков и светом учения. Так возьмемся и мы за мечи и еще раз станем на защиту нашей любимой родины.

После гибели Арусяк Мовсес стал замкнутым и малоразговорчивым, занимался только делами своей школы. Часто уединяясь, он предавался воспоминаниям. Перед ним вставала Арусяк, ее простая хижина и одинокая могила. Он искренне радовался, когда встречался с Мхитаром. Молча смотрел на него, восхищался его волей и непреклонностью, добрыми начинаниями, а иногда давал, какие мог, советы.

— Брожение в городе, властитель наш, — как-то сказал он Мхитару, когда оказались вдвоем на крепостной стене.

— Подозреваешь? — спросил Мхитар.

— Да, подозреваю, — ответил монах. — Народ и войско всегда готовы положить головы за свою землю, но сговор есть, это я чувствую во взглядах и в разговоре. Будь осторожен, некоторые предпочитают повиниться туркам.

— Кто? — помрачнел Мхитар.

— Не знаю поименно, но чувствую. Длительная осада увеличит число недовольных, явится причиной раскола, будь осторожен…

— Подчинимся тому, что начертано господом, Мовсес. Роптать, возможно, будут, но не теряй надежды, и на этот раз мы изгоним врага из нашей страны.

О возможном заговоре предупреждал Мхитара и Нагаш Акоп.

— Не верь льстивым улыбкам, — говорил он при каждом удобном случае. — У нас есть такие люди, которые ради своей шкуры готовы продать собственных детей. Пример Агулиса соблазнителен. Есть мелики и горожане, что одобряют действия мелика Муси. «Покоримся туркам, и мы спасем наш город», — говорят они.

— Слухи и до меня дошли, — отвечал Мхитар.

— Но легковеры забывают, что Абдулла не разорил Агулис до основания, так как еще стоят Алидзор и Сюник. Как только, не дай господи, падет Алидзор и будет сломлено наше сопротивление, враг разорит страну, превратит и Агулис в груды пепла.

— Я верю в силу нашего народа, Нагаш, — говорил Мхитар. — Свою судьбу решит он сам, а не горсточка предателей и себялюбцев.

— Это так. Свою свободу народ защитит, как бы дорого ни обошлась она ему.

Нагаш Акопа в Алидзоре знали немногие. В одежде простого шинакана, вооруженный саблей и копьем, этот человек был почти всегда одинок. Он ни с кем не разговаривал, не подходил к ночным кострам и ежедневно в предутренние часы поднимался на главную башню крепости и с восхищением наблюдал восход солнца.

Кроме оружия, у него теперь ничего не было. Свои рисовальные принадлежности, привезенные из Араратской долины, краски, учеников своих он оставил в Агулисе. Он страдал, не имея никаких сведений о любимых питомцах. Закончив писать портрет Гоар, он за несколько дней до падения Агулиса выехал в Шорот, чтобы собрать оставшиеся после смерти отца бумаги, перевезти в Алидзор его библиотеку. И таким образом избежал бедствия.