Мой любимый брат, Давид-Бек. (Мовсес снова кашлянул.) Много, много раз нам становилась известна твоя храбрость. Но ныне мы не только слыхали, но и были очевидцами великих дел ваших, которые ты совершил против моего и своего врага. Сегодня ты стал владыкой своей страны, которая некогда принадлежала нам. Ныне, волею аллаха, вручаю эту страну тебе, правь ею нерушимо, из рода в род. Ты будь также владыкой стран, находящихся по ту сторону Аракса, и властвуй над ними по своей воле и по своему разумению. Тебе подчинены не только владыки Кафана и Карабаха, но моей высокой волей я отдаю тебе ваши исконные Баргушат, Нахичеван, Гёкчу и все лежащие между Курой и Араксом страны.

Значит, брат мой, имей серебряный трон, укрась свое чело унизанной жемчугами тиарой и носи золотой перстень с печаткой. По царской воле нашей носи красную обувь и приобрети золоченый жезл, на котором напиши имя и славу рода твоего. Чекань для царства своего монету с твоим изображением. Вместе со щедрыми дарами посылаю тебе хоругвь, а также кованый железный шлем и огнедышащий меч, на устрашение ворогов наших. Пусть падет от твоей руки гиена, жаждущая крови.

Да будет также ведомо тебе, безобманный друг моего чела и моего трона, князь князей Давид хан, что посланные на помощь тебе ханы Хосров и Асламаз Кули наказаны по моему повелению за бегство с поля брани, так как мой царственный отец, да поместит его бог на самом прохладном месте рая, говорил: „Если ты нанес случайно оскорбление твоему другу, спеши просить у него прощения“. Значит, будь великодушен и забудь былое.

Ныне я говорю тебе моими шахскими устами: я уже имею пятьдесят тысяч конных и пеших людей и волею аллаха готовлюсь идти на афганца Мир Махмуда, чтобы изгнать этого разбойника из стольного города моего отца и спасти могилы моих предков. Внимай мне, брат мой Давид хан, и поспеши ко мне со своими войсками, чтобы рука об руку разбить, изгнать неверного смутьяна. И после этого бок о бок, по-братски наслаждаться — ты своей страной, я — своей. Вот мое обращение к тебе, брат мой.

Послание заканчиваю с благополучием. Написал двадцать третьего дня пятого месяца Джувада года Зиан в нашем стольном городе Тавризе. Помни: если твое благословение и милосердие сопутствует нам, вселенная накинет на свои плечи хламиду покорности.

О Магомет! О Али… Слуга небесного царства шах Тахмаз, раб восьми и четырех»[73].

Мовсес закончил чтение шахского послания и, вручив его Беку, попятился к ряду сотников.

В зале облегченно вздохнули. Все смотрели на Бека, сидевшего, как прежде, неподвижно. Тахмаз Кули Надир хан продолжал стоять. Не то забыли, не то намеренно, никто не предложил ему сесть. Еле скрывая обиду, он посмотрел на Бека и, встретясь с его взглядом, снова опустил голову.

— Что еще наказал своему посланнику источник величия шах? — наконец спросил Бек.

— Солнцеподобный послал через меня царские дары тебе и твоей знати, — ответил хан и сделал знак своим.

Из мешков достали трехцветное знамя, похожее на хоругвь.

— Пусть это знамя всегда ведет вас к победе, армяне, — громко произнес хан, встряхнув шелк знамени.

— Аминь, — единодушно ответили сидящие в зале.

Шахские подарки оказались действительно щедрыми.

Он прислал Беку и всем его военачальникам драгоценные одежды и по одному арабскому коню. Кроме множества оружия, шлемов, шах прислал Беку также золотую шкатулку, в которой лежали кольцо с голубым алмазом, крупный, красивый яхонт, жемчужные бармы и бриллиант на золотой цепи для ношения на груди.

Когда подарки были розданы военачальникам и они, приняв их, молча стали на свои места, Давид-Бек сказал:

— Пусть попечитель наш небесный воздаст шаху за щедрые подарки, а почтенный хан пусть отдохнет еще три дня, пока я решу со знатными людьми моей страны, кому из четырех звавших меня с моим войском владык мы должны отдать предпочтение — русской императрице, стамбульскому султану, Мир Махмуд шаху или тавризскому шаху Тахмазу?

Сказав это, Бек быстро поднялся и направился в соседнюю комнату. Военачальники, раздвинув свои ряды, пропустили Бека и вслед за ним вышли из зала. Мовсес пошел провожать хана в его покои.

— Персидский лев стал на колени! — весело воскликнул мелик Шафраз, выходя из зала. — Бек положил гордеца на лопатки.

— Это после Мараги, — ответил Тэр-Аветис.

Военачальники ожидали, что Бек соберет старейшин Армянского Собрания для рассмотрения предложения шаха. Но Бек, судя по всему, не намерен был советоваться с ними. Особенно беспокоился спарапет. Какое будет решение Бека? Неужели он согласится и пошлет свои войска на помощь шаху? Неужели? Нет, он не сделает этого. Но ведь Бек не обменялся с ним ни словом о предложении шаха.

Прошли назначенные три дня.

Вновь собрались в том же зале Армянского Собрания. Привели шахских посланников. Они вошли в зал, поклонились Беку и, сложив руки на животе, стали ждать. Старейшины Собрания, военачальники, мелики в торжественной напряженности, затаив дыхание, ждали, пока заговорит Бек. Тот с невозмутимым спокойствием долго глядел на бахрому разостланного под его ногами ковра и наконец, подняв голову, негромким, но уверенным голосом сказал:

— Мы с радостью и удовольствием приняли посланцев шаха Тахмаза, великий посол…

У хана заблестели глаза. Ряды военачальников беспокойно шевельнулись. Спарапет нахмурил брови. «Неужели Бек решил…» — с горечью подумал он. Но повелительный голос Бека прервал его мысли.

— Военный союз для двух наших государств выгоден особенно сейчас, когда османская гиена подняла свою голову и угрожает нам. Но известно ли великому послу, что мы заключили союз с русской императрицей и обязались объединить наши силы против врагов России? Мы получили также послание Абдулла паши, который обещает воздержаться от военных действий против нашей страны в том случае, если мы не будем ему мешать стать владыкою Персии. Мы отказали Абдулле в сговоре, и результатом отказа явилась Марага.

Бек остановился, тяжело вздохнув. От острой боли в ране у него искривилось лицо, он слегка побледнел. Военачальники забеспокоились. Но Бек решительным движением выпрямил плечи и более внушительным тоном продолжал:

— Наши сердца наполнились радостью, когда мы прочли письмо шаха. Мы готовы вступить с вами в военный союз!..

Посол от радости сделал шаг вперед и низко поклонился Беку.

— О, Давид-Бек хан, во всей вселенной не найти другого такого мудрого властелина, как ты.

Бек не смотрел на своих. Он знал, что радости посла они не разделяют. А спарапет, наверное, услышав его слова, проклинает себя за то, что приехал в Алидзор, и думает вновь покинуть его.

Подняв голову, он посмотрел на сияющего от радости хана и продолжал:

— Мы согласны присоединить свои войска к армии шаха…

В рядах меликов пронесся тревожный шепот.

— Тэр Давид-Бек, — послышался глухой, дрожащий голос спарапета.

Бек, будто не услышав ни шепота меликов, ни слов спарапета, продолжал:

— Я согласен стать соратником шаха Тахмаза, достойнейший хан… — И, сделав небольшую паузу, прибавил: — Но с условием. Пусть прежде шах Тахмаз со своим войском перейдет Аракс и придет в нашу страну, чтобы помочь нам отвоевать у турок Ереван и Нахичеван. Когда же, по милости божьей, совместными усилиями мы изгоним их из Нахичевана и из Араратской долины, тогда мы двинемся на Исфаган. — И, обратившись к военачальникам, спросил: — Так ли, братья военачальники?

— Так! — с бурной радостью ответили все, и громче всех прозвучал голос спарапета.

Хан мгновенно побледнел, его уста дрожали, колени подгибались.

— Но шах не может оставить у себя в тылу Мир Махмуда и прийти к вам со своим войском, великий князь, — сказал он. — Это опасно для трона.

— А как же могу я, оставив турок у нас в тылу, со своим войском пойти на Исфаган? — ехидно улыбнувшись, сказал Бек. — Ведь это вдвойне опасно. Как только мы покинем нашу страну, турки ворвутся в Сюник и в Тавриз. Это ясно и ребенку.