— Нет.
— Почему? — не дав остальным опомниться, влез Гилтиан.
Драголин улыбнулась ему.
— Потому что воином, если будет на то дозволение императора, станет дракон, способный гореть светом Неру. Я живу очень долго, но мой знак не засиял. Я не дошла до границ мудрости и просветления, и долг мой — помогать настоящему Воину Света, а не быть им.
На этих словах Лу Тенгру странно дернулся, будто его обожгло или ударило.
— Кажется, мой император не так серьёзно подходил к вопросу, — ответил князь, а Драголин улыбнулась только шире.
— Ошибаешься, дорогой гость. Не сомневайся ни в своём правителе, ни в принцессе Ситинхэ.
На этих словах она поднялась с места, и стало ясно, что пора расходиться по комнатам. На этот раз каждому дали свою, пусть и небольшую. Эльфы поклонились Драголин и молча ушли, а Фео вслед услышал:
— Подожди.
С драконессой он вернулся в гостиную и вновь занял своё место.
— Что спросить хотел ты?
— Госпожа, — Фео сделал длинную паузу, вспоминая всё, что должен сказать, — на корабле я слышал песню Скверны:
«Во Тьму воротись, пришедшее из Тьмы. Покоя вселенной желаем мы.
Лишь тишины и темноты, в которой вы сотворены,
Лишь сути мира без огней, каким он был к началу дней.
Без времени, без бытия — вот настоящая Земля!
Без боли и без суеты — такой мир вам подарим мы!»
И до этого я слышал в Цитадели шёпот тени паучихи-перводемона. Она искушала меня, но не только… я слышал незнакомые голоса, чей-то разговор. Я читал, что чистая Скверна безголосая. Она говорит лишь через саму себя в душах Живущих на Земле. Разве я могу слышать Скверну? Ведь я человек, моя душа перерождалась, я свободен от Тьмы. Разве нет?
Драголин слушала очень внимательно. Ответила она далеко не сразу и не то, что ожидал Фео:
— Почему ты спросил об этом меня? Всё время рядом с тобой был Лу Тенгру.
— Я решил, что вы знаете лучше. Ведь вы воевали именно с порождениями первородной Тьмы.
На миг Фео устыдился той полуправды, что произнёс, но раскрывать свои сомнения в Лу Тенгру не хотел. Перед госпожой Драголин точно не стоило.
— Думаю, всё просто: твоя душа не исцелена полностью. Она должна многократно пройти через Сердце Мирового Древа, чтобы освободиться от Скверны. Видимо, ты получил её от кого-то из старших народов. Того, кто пожелал стать человеком.
— Как это — пожелал?
Теперь на него смотрели, как на дурачка, разве что более благосклонно.
— Каждой живой душе, возвратившейся в Аберон, даётся выбор — кем она хочет быть в новой жизни. Так сказали Адзуне Великие Духи. Твоя душа решила стать человеком.
«Кто в здравом уме решится быть человеком, до этого прожив жизнь без старости?» — ответить на этот вопрос было некому. Зато возник другой:
— Значит, я могу стать демоном?
— Ты боишься этого?
Фео кивнул.
— По-твоему, другие народы тоже всё время боятся? Лу Тенгру и Гилтиан, например?
— Я не знаю, госпожа. Лу Тенгру демоноборец, у него сильная воля. Гилтиану могла достаться зрелая душа, да и сам он не слаб духом.
— А ты слаб?
Молчание повисло надолго. Только огоньки в светлячковой лампе чуть слышно стукались о стеклянные стенки.
— Ты через многое прошёл, и до сих пор в себе не уверен, — наконец произнесла Драголин.
— Мне всегда помогали. Делали больше, чем я сам…
Она сурово посмотрела на Фео.
— Никто из Живущих на Земле не побеждает в одиночку. Поверь, я видела много сражений. Ты ищешь себе оправдания. Запомни — нет его. Если хочешь спасти свой народ, тебе придется быть на равных с Лу Тенгру. Не в магическом мастерстве — для этого тебе и десятка жизней не хватит. Духовно. Он вытянет тебя из Тьмы, и ты должен суметь тоже сделать для него.
Госпожа предлагала невыполнимое, но Фео уцепился за её мысль. Поблагодарив, он поинтересовался последним, что мог узнать у неё:
— Почему вы не спросили меня при остальных?
— Мне казалось, что всё ясно. Твой вопрос личный, а товарищи твои думают о войне, пряча тревоги. Согласись, тоже говорит о многом.
Она достала веер и стала разгонять застоявшийся воздух. В этом Фео разглядел намёк, что беседа закончена, и, поклонившись, вышел. После тяжёлого дня хотелось спать, однако слова Драголин не давали покоя. «Как же, прячут они тревоги, — думал Фео, поднимаясь наверх к гостевым комнатам. — Гилтиан мне в первый же день всё выдал». Желал бы Фео поверить, что госпожа просто плохо разбирается в Живущих на Земле, да не мог. В светло-зелёных глазах читалась мудрость тысячелетий, а мысли её точны и глубоки. Верно, героиня Казни Мира считает, что каждый должен быть силён. Но почему никто не побеждает один? Фео знал, что когда-то Драголин одолела перводемона сама. С Аватаром такое, конечно, не выйдет, но и госпожа говорила не про него, а про Тьму. Может про ту, которая сидит в Даву, а может про какую ещё. В душе, например.
Уже в коридоре второго этажа Гилтиан и Лу Тенгру стояли напротив стены и буравили её взглядом. Не успел Фео спросить, в чём дело, как через широкое окно влетел вихрь чёрных лент, который тут же принял облик Живущего на Земле. Все резко развернулись к нему. Дракон был высок, довольно хорош собой, и одет очень богато: рукава чёрного халата расшиты золотом, как и традиционный широкий пояс. Пучок волос удерживала заколка с двумя спицами.
— Как вы смеете следить за мной? — холодно спросил дракон.
— Простите, ваше высочество, мы лишь удивились, увидев вас здесь, — не дрогнув, ответил Лу Тенгру.
Ваше высочество?!
Фео во все глаза смотрел на сурового принца, который человека даже не замечал.
— Госпожа Драголин объяснит, если вам так интересно.
Не дожидаясь ответа, дракон вихрем лент унесся прочь. Будто и не стоял здесь только что.
— Я бы очень хотел узнать, что он делает у госпожи ночью, — проворчал Гилтиан. — Завтра обязательно спрошу.
Фео невольно усмехнулся, чем обратил на себя внимание, но говорить ничего не стал. Только слушал причитания князя:
— Она ведь прекраснее всех Живущих, и как может снизойти до обычного дракона?
— Он не обычный дракон, а принц, — ответил Лу Тенгру. — Даже если между ними что-то есть, это не наше дело. Сейчас у нас другие заботы.
Гилтиан только отмахнулся.
— Если победим Аватара, сделаю ей предложение. А что? Я тоже императорского рода, пусть и не дофин.
Лу Тенгру остановился так неожиданно, что Фео врезался ему в спину.
— Поверь — лучше к ней не лезть. Это не красавица из сказки. Боли в её душе столько, что стань она водой, морем бы разлилась. Драголин с древних дней воюет. Она старше тебя в сорок раз!
— Лу Тенгру прав, — решился-таки вставить слово Фео, — сейчас нужно думать о мире и победе над Аватаром.
— Сами ходите влюблённые, а меня судите!
Князь хлопнул дверью так, что задрожали стены. Лу Тенгру тоже поспешил уйти в свою комнату, и Фео остался один. Всё новые мысли забивали голову, которая, казалось, скоро разорвётся. Хотелось отдыха, даже беспамятства, но забытье не наступало на жесткой кровати. Поворочавшись, Фео поднялся и достал Осколок, мерцавший голубоватым светом.
«Тот, кто хочет стать демоном, должен намеренно убить дорогого ему Живущего на Земле, «разорвать собственное сердце». Так будущий демон заявляет Тьме внутри себя, что презирает идеалы Неру и собственный свет души», — вспомнился кусок очередной лекции, плотно засевший в голове. Теперь Фео знает, что отец убил своего близкого друга. Теперь знает, что и в людях может жить первородная Тьма. Была ли она у Гиддеона, или ему посчастливилось родиться с чистой, зрелой душой?
«Он мог стать демоном тогда, — думал Фео, глядя в голубые глаза по ту сторону зеркала. — Но ему, наверное, повезло. Мне бы на его месте не повезло».
«А в везении ли дело? — произнёс в голове другой голос. — Может, в воле и раскаянии? Отец шагнул в пропасть, но уцепился за уступ и выбрался. Засиял бы демон светом Неру? Я видел всё сам, но просто боюсь правды. Правды, что мне нужно быть сильнее».
