— До меня, дошли сведения, что «некто», устранил всех членов одного клуба по интересам, в котором я состою, представляете, мэтр! — на слове «некто», Рогу сделал ударение, будто бы он точно знает «кто», продолжив, — и мало того, этот «некто» устроил знатную заваруху в нашей квартирующей когорте Легиона.

— Всё возможно, господин Рогу, чем же я, могу вам помочь?

— Помочь, мэтр, вы можете, не влезая в мои дела, — резковато ответил Аппела, — Мэтр, я слышал, что произошло в лагере, я понятия не имел, что это за дрянь такая, и я готов отдать её вам, — и прежде чем кто-то успел среагировать, вытянул амулет, и положил перед Клавдием.

— Мэтр, заберите её, я клянусь, что никогда бы не помыслил о чёрном колдовстве! — продолжил он.

— Хорошо, это облегчает дело, господин Рогу, но вы же понимаете, что одними лишь извинениями вы не отделаетесь? — Клавдий смахнул амулет со стола, подкинув его Валерии, — вы сознаете, что приняли участие в заговоре против короны?

— Понятия не имел, разрази меня Юпитер! — с пылом проговорил, Аппела, разведя руки в стороны и выпятив грудь, словно ожидая, что Юпитер и впрямь поразит это ничтожное существо — ничего не знаю, грабить, дань собирать, мошенничать, и с контрабандой мухлевать — занимаюсь, грешен. Но помышлять против нашего прекрасного короля Публия! Да пусть меня повергнут боги сию же секунду, в самые недра инферно! — очень убедительно вещал Аппела, у него в этот момент даже слеза выкатилась из глаза.

— Какой актер, пропадает, дорогой господин Рогу! — похлопал в ладоши Клавдий, — ладно, допустим я вам верю, с этой минуты, во искупление своих прегрешений, вы теперь обязаны докладывать обо всех попытках связаться с вами, ну и периодически помогать с выполнением поручений от моих коллег. Я передам вас своему агенту в Гадесе, он будет держать связь.

— Договорились, мэтр, — криво усмехнулся Аппела, слегка выдохнув. А затем принялся оживленно торговаться, пытаясь получить наиболее щадящие условия своего «сотрудничества».

Рассвет встретил отряд в пяти актах от Гадеса. Благодаря связям Клавдия им удалось быстро раздобыть лошадей и некоторое количество амуниции и припасов. Четверо магов в окружении шестерых воинов двигались в сторону Эмпории, к королю Публию ап Рианону. Почти полтора десятка человек потерял Клавдий в этом путешествии, в живых остались лишь трое фрументариев. Полтора десятка отличных воинов, верных короне, от чего Клавдия бередила эта мысль, не давала успокоиться и присоединиться к беседе остальных, в которой Луций вновь декларировал стихи для Валерии, а Марк вёл неспешные разговоры с Евферием и Фурием, все трое в разное время прошли службу в частях Легиона Калабрии, и помнили много разных баек.

— мэтр Марк, вот скажите, а правда, что некоторые эквиты, начинают слишком сильно любить своих лошадей, особенно в походе, когда баб рядом не наблюдается? — донесся до Клавдия, обрывок разговора Фурия.

— Ты поговори мне, балабол! — показал кулак ап Риний, — ну хотя это, частично правда, конечно. — И когда кругом все заржали, — но это извращение, сами понимаете! Не приветствуется — это в среде эквитов!

— Понимаю, мэтр, понимаю! А как получилось, что вы в эквиты пошли, а не в боевые маги?

— Понимаешь, — вздохнул Марк, — я обучался магии, в нашей родовой усадьбе, когда началась Мализийская кампания. По нашей земле прошлась она огнём, не оставив практически никого в живых, только я и несколько кузин, которых я сумел спрятать отведя взгляды нападавших. Когда дом был сожжён, я не совладав с собой, воспользовался правом древнего рода, и ушёл в Легион, мстить мализийцам.

— Мои кузины уехали к дальней родне, — продолжил он, когда их разговор стали слушать остальные, — я же сполна насладился местью, мой клинок достаточно испил крови врагов, пока кампания не закончилась. Затем опустошенный, я вернулся на наши прежние места. Но видеть их больше не мог, у меня всё ещё перед глазами горела и погибала под клинками моя родня. Потому продал я те земли, как наследник семьи, забрал кузин и поселился в Бри.

— Печальная история, мэтр, — протянул Фурий.

— Да не ври ты, ни на медяк тебе не верю! — пробурчал Марк, на что воины ответили смешками.

Валерия весело смеялась над шутками воинов, и сама периодически вставляя колкие замечания, и когда они с Луцием стали ехать чуть в отдалении от других, спросила его:

— Луций, каким ты видишь своё будущее?

— Ммм, интересный вопрос, я как-то не думал. Хотел стать следователем, хотел сделать карьеру в управлении. Сейчас же понимаю, что мои родичи были правы и это не моё. Я хочу выбраться из всего этого, по-возможности целым, а дальше, посмотрю, может действительно пойду в гильдию. А ты, что думаешь о своём будущем?

— А что тут думать, я теперь по самую макушку связана с преторианцами, куда мне идти, да и где примут? Я бы может и смогла бы соскочить, если бы нашёлся мужчина решивший, что я достаточно хороша для него в качестве супруги, и если бы он находился достаточно далеко от Мализии.

После этих слов Луций, стал глупо моргать и краснеть до самых кончиков ушей, отчего Валерия, фыркнула от смеха и сказав: «не надо так громко думать», поскакала вперёд. Ап Гвилан же продолжил ехать густо покраснев. Опомнившись, он прибавил скорости поскакав ей вослед. Когда они оторвались достаточно далеко от остальных, Луций попридержал её лошадь:

— Валерия, я люблю тебя, прости, что не сразу сказал! Когда всё закончится прошу поехали со мной в Миртру!

— Ох и тугадум ты Луций. — ехидно улыбнулась ар Уилан, прищурившись, — Я подумаю,

К вечеру они добрались до небольшой деревеньки с таверной, где и встали на постой. Все разместились сообразно своему статусу. Валерии, как единственной девушке, дали отдельную комнату. Когда все стали отходить ко сну, за стеной, на улице раздался протяжный стон. Воины с недоумением привстали, готовясь к худшему, но подскочивший хозяин таверны успокоил:

— Не беспокойтесь, господа, ничего не происходит!

— А что же за стон мы слышали? О вот ещё один! — с недоверием сказал Марк.

— Господа с родовыми гербами, поймали прелюбодея давеча, привели его на площадь, да и распяли там.

— А суд-то кто вершил? По закону ли это? — сказал Марк, с ухмылкой.

— Конечно по закону, деревня наша к роду ап Бренуин относится, суд и творил представитель старейшины! — немного торопливо сказал трактирщик.

— Ну да, ну да, а разве за прелюбодейство, не полагается смерть от меча? — с интересом спросил Луций у Клавдия.

— Тут всё зависит от интерпретации, — вяло пожал плечами Клавдий, его казнь ничем не заинтересовала.

Узнав, что опасность никому из присутствующих не угрожает, отряд улёгся спать. Лишь периодические стоны с улицы, иногда беспокоили Луция и Марка.

По утру, до рассвета, все быстро завтракали, готовясь к выезду. Трактирщик подал пшеничную кашу со шкварками, и овощами, настолько душистую, что даже чуждый к радостям жизни, Клавдий уплетал её за обе щёки. Выйдя на улицу, Луций поёжился, чувствовалось окончание тёплого сезона, здесь на севере. В Калабрию — это время придёт недели через две, когда осень перейдёт через середину.

Расчесав и поухаживав за своей лошадкой, Луций, невольно улыбнулся вспоминая свою вороную Кигнус. Надеясь, что конюший их родового поместья хорошо ухаживает за ней, Луций частично проходил обучение как эквит, и не допускал плохого обращения с лошадьми. Невдалеке вновь раздался стон несчастного, и ап Гвилан не выдержал любопытства, решив посмотреть на казнимого.

Зайдя за поворот таверны, он увидел как невдалеке, на площади деревни расположились трое воинов, карауля распятого. Воины явно торопились, так как казнили несчастного на Crux Simplex * (*простой столб, без перекладины). Но распятый и не думал умирать уже вторые сутки, потому им пришлось дежурить по очереди, ночуя в трактире. Подойдя как можно ближе, Луций остановился как вкопанный, на табличке, на леотийском было написано «Сципий ар Тройдалах, вор, прелюбодей, иностранец поправший законы гостеприимства».