Удары по щиту некроманта не прекращались ни на мгновение, но каким-то способом ни один из них не мог пробить защиту, но тут наконец-то ударил Клавдий сконцентрировав особо мощное копьё, и частично оно дошло до Спурия. Из глаз, ушей и носа некроманта пошла кровь, но он лишь пошатнулся после удара и выстоял. После чего его щит взорвался волной энтропии, которая будь не такой ослабленной убила бы весь отряд на месте. Но сила выплеснута все же была и сумела свалить всех кто был поблизости. Спурий обратил внимание на ближайшего воина, и в два прыжка подскочив к нему за несколько мгновений выпил его жизненную силу, снова закрывшись от вновь атаковавших магов. Выпитый воин рухнул на пляжную гальку куском костей и мяса. На этот раз они били по нему вчетвером, выкладываясь на полную мощь.

— Мне кажется нашему патрону не помешала бы твоя помощь, — Сидий толкнул Фурия в бок, взглядом показывая на лук, — в прошлый раз он неплохо выручил.

— А это мысль, — кивнул тот.

Все четверо выкладывались на полную, чувствовалось, что довольно скоро они выдохнутся, щит некроманта тоже источался, но значительно медленнее чем того хотелось бы. Но вот полетели стрелы одна за другой от Фурия, к нему присоединились другие воины кто с луком, а кто и метая копья — ланцеи. Некромант потерял концентрацию, и несколько стрел вошло в его тело. Стрелы тут же сгнили, но металл засел внутри, продолжая ржаветь и разнося заразу по организму. Моментально вместе со стрелами, кто-то сумел докинуть свою ланцею вонзившуюся в грудь. Если бы Спурий не перешагнул черту, не стал некромантом, он бы возможно уже испустил дух, но некроманты чертовски живучие твари. Сама смерть становится более податливой к ним, не так сильно тянет в царство Плутона. И потому все маги воспользовавшись передышкой, накопили силы и разом ударили, буквально размазав Спурия в кровавую кашу на гальке.

— Ну и что это было? — спросил тяжело дыша Луций.

— Не видишь, некромант обыкновенный! — раздражительно ответил Марк.

— Я имею ввиду, почему он нас ночью не размазал? — не унимался ап Гвилан.

— Видите ли, я думаю, что он был инициирован Плутоном, и скорее всего ночью вы его все-таки убили. Ну а после смерти, приходит вторая жизнь в виде некроманта, познавшего ту сторону. Потому он притаился и копил силы пока не увидел нас. — рассказал Клавдий.

— Если честно я мало знаю про некромантов, в общих чертах понимаю, что их сила исходит из чужих жизней, но глубоко в это не погружался.

— Некромантом становится маг, глубоко верующий в Плутона, постоянно приносящий ему жертвы, в том числе и человеческие. Во время одного из жертвоприношений, если Плутон будет милостив он ставит метку на маге, инициирует. И в момент своей смерти, Плутон не забирает мага к себе, а отправляет служить себе дальше на земле, наделяя могучей властью черпать силу из смертей других.

— И в чем смысл этого? — не унимался Луций.

— Смысл в том, что ты не умрёшь с первого раза, а вернувшись станешь ещё сильнее. Ведь он при должной удаче, вполне мог нас уничтожить, а затем выпил бы жизни из остального отряда. Этот путь далеко не для каждого, признаю.

— Вот ведь не повезло нарваться, — ап Гвилан, не мог отвести взгляда от оставшейся каши на месте Спурия.

Когда, все более-менее оправились от шока, Клавдий ап Рианон, скомандовал собирать вещи. Лёгкая унирема*, (одновесельная галера) к концу всех событий подплыла на достаточное расстояние и с неё спустили одну лодку. Двое воинов из отряда Клавдия остались, сбив лошадей в табун, который погнали на север, остальные же погрузились в лодку, и за несколько заходов перевезли всю поклажу.

На берегу оставались лишь Валерия, Клавдий, Луций, Марк, и несколько стражей растянувших Гнея на пляже так, чтобы он не могу пошевелить ни одним мускулом.

— Гней, ты совершил одно из тягчайших злодеяний, покусился на власть нашего короля, — начал Клавдий, — за что должен быть приговорён к смерти. Но, я обещал тебе жизнь и свободу, и клянусь Юпитером Оптимусом Максимусом Сотером, что своё слово я исполню.

После этих слов Клавдий, кивнул головой одному из воинов, на что тот взяв большой топор перерубил одну руку у локтя. Кровь хлынула у локтя Гнея, а вместе с кровью и поток брани из его горла. Клавдий наклонился над ним и перетянув руку жгутом, полил рану кровестопом, и силой созидания заращивая жестокую рану. Затем убедившись что крови больше не будет, поднялся и кивнул воину второй раз.

— Нет, пожалуйста, прошу, ты же дал мне слово! — взмолился Гней, обратив полный боли взор к Клавдию.

Но тот, не обращал внимание на его слова. Вторая отрубленная рука оборвала мольбы заговорщика, сменившись жутким воем. И вновь повторилась процедура, и вновь кровь остановилась на месте обрубка. Гней же погрузился в зыбкое состояние, пограничное со смертью, и лишился сознания. Клавдий влил почти половину флакона панацеи смешанного с вином в его глотку, приведя того в чувство. После чего процедура повторилась ещё два раза, но уже с его ногами. В конце процедуры, Клавдий, оскопил предателя, и выколол его глаза.

Марк, будучи не сторонником подобных зрелищ, тихо блевал за кустом. Луций, же хоть и не поддерживая подобное, запивал это зрелище крепким вином, и чтобы отвлечься подсчитывал количество кровестопа и панацеи изведенных на мучение, выходило, что можно было половину центурии легкораненых поставить на ноги. Клавдий, вдоволь поиздевавшись над предателем, наконец раскупорив ещё один сосудик быстро вновь привёл его в сознание.

— Гней, ты слышишь? Ты жив и свободен. — почти прошипел Клавдий тому в лицо, и обернувшись к оставшимся людям, — теперь можно уходить.

Луций, все также прикладываясь к бутылке, сидел на лодке, и смотрел как Гней, раз за разом пытается подняться на свои обрубки и уползти с галечного пляжа. И долго ещё до них доносились крики и проклятия предателя и никто не видел на пустынном пляже, как из под выколотых глаз текли слёзы. А Луций извлёк для себя урок об обещаниях Клавдия.

После столь бурной ночи, когда они успели попрощаться с жизнью, и не менее бурного утра, когда они стали свидетелями битвы магов и жестокой расправы, весь отряд просто свалился на палубе. Кто-то подкреплял силы, едой и вином, кто-то просто уснул. Марк, беззастенчиво пользуясь своим положением, занял самое удобное место посередине униремы, выпил крепкого вина на пустой желудок и сразу отключился. Даже Фурий устал настолько, что временно перестал обращать внимание на свою морскую болезнь.

Пятерка воинов лишь к вечеру стала чувствовать себя лучше, постепенно пообвыкшись с качкой. Путь им предстоял примерно такой же, как от Миртры до Бри, с той лишь разницей, что плыть можно было сразу выставив парус и ловя попутный ветер.

К вечеру распогодилось, и на небе высыпали мириады звёзд. Луций встал на корме корабля, чтобы лучше взглянуть на великолепие космоса. Спустя некоторое время за спиной вздохнули.

— Красиво, да? — услышал он за спиной нежный голос.

— Иногда, я думаю, как было бы хорошо, не пойди я на поводу вербовщиков-фрументариев. — с горечью сказала Валерия подойдя к Луция, и подставляя прекрасное лицо морскому ветру.

— Госпожа ар Уилан, простите, я немного задумался, — смутился Луций.

— Не стоит извинятся, не могла не отметить, что в свете звезд, на корабле вы напомнили мне героя из легенд. Помните Энея Морехода?

— И что же ты ищешь Эней Мореход,

— Иль смерть, иль свободу от дома тягот! — наизусть пропел Луций, на что Валерия, звонко рассмеялась, похлопав в ладоши.

— Вы ещё и помните леотийскую поэзию? Сейчас мало найдёшь юношей, знакомых с творчеством Горация Климента, — от этой похвалы Валерии, ап Гвилан только порадовался, что при свете звёзд не видно как он покраснел.

— Скажите, Валерия, что делает такая молодая и красивая девушка, среди толпы воинов-фрументариев, в преторианской разведке? — Луций все не решался подойти к более личному вопросу, который его волновал, и потому решил зайти из далека.