— Помощник старшего следователя Луций ап Гвилан, по-вашему приказанию, прибыл! — произнес маг, усилием воли подавляя нервное напряжение.

— Хорошо, вольно, присядь, помощник старшего следователя, — сказал с усмешкой иерарх, продолжив — тебе не наскучило пьянствовать дожидаясь возвращения наставника? — и не дожидаясь ответа, сказал — Вижу что — да, поэтому перевожу тебя во временные следователи. Проявишь себя останешься следователем. Готов?

— Так точно, господин ар Риналлан! — естественно не было возражений у мага, хотя в общем-то он и не мог сказать что вольный образ жизни ему надоел.

— Итак, есть тебе задание: поезжай в Бри, там возникла странная активность, участились случаи краж с помощью магии. Тебе предстоит направиться туда и вести расследование до прибытия сводной оперативной группы. Держи, — ар Риналлан, протянул лист, с гербовой печатью — это твое направление к городскому совету. Собирай информацию, разнюхивай, но сам никуда, до прихода основной группы не суйся. На сборы время до полудня, потом ты должен отбыть, и с максимальной скоростью направиться в Бри. Тебе всё ясно?

— Да, господин ар Риналлан, разрешите идти?

— Разрешаю!

Не теряя времени даром, ап Гвилан покинул штаб управления, и оседлав кобылу направился в имение.

Быстро замелькали перед глазами дома и улицы столицы и вот молодой маг достиг ворот города, невидимой границы отделившей его от всей прошлой жизни. Если бы Луций знал о предстоящих ему испытаниях, возможно, что он бы ударил свою кобылку в бока, и скакал к границе, чтобы никогда не возвращаться. А возможно он бы все равно прошел уготованный судьбой путь.

Оказавшись в имении, Луций коротко отдал приказание слугам собрать припасы в дорогу, направившись в оружейную. Род ап Гвилан славившийся своей воинственностью в каждом поместье и захудалом доме держал пускай небольшую, но все же оружейную комнату, Луций же хоть и был магом, не мог избежать традиционного обучения и прошел курс фехтовальщика. Осмотревшись в небольшой комнате, содержимым которой можно было снабдить небольшой отряд, маг, подобрал себе кольчугу по типу лорики хамата и шлем. Пройдя из оружейной в свой кабинет, вытащил на свет свой рабочий дневник, походную сумку агента Тайного управления, куда входил также набор для мага-практика, это тот минимум который следовало брать на любое задание, и закончил свои сборы достав тонкий клинок с гравировкой "Alea est jacta" на клинке. Девиз этот появился со времен основания рода, и был затем добавлен на герб. Обнажив лезвие Луций несколько мгновений любовался клинком и водил пальцами по гравированной надписи, древний девиз будоражил кровь и звал к бою. Семейная легенда гласила, что девиз произнёс леотийскому полководцу Марку Северу, тогда ещё вождь племени гвилани по имени Агапит, когда присоединился в битве на его стороне.

Вложив меч в ножны, маг подхватил сумку и направился к выходу. Получив котомку припасов от слуги, молодой ап Гвилан взвалив снаряжение на лошадь, и выехал за пределы имения. Мгновения спустя, щемящее чувство предстоящей долгой разлуки неожиданно развернуло Луция, и он несколько минут любовался домом. В лучах солнца игравших на крыше имения в причудливые зайчики, в шуршании листьев фруктовых деревьев которые он походя обрывал когда хотел перекусить, с одной стороны и в звоне собственного голоса произносящего девиз "Alea est jacta" с другой, чувствовалась борьба, которую ощущает каждый путник: уйти, или все таки остаться?

Дорога, стремительно металась под копытами лошади. "Alea est jacta". Жребий брошен.

Двигаясь на север вдоль моря по тракту, неспешной рысью скакал Луций. Миновал жаркий полдень и маг скинул капюшон, подставив лицо свежему морскому бризу. По правую руку пахотные земли сменились густыми лиственными лесами. По левую тянулись леса мыса Орлиного клюва. Если бы не мыс, то путешествие из Миртры в Бри на корабле занимало бы не более суток, при условии попутного ветра. Тракт был довольно оживленным и Луций то и дело огибал крестьянские повозки с овощами и фруктами, купеческие телеги, и разъезды стражи. Тракт тянулся с севера на юг страны и соседние страны пользовались удобным сухопутным транзитом, когда не желали или не могли плыть морем.

К началу сумерек ап Гвилан добрался до деревеньки с постоялым двором. Кинув медный грош мальчику-конюшему, маг зашел в здание. Натопленное помещение пыхнуло в лицо теплым воздухом, вокруг было светло и многолюдно. В центре на возвышении сидел менестрель и перебирал струны кифары:

О где же ты, где же,

Вернись ко мне Санна,

И смой с моих уст надежд обещанья…

Луций, с удовольствием заметил что баллада о королеве Санне, все ещё тепло принимается плебсом, хотя ей уже без малого 4 года и играли её до этого в любой самой удаленной деревне. Да чего уж там таить, Луций и сам с удовольствием её слушал под хорошее вино, так как она по стилю была похожа на классические стихи леотийцев.

— Встретившись взглядом с трактирщиком маг кивнул головой и трактирщик заспешил к новому клиенту.

— Чем могу быть любезен, господин?

— Ужин, бутылку Сангри, и комнату на ночь. Сдачу оставь себе. — сказал ап Гвилан вальяжно протягивая золотой. Сдачи с этой монеты хватило бы оплатить еду и постой второму путешественнику.

— Сию секунду, господин, когда закончите ужин, сообщите, я покажу вашу комнату.

— Благодарю. — ответил Луций.

Детрений его наставник не терпел богатые замашки подопечного, и часто высказывал недовольство гедонизмом Луция. "Не дело — говорил Притий — если следователь тайного управления к роскоши приучен, наша работа это грязь, плохая еда, и смерть ждущая за углом". Но то ли судьба берегла Луция в ученичестве, то ли Калабрия была настолько благодатным краем что и преступления здесь были довольно мирные — кражи, да контрабанда, что особой опасности не представляло.

Тем временем, менестрель допел балладу о Санне, перейдя на похабные стишки и прибаутки, что было встречено полным одобрением плебса.

Допив вино, Луций слегка покачиваясь направился в комнату, последним что он увидел покидая общую залу, было как менестрель декларировал романтические стихи и улыбался одной из гостей, сидящей в окружении нескольких воинов.

Ночь прошла спокойно для Луция, спящего тем самым сном, который многие называют сном праведника. Периодически сквозь сон, он слышал глухие крики на улице, кажется мужчины кого-то искали. Проснувшись засветло, умывшись и облачив в походную экипировку, маг вышел в столовую, где бледный трактирщик споро подал ему горячий завтрак.

Наскоро поев, и поблагодарив трактирщика звонкой монетой, Луций вышел к конюшне, как раз перед тем как с постоялого двора с гиканьем выскочили два всадника, пришпоривая своих лошадей. Резко поднялась пыль в предрассветных лучах. Маг осмотрел Кигнус, с удовольствием отметив расчесанную гриву, и бодрый настрой своей кобылы, кинул, пару медных грошей мальчишке-конюху. Легко тронул поводья и поскакал прочь со двора.

Миновав четверть часа в дороге, ап Гвилан заметил вдалеке бегущего вдоль леса мужчину, и преследующих его всадников.

Мужчина петлял между деревьями, пытаясь уйти от ударов плетями и попыток захватить его веревкой. Ап Гвилан чертыхнулся и пришпорил кобылку. Несясь галопом он поднял тучу пыли, привлекая внимание преследователей, которые тут же усилили нажим на беглеца, в конце концов загнав того в овраг. На попытки мужчины вырваться из оврага всадники вспарывали землю кнутами. Подъехав ближе ап Гвилан наконец разглядел троицу, двое всадников были как раз теми воинами, что сопровождали молодую даму, а беглец оказался менестрелем даже во время бега не бросившем кифару, крепко прижимая её к груди.

Один из всадников выехал на встречу поднимая вверх руку:

— Господин, здесь наше частное дело, прошу вас не вмешиваться! — голос всадника был полон холода.

— Я вижу, что вы хотите причинить вред этому человеку, но по какому праву?! В нашем королевстве не приняты самосуд, и расправа над безоружным! — горячился ап Гвилан, для поддержания уверенности в себе, ему все больше казалась дурацкой затея вмешаться в чужие проблемы, но долг следователя Тайного управления подталкивал к этому.