— Да, блин, конечно! Делать мне больше не хрен, — фыркаю в ответ. — Моя тачка… ни в каком она не сервисе, — нехотя признаюсь Фрицу. — Мать ее забрала вчера утром, сказала вернёт, когда я встану на путь исправления.

— А при чем тут Арсеньева?

— При том, что она не похожа на всех моих бывших девчонок. Только посмотри, как она одета, — качаю головой, провожая взглядом Дину. — И сумка эта. Я просто в отпаде. Понимаешь?

— Нет.

— Проехали.

— Нет, объясни нормально. Зачем она тебе? — допытывается Немцев.

— Эта домашняя телочка — мой обратный билет в прежнюю жизнь. Чудную жизнь без всяких лимитов, прекрасную жизнь, в которую никто не лез, которую никто не пытался контролировать, где никто не мешал мне веселиться.

— Все равно не понял, — задумчиво бормочет Немцев.

Я нетерпеливо вздыхаю.

— Она нужна мне для прикрытия, что тут неясного?

На лице приятеля мелькает понимание.

— Так ты хочешь мать убедить с ее помощью? — доходит до него. — Типа, что ты исправился, что у тебя серьезные отношения с девчонкой, которая вся такая правильная, которая делает тебя лучше и все такое? — вкрадчиво интересуется Фриц. Я пожимаю плечами. А что? Идея-то — огонь. Да и руки так и чешутся сбить спесь с той провинциальной малышки. — Офигеть, Тим. Ну ты и скотина, — ухмыляется он.

— Сказал парень, который пудрит мозги сразу нескольким девчонкам, — отражаю его попытку достучаться до моей совести.

— Я просто не могу определиться, — самодовольно замечает белобрысый.

— Лучше скажи, ты просто не собираешься определяться.

Довольный собой Фриц снова ухмыляется.

— Главное, чтобы они об этом не знали.

— Да пофигу. Не мы — так другие.

— И то верно… — соглашается Немцев. — Слушай, а зачем такие сложности? Просто посиди какое-то время тише воды, ниже травы, и мать сама на блюдечке тебе принесет твои ключи. Еще и по голове погладит. Предки любят, когда пляшешь под их дудку. Поверь, я в этом большой спец.

— А вот я люблю сложности. Скучно мне, Фриц, так скучно, хоть вой, — жалуюсь я.

— Понятно. Тогда нужно действовать, — решительно заявляет парень. — Могу помочь. Ее подружка у меня на коротком поводке, бегает как шавка. Что я скажу, то и сделает.

— Да ладно, я сам справлюсь, не маленький.

— Нет. Не справишься. Доверие — это ключ к сердцу любой девчонки. Особенно такой, как Арсеньева, — Фриц выдает свою очередную порцию мудрости.

— Ты-то откуда знаешь? — я закатываю глаза, прекрасно понимая, что Немцев, как всегда, прав. — Ладно, — в итоге сдаюсь. — Есть идеи?

— Пока нет. Надо подумать.

— Давай, Фрицик, думай, мне не терпится выяснить, такая ли она неприступная, какой кажется.

— Все нормально, мелкая? — спрашивает брат.

Прижимая телефон к уху, я наклоняюсь и осторожно задвигаю картонную коробку в укромное место между тумбочкой и кроватью.

— Костя, мне восемнадцать, — напоминаю ему, качая головой. — Хватит меня опекать.

— Размечталась, — ворчит Костя. — Я отцу слово дал, ясно тебе?

— Да ясно, ясно, — понимаю, что бесполезно ему что-то доказывать, и перевожу тему: — У меня все замечательно! Нашла подработку.

— В смысле? — Костин голос заметно напрягается.

— Спокойно, Кость. Это не разбор угнанных тачек, не вебкам и, не знаю, что там пришло тебе на ум.

— Вот кто-то дошутится сейчас, — сердится брат. — Рассказывай, что за работа?

— Кофеточка в торговике, — объясняю ему. — Эспрессо, Американо, Капучино. Облепиховый чай. Бисквиты. Клянусь, никакого криминала, запрещенных вещей и занятий, — подкалываю его, намекая на разговор, который состоялся у нас перед моим отъездом. — Вот всю неделю стажировалась, завтра выхожу на смену.

— А как же учеба? — скептически произносит брат.

Как я и ожидала, Костя не одобряет моей идеи с подработкой. Но как жить на одну стипендию девушке, которой хочется питаться не только дошиками, а иногда еще и одеваться? Костя торчит в своем гараже пятый год в одних и тех же джинсах, ест что попало, у него даже мобильник доисторический — кнопочный, но, как он любит повторять, "неубиваемый". Разве ему понять?

— Ну это же не каждый день, два через два. По будням буду к четырем приходить, мы с одной девочкой меняемся. В воскресенье с утра до вечера. Недалеко от общаги совсем. Все нормально. Я все успею. Честное слово.

— Дин, я ведь тебе говорил, если нужны деньги, просто скажи, сколько, — недовольно говорит Костя. — Давай я тебе переведу?

— Не надо, Кость. Вы с Яшей итак со мной столько лет носились. Как там он, кстати?

— А что с ним будет? Работаем, — коротко сообщает Костя.

Знаю, мне стоит лишь намекнуть, и оба брата в лепешку расшибутся, лишь бы их младшая сестра ни в чем не нуждалась. Только я выросла и больше не собираюсь от них зависеть, и дело тут не в гордости или желании быть самостоятельной, просто должна же и я внести свой вклад в семейный бюджет. И в моем случае он заключается в том, что мне не следует тянуть из братьев деньги.

— Понятно. А Оля как твоя?

— Никак, — глухо бормочет брат.

— То есть?

— В город моя Оля свалила.

— Ну вот…

Виснет пауза.

У меня нет слов. Вернее, конечно же, они у меня есть — сколько угодно. Но Костя точно взбесится, если я попробую его пожалеть или приободрить. Мой старший брат — один из тех людей, которые не привыкли просить помощи, и совершенно не умеют ее принимать. Как бы хреново ему не было, Костик никогда не пожалуется, не подаст вида, как ему тяжело, плохо или больно, а если будет замечен в чем-то подобном — начнет все отрицать.

— Да все нормально, — вот и сейчас он тихо прыскает. — Телки, что с них взять?

Но я понимаю, как ему непросто это дается.

Костя, как и папа — однолюб. С Олей он со школы встречался, даже замуж звал, но та все тянула с ответом. Как видно — ждала подходящего случая, чтобы уехать, а Костю просто использовала.

Как же мне обидно за него! Мой брат — лучший. Молчун, трудяга, иногда резковат и прямолинеен, но, на самом деле, он очень добрый и заботливый. Костя привык доказывать свое отношение не словом, а делом, но глупая Оля так этого и не поняла.

— Кость, выбирай выражения. Если ты все еще не в курсе, я, вообще-то, как бы, тоже девушка, — стараюсь поддержать беседу в шутливом тоне.

— Вот этого я и боюсь, Динка, — неожиданно вздыхает брат.

— Хватит за меня бояться. Я не ребенок, — повторяю в очередной раз.

— То-то и оно, — усмехается брат и неожиданно меняет тему: — Какие планы на вечер?

— Да никаких. Фильм посмотрю на ноуте и спать, — на автомате вылетает у меня.

Аня, которая до этого момента сидела молча, громко хмыкает. Я предостерегающе хмурюсь и показываю ей кулак.

— Ну ладно, не буду доставать, — говорит брат.

Закончив разговор, я подключаю телефон к зарядному устройству, беру массажку, распускаю волосы и начинаю их расчесывать.

— Тебе не говорили, что врать нехорошо? — насмешливо интересуется Аня, перетрясывая свою косметичку размером с маленький чемодан.

— Это ложь во спасение. Скажи я Костику, что собираюсь в клуб, он бы через полчаса уже был здесь и откручивал мне уши.

— Такой строгий? — удивляется Аня.

— Да не строгий. Ответственный. Он папе обещал, что позаботится обо мне.

— А где у нас папа? — осторожно спрашивает она.

— Сидит, — пальцами показываю решетку. — Последние годы меня старший брат воспитывал.

— Ой, — Аня ошеломленно таращит глаза, — я не знала.

— Да. Вот так, — грустно ей улыбаюсь.

— А за что его… Если не секрет? — интересуется она.

— За гордость свою и характер.

Аня морщит лоб и выглядит сбитой с толку.

— Как это? Разве за такое сажают?

— Еще как, — мое сердце обливается кровью.

— Расскажешь? — тихо спрашивает девушка. — Или… наверное, я лезу не в свое дело, — она виновато улыбается.