Всю дорогу до остановки пытаюсь завязать с ней разговор, но Дина отвечает сухо и односложно, а затем, бросив мне короткое “пока”, заходит в свой автобус.

Пряча задубевшие руки в карманы, иду назад к машине.

Честно говоря, я думал, что она перестанет на меня дуться, когда посмотрит то видео. Я не хотел ее жалости, но надеялся, Дина поймет, что мною двигало.

Пожалуй, и поняла, только связываться со мной она больше не хочет.

Припоминаю, как злилась на меня на тетка из торгового центра. Дина даже хотела универ из-за меня бросить…

Ну что я за идиот?

Ведь до меня только теперь доходит, как сильно я ее обидел и как далеко оттолкнул.

Весь день я сижу дома, бесцельно хожу из комнаты в комнату и, от нефиг делать, решаю полить цветы, которыми в квартире Марго заставлены все подоконники и полки.

В семь я должен заехать за Марком, чтобы сходить с ним на фильм. Честно говоря, мне не хочется никуда ехать. Мое единственное желание — сесть за руль и погнать по М4. Очень хочется снова увидеть Дину…

Что за фигня?

Заглянув в лейку, из которой Марго поливала растения, я вижу на дне монетку. Слив в раковину остатки воды, вытряхиваю ее через овальное отверстие. После долгого пребывания в застойной воде монета покрылась налетом и немного потемнела. Я включаю кран и мою ее с помощью губки для посуды. Оказывается, это не обычная монета, а та самая, “счастливая”. На ее аверсе и реверсе написаны всего два слова.

Да. Нет.

Я с печальной улыбкой вспоминаю, что бабуля иногда подкидывала ее, собираясь решить какой-то важный вопрос.

Как она оказалась в лейке?

Мою тупую башку посещает гениальная мысль.

А, может, мне тоже… того… Подкинуть ее?

“Да” — еду на экскурсию в Дубовники.

“Нет” — иду в кино с мелким.

Хохотнув в голос, чувствую себя дебилом. При этом все же кладу монету на большой палец, затем дергаю фалангой и ловлю ее.

Я пипец как разочарован, когда вижу три буквы вместо двух.

Нет.

Но потом меня отпускает. В конце-то концов, затея с монетой имела бы смысл для человека, который не привык нарушать правила.

А мне-то чего терять?

Я аккуратно кладу монету на полку и тянусь за телефоном, чтобы сообщать брату, что ни в какое кино мы с ним сегодня не идем…

Когда я подъезжаю к воротам Дининого дома, уже совсем темнеет. Я глушу мотор, протираю глаза, уставшие после монотонной дороги и выхожу из машины. На улице ни души, мороз — градуса три, в воздухе пахнет дымом. За забором Арсеньевых грозно лает псина. В самом доме горит свет, но окна задернуты шторами.

Я подхожу к воротам, пытаясь в потемках разглядеть звонок, но нет здесь никакого звонка. Заходить в дом без приглашения, учитывая рычание псины, мне что-то не хочется. Посмотрев на окно, я замечаю, как кто-то приоткрывает штору и смотрит на меня. Похоже, это один из братьев Дины.

— Найда, место! Место, я сказал! — тут же раздается строгий мужской голос из-за ворот. Я глубоко вздыхаю, смотря в звездное небо. Офигеть. Здесь видно Большую медведицу! И еще миллионы других звезд. — Здорово, кого надо? — замок лязгает, и ко мне выходит парень, примерно моего роста, но, возможно, немного старше.

На нем куртка с капюшоном, а в зубах сигарета. Псина лает не так громко, но продолжает злобно рычать.

— Я к Дине. Ты же ее брат?

— Ага, — кивает парень. — До скольки разгонял? — сигаретой указывает на мою тачку.

Я усмехаюсь.

— Спроси у своей сестры.

— Ты пустил мою мелкую за руль?! — удивляется парень. — Ну ты бессмертный чел. Говно-то потом нормально отмыл с сиденья?

Мне становится смешно.

— Нормально. У меня кожа.

— А-ха! — парень тоже смеётся. — Ору. — И протягивает мне руку. — Ян.

— Тимофей.

Мы обмениваемся рукопожатиями, а потом он говорит:

— Ну пошли.

Направляясь вслед за Яном, я прохожу через двор под рычание здоровой алабаихи, а затем мы входим в дом. Ян запускает меня вперед, закрывает дверь за нами, скидывает обувь и прямо босиком проходит дальше, при этом бросает мимоходом:

— Мелкая, к тебе какой-то мажор на “эмке”.

А я так и зависаю в пороге, встречаясь взглядом с Диной.

Она сидит за накрытым столом рядом со старшим братом и какой-то симпатичной девушкой. Я вспоминаю, как Дина говорила, что у ее старшего брата сегодня днюха.

— Всем привет, — говорю я, глядя только на Дину.

А на ней лица нет. Вернее, есть конечно, и очень красивое, но видно, что мой визит ее ошарашил.

— Что ты здесь делаешь? — тихо говорит она.

— Можно с тобой поговорить? — осторожно спрашиваю.

Дина хмурит брови.

— Мы уже поговорили.

— Ну пожалуйста… — прошу ее.

— Если тебе есть, что сказать, говори при всех. У меня нет секретов от моей семьи, — заявляет Дина.

— И давно ли? — усмехаюсь я.

Костя, ее старший брат, который все это время сидел молча, смотрит на сестру.

— Дин, что случилось? Он обидел тебя?

Дина опускает голову.

— Да, я ее очень сильно обидел, — влезаю я. — И мне правда жаль, Дин. Я не хотел, я просто тогда думать ни о чем не мог. Я дебил, ну что тут скажешь… — пожимаю плечами. — Ну ты хотя бы попробуй меня понять, Дин. Меньше всего я хотел навредить тебе.

— Что ты с ней сделал? — Костя буравит меня немигающим взглядом.

Заглянув ему в глаза, понимаю, что он уже накидался. На столе стоит полупустая бутылка коньяка.

— Все нормально. Мы сами разберемся, — отвечаю я.

Тогда Костя поднимается и медленно шагает ко мне.

— Я тебе вопрос задал, ты глухой? Инвалид детства, что ли?

— Кость, — Дина стреляет в меня предупреждающим взглядом.

— Так что ты с ней сделал? — снова повторяет парень, становясь напротив.

— Костя, сядь, пожалуйста, на место, — окликает его незнакомая девушка.

— Оля, помолчи, — не грубо, но довольно резко затыкает ее Динин брат.

— Слушай, я тебя понимаю. Ты переживаешь за сестру, но все путем. Не психуй, — стараюсь говорить спокойно, — Мы с Диной просто пообщаемся, ладно?

— Я тебе что говорил в прошлый раз, а? — Костя, слегка пошатываясь, продолжает быковать. — Обидишь мою сестру — я тебя урою. — Протянув руку, он слегка толкает меня в плечо. — Так что ты сделал?

— Костян, хорош! — из другой комнаты выходит Ян.

— Костя, он ничего мне не делал! — Дина тоже вскакивает и подходит к нам. — Мы просто поругались! Вот и все!

Но парень как загипнотизированный смотрит на меня.

— Ты думал, если при бабках, то она под тебя стелиться должна или что? — дергает подбородком. — Думал, приедешь сюда на своей тачке, и она на шею тебе кинется, да? Думал, некому ее защитить? Ты сам-то чего стоишь, мажорик? Что ты сделал? Что ты умеешь? Папочкины бабки спускать на телок? Пыль пускать в глаза моей сестре? Что тебе надо от нее? Тебе что, своих баб мало?

— Да, мало, — я выдерживаю его полный презрения взгляд. — Я люблю вашу сестру.

— Ах-ты любишь, — тянет Костя, а потом рычит: — Иди сюда, сука!

С этими словами он бросается на меня, берет в захват за шею и пинает коленом. Каким-то чудом я уворачиваюсь, и мой нос остается целым. Зато следом, стоит мне выпрямиться, прилетает кулаком прямо под глаз.

— Костя! Костя! — кричат девушки.

С закрытым глазом я пячусь назад, а Костя держит меня за воротник.

— Костян, мать твою! Ты совсем погнал? — ругается младший брат, пытаясь оттащить старшего.

— Еще раз тут тебя увижу или рядом с сестрой, шею сверну нахрен! Понял?! — орет Костя, когда Ян и Оля его от меня отдирают.

— Ну ты, так-то, хорошо объясняешь, — я прикрываю ладонью пострадавший глаз.

— Вот и катись отсюда! — выплевывает Костя. — Давай, уматывай!

Фокусирую свой здоровый глаз на Дине. В полной растерянности она стоит в паре метров от меня и держится за голову. Я не знаю, что еще сказать, и молча выхожу в темный коридор, а затем на улицу.