И вместо того, чтобы ненавидеть его, я сижу и думаю: “Боже, боже… Как он там?”

Я захожу в комнату, где второй день ночует Марк.

Лежа на кровати, брат зависает в Тиктоке. Теперь никто не контролирует его доступ в Интернет, так что пацану есть, на что потратить время.

— Хорош валяться, идем есть, — зову его.

Марк мотает головой.

— Я не голодный.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и слегка трясу его за плечо.

— Эй, мужик, ну хорош, тебе надо поесть. Я, вообще-то, специально для тебя блины пек.

— Ты умеешь печь блины? — Марк смотрит на меня, как на инопланетянина. — Ни фига себе! Когда ты научился?

— Недавно, — говорю я. — Давай, поднимай свой зад, — бросаю ему, выходя из комнаты.

— Ух-ты, реально блины! — брат таращит глаза, разглядывая стопку блинов.

— А ты думал?

Вчера я заказывал доставку еды, а сегодня утром мне пришла в голову идея испечь блины. Преподавательница по блинам у меня была хорошая, теорию я запомнил, но навыка пока не хватает. Блины получились дырявыми, хотя на вкус очень даже сносно.

Я подумал, что Марку нужна домашняя еда. Как-то хотелось показать мелкому, что он не один, что о нем есть кому позаботиться.

Вчера поначалу он вообще не хотел со мной разговаривать.

Я приехал и забрал его сразу после звонка маминого адвоката. Пацан был в ступоре. Я даже запаниковал, ведь я не психолог и понятия не имею, что надо делать в таких случаях, тем более с детьми. Но к вечеру Марк отошел. Мы даже поужинали и посмотрели "Мстителей". Ночью я заходил к нему несколько раз, проверял, как он. Брат спал беспокойно, ворочался и что-то бормотал во сне.

— Ну… как ты? — осторожно спрашиваю я, глядя, как Марк уплетает мои блины с вентиляцией.

Он пожимает плечами.

— Нормально. Когда мама вернется?

— Я не знаю. Адвокат должен позвонить.

— Мама что правда убила папу? — с набитым ртом спрашивает Марк.

Я покашливаю, чтобы скрыть свое замешательство. И в итоге говорю:

— Она… нечаянно.

— А разве так бывает? — недоумевает брат.

— Давай порубимся во что-нибудь? — предлагаю ему, съезжая с темы.

Не знаю, что ему ответить, как поступить правильно. Каким козлом бы не был его отец, это его отец… Я даже представить не могу, что сейчас творится в голове у брата, а ему только одиннадцать.

— Я не хочу играть, — отказывается Марк. — А где Дина? Когда она придет?

Звук ее имени вызывает у меня задержку дыхания.

— Она не придет.

— Почему? — докапывается мелкий.

— Я ее очень обидел.

— Значит вам надо помириться.

— Да. Надо.

Не могу с ним не согласиться. Мелкий зрит в самый корень.

Только вряд ли Дина теперь станет меня слушать, ведь я сделал все для того, чтобы она больше никогда не захотела говорить со мной.

И дня не проходило без того, чтобы я не думал и не вспоминал о ней. Да и в универ я ездил только за тем, чтобы убедиться, что она в порядке. Иногда шлялся по торговому центру, где работает Дина, и нарочно поднимался по эскалатору на третий этаж, чтобы с высоты посмотреть, на месте ли она. Иногда она работала, иногда я попадал на ее сменщицу и даже купил у нее флэт уайт с каким-то адовым сиропом.

Однажды я подошел к Ане, решил закинуть удочку и спросил, не с ней ли Дина сейчас живет. Но Петрова состряпала удивленное лицо и сказала, что с Арсеньевой больше не общается. Потом она уже сама меня в универе выцепляла — то на парковке подкараулит, то возле расписания. Все пыталась завязать разговор, несла всякую чушь. Я даже и не знал, как от нее отделаться.

А вот за Дину очень переживал…

Мало того, что я ее очень обидел, так еще и слова ныне покойного дяди Вовы не давали мне покоя.

Теперь же этот страх отступил. Ей больше ничего не угрожает. Мой отчим отправился в ад.

Там ему и место.

По словам адвоката, версия для следствия такова: мать с отчимом чистили охотничьи ружья, и она чисто случайно завалила мужа из нарезного карабина. Никто ничего не видел.

Просто идеально.

Я точно знаю, что мама никогда не ездила с мужем на охоту, с чего бы ей помогать ему чистить ружья?

Однако, по долгу службы, мама владела оружием. У нее где-то даже лежит наградной пистолет. Сомневаюсь, что она могла нажать не туда.

Теперь ей максимум могут впаять четыре года за убийство по неосторожности, хотя адвокат говорит, что будет настаивать на замену заключения исправительными работами.

Вчера утром я пришел на пересдачу по истории, когда мне позвонила Татьяна Анатольевна — мамин защитник. Она и сообщила о случившемся и попросила приехать забрать Марка. Я тут же сорвался и помчался к брату. А сессию, походу, завалил.

Марк спал и ничего не видел, но выстрел он мог слышать.

А еще ему пришлось наблюдать за тем, как из дома выносят тело его отца и сажают в машину нашу мать.

Мама действовала грамотно и сама позвонила в полицию. Не даром же она прокурор всех прокуроров.

Не знаю, что теперь будет.

Я нахожусь в растерянности, потому что Марку нужно ходить в школу, он не может постоянно сидеть в моей квартире. И потом, он несовершеннолетний. Все нужно оформить официально — опеку или что там делают в таких случаях. Я же в этом ни черта на шарю. А еще я опасаюсь, что его просто заберут. Ну какой из меня опекун? Кто мне ребенка доверит?

Вся надежда на маму и ее адвоката. Уж они-то должны быть в курсе всех этих дел.

Татьяна Анатольевна за весь день так и не позвонила. И в итоге я звоню ей сам. Трубку, к моему удивлению, берет мать и говорит, что мы совсем скоро увидимся.

Она приезжает поздно, в начале одиннадцатого, как всегда, элегантная и с прической. Что немного странно для человека, просидевшего больше суток за решеткой. У меня даже мелькает мысль, что для всяких там прокуроров есть специальная виайпи-кутузка с личным парикмахером и бассейном.

— Мам, тебя выпустили? — Марк с надеждой глядит на мать.

— Да. По подписке до суда.

— Слава богу, — выдыхаю с облегчением, помогая матери снять верхнюю одежду.

— Мам, я не понял, тебя насовсем отпустили? — переспрашивает брат.

Мама качает головой.

— Нет. Пока нет.

— Скажи им, что ты не хотела. Ведь ты же не хотела? — Марк буравит маму внимательным взглядом.

Та подход к нему и гладит по голове, будто пацану не одиннадцать, а пять.

— Маркуш, тебе пора в постель. Ты ужинал? — успокаивающе произносит она.

— Да.

Мама передает Марку пакет.

— Я заехала домой и привезла тебе чистые вещи. Сходи быстренько в душ.

— А ты не уйдешь? — недоверчиво говорит Марк.

— Нет. Мы с тобой сегодня у Тимы переночуем. — Мама смотрит на меня. — Можно?

— Конечно, — жестом приглашаю ее пройти дальше.

Когда Марк уходит в ванную, я опускаюсь на диван. Стоя у окна, мать любуется вечерним городом.

— Да-а-а… Как многого мы не ценим, пока не лишаемся этого, — мрачно произносит она.

— Что случилось? За что ты его? Он опять тронул Марка? — тихо спрашиваю ее.

— Нет. Не это из-за Марка. Он расплатился за то, что издевался над тобой, — оглянувшись, мама смотрит мне в глаза.

Она выглядит расстроенной и очень уставшей, совсем не такой, какой вошла в мою квартиру десять минут назад.

— Ты про то, как он воспитывал меня в детстве? — я непонимающе хмурюсь.

— И про это тоже.

Склонив голову набок, думаю над ее ответом.

— О, так ты в курсе, где я провел те три чудных дня? — осеняет меня. — Откуда?

— Володя сам рассказал мне. Вернее, показал. Его цепные псы снимали тебя на камеру, как ты лежишь в каком-то грязном углу… — на ее глазах выступают слезы.

Я киваю.

— Ясно. Да. Так себе кинчик… Только зачем ему себя выдавать?

Сморгнув слезы, мама задирает голову и через несколько секунд к ней снова возвращается самообладание.

— Володя просил меня оказать услугу одному человеку, не безвозмездно конечно.