Сегодня ровно три дня с тех пор, как я видела Тима в последний раз.

Три дня…

Три дня ужаса и паники, ожидания и надежды.

Я — не человек, а тень, сплошной комок нервов. Вздрагиваю от каждого шороха, а мое бедное сердце словно сжалось в комок.

Это какое-то сумасшествие…

Я не сплю, не ем, на учебу и работу забила. Мой мир сузился до размеров дисплея мобильного. Позавчера и вчера я хотя бы показалась в универе, сегодня же сил не осталось даже на то, чтобы сделать себе чай и бутерброды. Есть совсем не хочется. Ничего не хочется.

Находясь в каком-то трансе, я бездумно брожу по квартире. Без Тима здесь так пусто и одиноко… Думаю о том, что буду делать, если он никогда не вернется…

Не в том смысле, где я буду жить, а как я буду?

Мне стоит не малых усилий отгонять дурные мысли, от которых так и тянет выйти в окно, но я стараюсь, то и дело проверяя телефон, чтобы посмотреть нет ли Тима в сети.

Так глупо…

Ведь я знаю, что его телефон нашли в его машине.

Все, что остается — ждать, когда позвонит Татьяна Сергеевна, если конечно она всё-таки вспомнит о моем существовании и решит поделиться со мной какой-нибудь информацией.

О том, что машину Тима нашли брошенной в Чкаловском районе, мне стало известно вчера.

На этот раз мать Тима звонила сама. Явно встревоженная интересовалась, знаю ли я что-нибудь о том, что мог делать ее сын неподалеку от кадетского корпуса.

Уже потом, заново расспросив Вику о ее разговоре с Тимом, я посмотрела по карте и поняла, что машина Чемезова почти двое суток простояла рядом с домом Фрица. О чем сразу же сообщила матери Тима.

Я тоже звонила Фрицу, выклянчив его номер у Вики, и до хрипоты орала на него, требуя сказать, куда делся Тим. Фриц в ответ что-то беспомощно блеял, даже пытался меня успокоить и приободрить. В итоге я посоветовала ему засунуть свои советы в одно место и бросила трубку.

Остается надеяться, что у матери Тима окажется достаточно желания найти сына, и ей удастся выяснить у Фрица хотя бы что-то, любую ниточку, за которую можно зацепиться.

Пусть трясут Фрица, допрашивают, мне наплевать, что с ним будет, только бы найти Тима.

Сегодня я уже с самого утра звонила Татьяне Сергеевне на мобильный и рабочий, но она не отвечает на мои звонки.

И я пытаюсь себя успокоить тем, что если бы случилось что-то плохое, она бы точно позвонила или ответила…

По пути из гостиной на кухню у меня темнеет перед глазами. Цепляясь рукой за стену, я медленно бреду в ванную, где включаю воду, ополаскиваю лицо холодной водой и стараюсь сконцентрироваться на том, чтобы снова не грохнуться в обморок. В выпускном классе у меня была анемия, пару раз я даже теряла сознание прямо на уроках, но потом мне выписали препарат с сульфатом железа, и уровень гемоглобина пришел в норму. Затем для профилактики врач уменьшил дозу и назначил явку в август, однако я не стала больше пить эти гадкие темные таблетки и на прием не пошла. И, видимо, теперь за это расплачиваюсь.

Конечно я уже размышляла о том, что анемия тут ни при чем. Но я запрещаю себе думать о возможной беременности. Не надо… Не сейчас…

Наконец приступ тошноты и головокружение проходят, и я набираюсь наглости, чтобы снова позвонить Татьяне Сергеевне.

На удивление, она отвечает почти сразу.

— Здравствуйте… Это я… Есть какие-нибудь новости?

— Он в больнице, — произносит Татьяна Сергеевна.

Из моего горла вырывается всхлип.

— Господи… — Меня затопляет чувство облегчения, но тут же волной накатывает новый приступ паники. — Что с ним?!

— Сильная интоксикация, — сухо отвечает женщина.

— Что это значит?! Он в сознании?!

— Он спит.

— А что врачи говорят?

— Прогноз оптимистичный. У Тимофея молодой здоровый организм. Он выкарабкается.

— Вы-ка-раб-ка-ет-ся… — отрешенно повторяю это зловещее слово.

— Его приведут в чувство, прокапают, пролечат и отпустят, — голос Татьяны Сергеевны звучит бодрее.

— А… где он был все это время? Что вообще случилось?!

— Что случилось? А ты не понимаешь? — с недоброй иронией интересуется женщина.

— Нет, не понимаю, — рассеянно отвечаю ей. — Я уже совсем ничего не понимаю.

— Тима заскучал и пустился во все тяжкие, — поясняет Татьяна Сергеевна. — Его нашли в состоянии тяжелого алкогольного опьянения в туалете одного из ночных заведений.

— Вы серьезно?

— Вполне. Ведь я говорила, Тимофей не привык вести спокойный образ жизни. Не знаю, с чего ты решила, что он будет сидеть возле тебя. Ему девятнадцать. Он просто увлекся, кто в этом возрасте не увлекается? А когда ему стало неинтересно, он отправился искать новые впечатления и не рассчитал свои силы. Вот, к чему приводят чрезмерные возлияния.

— Что за чушь?! Тим не алкоголик! — возражаю я.

— Думаешь, ты так хорошо его знаешь? — парирует Татьяна Сергеевна.

— Когда я смогу его увидеть? — игнорирую ее издевки.

— Вот пройдет терапию, очухается, вернется домой, тогда и увидишь.

— Скажите мне адрес! — требую я.

— Не надо так со мной разговаривать! — одергивает меня Татьяна Сергеевна. — Знаешь, девочка, мой тебе совет — собирай вещи и уходи. Если конечно, тебе известно такое понятия, как гордость. Он не изменится.

— Я должна его увидеть!

— Наберись терпения. И больше не звони мне.

Следующие несколько часов я не знаю, куда себя деть.

Нервы совсем расшатались, и даже хорошие новости не помогают успокоиться. Кажется, теперь я волнуюсь еще больше. Сердце снова принялось качать кровь с бешеной скоростью, я как будто пару банок энергетика выпила. Хочется рыдать, хочется смеяться…

Знаю, главное — Тим жив. И большая часть ужасных мыслей, которые терзали меня, уже испарились. Осталась тревога, смятение и сильная растерянность.

По словам Татьяны Сергеевны, все три дня, что я с ума тут сходила, Тим просто развлекался?

Да что за ерунда!

Он не мог так со мной поступить. Зачем?

Приходит мысль, что мама Тима нарочно на него наговаривает, чтобы избавиться от меня. Тогда где он был и почему оставил меня одну мучиться в неизвестности?

Вариантов, вообще, ноль. Я имею в виду, нет какого-то логичного оправдания всему происходящему.

Не знаю, что думать. Я не могу думать. У меня опухли мозги, болит голова, все тело ломит от усталости.

Около девяти вечера я кормлю Тимошку и заставляю себя принять душ, вымыть волосы и расчесаться, а затем иду в спальню, где открываю шкаф, собираясь надеть чистые вещи. На глаза попадаются аккуратно сложенные футболки Тима. Я откидываю полотенце, надеваю белье и зеленую мужскую футболку. Тяну горловину к лицу и вдыхаю спокойный аромат кондиционера. Мне приходит в голову дурацкая мысль, и я беру стоящий на тумбе флакон с туалетной водой Calvin Klein, которой пользуется Тим. Несколько раз пшикаю прямо на футболку и закрываю глаза. Запах древесный с легкой свежестью и такой знакомый, что у меня внутри все щемит от тоски, а по коже бегут мурашки.

Вернувшись в гостиную, уже на автомате проверяю телефон. Пока я мылась, мне кто-то звонил с незнакомого номера, причем четыре раза.

Готова поспорить, что это очередной придурок, который решил скрасить вечер в моей компании.

Телефон снова начинает звонить. Я уже было собираюсь сбросить вызов, но в последний момент смахиваю значок не вниз, а вверх, отвечая на звонок. И даже сказать ничего не успеваю, как слышу знакомый до боли голос:

— Привет. Это я. — Онемев от неожиданности, я медленно опускаюсь на диван. — Дина, ты меня слышишь?

— Тим… — выдыхаю я, еле шевеля губами.

На глазах тут же выступают слезы. Я чувствую, как одна тяжелая слезинка катится по моей щеке.

— Как ты там?

— Ни-ни-ка-ак, — заикаюсь, тихо всхлипывая и дрожа от волнения.

— Мама сказала, что вы говорили сегодня. Я не мог позвонить тебе раньше… Правда. Я не мог, — мрачно произносит Тим.