Так уж получилось, что Ирина Иванова понимала математику. Не то чтобы любила, а вот именно что понимала: еще со школы ей почти не приходилось заучивать теоремы и формулы — они как-то сами очень логично укладывались в ее голове. Недаром и в пед она поступила именно на учителя математики — это ей тоже казалось логичным.

Правда, после окончания учебы ее взгляды на выбранную профессию несколько поменялись. Работа в школе ей особого удовольствия не приносила, казалась однообразной и скучной, хотя с детьми, даже со старшеклассниками, она вполне умела находить общий язык. С коллегами-учителями, впрочем, тоже. Тут, кроме дружелюбного, необидчивого характера Ирины помогало еще то обстоятельство, что логику она любила и умела использовать не только при доказательствах теорем, но и при решении житейских проблем и задач. К ней, несмотря на молодость — Ирине было всего двадцать пять, — часто обращались и более старшие коллеги.

В основном это касалось их личной жизни: «кого выбрать, Петю или Колю?», «как узнать, не изменяет ли мне Миша?», «люблю ли я Вову?» и еще в таком же духе. Но бывало, что Ирина помогала и что-то найти, тоже благодаря своим логическим способностям. Не раз путем умозаключений отыскивала потерянные ключи, кошельки, сумочки — если, конечно, те не были реально украдены, но однажды сумела разыскать даже ушедшую из дома престарелую бабушку одной учительницы, которую в течение суток не могла найти полиция.

Кстати, Ирина и сама уже не раз думала, что ей бы стоило, пожалуй, вместо скучной математички стать сыщиком — если не эмвэдэшым, то хотя бы частным. Возможно, рано или поздно она бы это решение и приняла, если бы не случилось то, что случилось.

В тот хмурый октябрьский день не вышла на работу преподаватель биологии — Елена Данилова. И не позвонила ни директору, ни кому-нибудь из учителей. Стали звонить ей — телефон был вне зоны действия сети. Сообщать о пропаже в полицию директор школы Русанова Лариса Сергеевна посчитала нецелесообразным — вряд ли бы там приняли заявление не от родственников, к тому же и времени для этого прошло еще слишком мало. Зато директор вспомнила о сыщицком таланте Ирины и вызвала ее к себе.

— Вы ведь дружите с Еленой Геннадьевной? — сразу спросила она.

— Я бы так не сказала, — честно ответила Ирина. — Мы общаемся, не более того.

— Вот как? Но вы же с ней ровесницы, и я считала…

— Лена младше меня на два года, — сказала Ирина, — но, Лариса Сергеевна, это же сейчас не имеет значения, правда?

— Просто я подумала: может, она вам что-нибудь сообщала о своих планах.

— Не сообщала. А вот родители что-то могут знать.

— Собственно, поэтому я вас и позвала, — кивнула Лариса Сергеевна. — Вы умеете разговаривать с людьми и знаете, что и как нужно спросить, чтобы получить информацию, но в то же время не напугать родителей Даниловой — все-таки я надеюсь, что ничего страшного с ней не случилось. У вас много сегодня уроков?

— Сейчас будет у восьмого «А», следующий — у «бэшек». И после обеда два урока у одиннадцатых.

— Тогда вот что, — поднялась из-за стола директрисса. — У восьмых я проведу сама — дам им самостоятельную, — а вы ступайте к Елене Геннадьевне домой и попытайтесь все выяснить. Как что-то узнаете — сразу звоните мне. Ну а после обеда, думаю, вы уже вернетесь и с одиннадцатыми проведете уроки как обычно.

Прежде чем уйти, Ирина попросила у директора посмотреть личное дело Даниловой, чтобы узнать имена родителей пропавшей коллеги, поэтому, когда подошла к нужному подъезду и из динамика домофона раздался женский голос, уверенно сказала:

— Мария Александровна, здравствуйте! Меня зовут Ирина, я работаю вместе с Леной. Откройте, пожалуйста.

— С Леночкой что-то случилось?

— Нет-нет, что вы! Просто она меня попросила… Откройте, я вам все расскажу.

Правдоподобную «легенду» Ирина сочинила заранее, и когда полная взволнованная женщина лет пятидесяти открыла ей дверь квартиры, уверенно улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте, Мария Александровна! Да вы не волнуйтесь так, с Леной все в порядке, просто…

— Как же в порядке? — перебила ее мама Даниловой, но посторонилась, пропуская в прихожую. — Вот я ей сейчас позвонила, а телефон вне зоны действия сети!

— Вот-вот, — закивала Ирина. — Я как раз и пришла из-за телефона. Лена его сегодня забыла и попросила меня за ним сходить. У нее сейчас уроки, а у меня как раз свободное окно, вот я и вызвалась помочь. Отчего не прогуляться, мы и так с этой работой совсем мало двигаемся.

— Но я же вам говорю: ее телефон не отвечает, — всплеснула руками Мария Александровна. — Если бы Лена его забыла дома, то он бы зазвенел — и я услышала. Вот, если не верите… — взяла женщина свой телефон и приготовилась звонить.

— Нет-нет, я верю! — остановила ее Ирина. — Но, может, он просто разрядился, вы посмотрите, пожалуйста, где он у нее обычно лежит.

Мария Александровна ушла в комнату. Ирина понимала, что никакого телефона та, разумеется, не найдет, но «легенду» нужно было доиграть до конца. Впрочем, главное она уже узнала: Данилова ночевала дома и ушла на работу нынешним утром, иначе ее мама паниковала бы куда больше и сказала об этом. Оставалось выяснить детали.

Хозяйка квартиры вернулась и снова всплеснула руками:

— Нет нигде ее телефона!

— Ага, — нахмурилась Ирина. — Значит, посеяла по дороге. Вы не знаете, Лена на маршрутке ездит, или, может, ее кто-нибудь подвозит?

— Некому ее подвозить, — насупилась и Мария Александровна. — Она уже месяц как разругалась со своим этим… Ой, не мое это дело, сами у нее спросите, если интересно.

Ирине было интересно. Не из-за какого-то там женского любопытства, а потому, что это могло быть зацепкой. Но и наседать сейчас на женщину с расспросами было бы подозрительным, поэтому она спросила другое:

— Значит, на маршрутке? Здесь какая ходит, шестнадцатая? Надо будет у водителей поспрашивать — может, нашли телефон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так они и отдадут, водители, даже если и нашли бы, — отмахнулась мама Даниловой. — Только Леночка редко на маршрутке ездит, она тоже говорит, что нужно больше двигаться, потому старается ходить пешком, особенно когда погода хорошая.

— Хм, — прикинула в уме Ирина. — Отсюда до нашей школы километра четыре, это почти час пешком идти с учетом светофоров…

— А Лена обычно срезает, — сказала Мария Александровна. — Если идти через лесополосу, то можно за полчаса добраться.

— Через лесополосу? — ужаснулась Ирина, предчувствуя, что разгадка близко — и вряд ли счастливая. — И она не боится?

— Там же не только она одна ходит, многие так срезают. Там и дорожки протоптаны. Это когда дожди, без резиновых сапог не пройти, а сейчас — милое дело. И светло уже, когда она уходит. Это зимой — да, страшновато в темень. А сейчас еще…

— Ясно, — выдохнула Ирина, не в силах посмотреть женщине в глаза. Она была уже почти уверена, что несчастье случилось с Даниловой именно в этой лесополосе. — Я пойду тогда.

— Вы, когда в школу придете, — подхватилась Мария Александровна, — дайте Леночке свой телефон, пусть она мне позвонит, волнуюсь я что-то.

— Дам, конечно, — быстро сказала Ирина, по-прежнему избегая прямого взгляда. — Не волнуйтесь.

Выйдя на улицу, она призадумалась, решая, как поступить дальше. Казалось бы, теперь уже точно нужно было идти в полицию — она была почти уверена, что с Даниловой что-то случилось в злополучной лесополосе. Но как убедить в этом полицейских? Да ее никто и слушать не станет. Может, вернуться, к Марии Александровне, признаться в обмане, пусть она заявит в полицию? Но… нет, от нее тоже вряд ли сегодня примут заявление, а если даже и согласятся отправить в лесополосу наряд для проверки, то сколько на все это времени уйдет? А ведь сейчас каждая минута могла стоить жизни Елене. Если, конечно, она еще в принципе жива… Но ведь могло быть и так, что ее ограбили или даже изнасиловали, а потом дали по голове и бросили где-то в кустах, и Елена осталась лежать там без сознания, но живая. Пока еще живая! И тогда объяснения с ее мамой, поход с ней в полицию, объяснения там, которые могут не привести вообще ни к чему, лишь ухудшат состояние пострадавшей, а то и вовсе станут причиной ее смерти.