Я привыкла к игнору – точно так же никому не интересно было моё общество дома. Старшие сёстры к тому времени уже учились в школе, им было не до меня. Брат начал подрастать, мама постоянно возила его по разным кружкам для малышей – и я в их график не вписывалась. Я бы тоже хотела ездить в ними, но меня не брали.

И только пожилая няня всегда находила для меня время. Но в тот год она заболела и уехала в другой город к сыну, а я осталась одна. Через год нужно было идти в школу, и меня отправили в детский сад – готовиться и привыкать к общению в коллективе.

По утрам меня приводили в группу, я садилась за свой столик и целый день тихонько играла куклой, которую приносила из дома. Нина точно так же сидела за другим столиком. Она не понимала ни слова, и воспитатели быстро отчаялись установить с ней контакт.

Её папа нанял преподавательницу, которая приходила в садик во время прогулки и учила Нину русскому языку. Я наблюдала за ними со стороны и, как губка, впитывала китайские слова. Спустя короткое время я уже кое-как разговаривала с Ниной по-китайски и помогала ей учить русский.

С тех пор мы были не разлей вода, все семнадцать лет. Именно благодаря Нине я знаю китайский как родной и очень люблю его.

Когда она начала встречаться с будущим мужем, то часто прибегала ко мне и с упоением рассказывала, какой он замечательный и как прекрасно к ней относится. Удивительно, но в наших разговорах никогда не было ни тени пошлости. Любовь в её интерпретации была чудесным чувством, от которого вырастают крылья и хочется летать. Я немного завидовала ей, потому что рядом со мной не было даже претендентов на то, чтобы подарить мне крылья. А любые контакты с парнями вызывали скорее страх, чем интерес.

И вот теперь мне не терпится поделиться с подругой своими чувствами. Нина наливает мне наш любимый имбирный чай с лимоном и устраивается за столом напротив меня.

– Рассказывай. Ты светишься, как новогодняя ёлка. Я бы предположила, что ты выиграла миллион. Но сомневаюсь, что даже это сделало бы тебя настолько счастливой.

– Нинуль, я, кажется, влюбилась! – выплёскиваю на подругу часть лавины своих эмоций. – Боже, это чистое безумие!

– И кто же он – твой принц?

– Он не принц… Он – король Вселенной. Не знаю, как описать. Он взрослый, красивый… Смотришь на него – и сердце останавливается, такой идеальный! Настоящий мужчина. У него как будто мощнейшее магнитное поле. Попадаешь в него – и пропадаешь.

– Вау! Взрослый, говоришь? Сколько ему? – подруга видит меня насквозь и с ходу прощупывает самые болезненные точки.

– Много… Не знаю точно, как-то неудобно спрашивать. Думаю, лет сорок, может быть, тридцать восемь или около того, – отвечаю неуверенно. – Но разве это имеет значение? Да даже если он на двадцать лет старше, для меня это ничего не меняет! – продолжаю горячо, будто сама себя пытаюсь убедить. – Но думаю, что меньше двадцати. Надеюсь, что меньше.

– А он не женат случайно? – осторожно интересуется Нина.

Мотаю головой.

– В разводе. Фотку жены видела. Она, конечно, очень и очень. Красотка!

– А почему разошлись? – тормошит вопросами самые слабые места.

– Откуда я знаю? Сказал только, что разведён. В интернете никаких упоминаний о скандале не нашла. Но знаешь, такие люди не любят выносить грязное бельё на всеобщее обозрение. Не сошлись характерами, разлюбили, изменили… Да мало ли причин! Они наверняка лет десять были женаты, а может и больше. Не всегда любовь живёт так долго, – вздыхаю.

– Или мог быть договорной брак, – подсказывает подруга. – Например, женился ради бизнеса, такое сплошь и рядом.

Киваю. Какой смысл гадать? Возможно, если у нас с Олегом что-то получится, то он мне расскажет. А нет – значит, нет. Всё, что было в прошлом, меня не должно касаться. Хотя очень любопытно…

– И как вы общаетесь? Не мешает разница в возрасте? Всё-таки разные поколения. У вас есть общие темы для разговоров? – подруга улыбается, но я чувствую, что моя новость её огорошила.

– Вообще не ощущаю разницы! – делюсь восторгом. – У меня с ровесниками никак не выходит, все они какие-то никакие. Сколько парней вокруг – ни к одному не тянет. А Олег будто слеплен специально под меня. Только увидела его, перекинулась парой фраз – и пропала. Такой внимательный и заботливый! Моих родителей я интересую меньше, чем его! Чувствую: именно он – мой человек.

– А твой отец в курсе?

– Да, он даже мой телефон Олегу дал. Конечно, прямо мы с папой пока не говорили, потому что всё ещё очень непонятно и неопределённо. Но он знает, что мы видимся, и молчит, не ругается. А мама сама советовала мне к Олегу присмотреться. Значит, ей он тоже понравился. Да он не может не нравиться! Сама убедишься, когда я вас познакомлю.

Мы болтаем с подругой несколько часов, а потом я убегаю в салон, чтобы успеть навести красоту перед свиданием с Орловым.

* * *

Вчерашний поцелуй ничуть не снизил градус моего волнения. Я сегодня даже бельё надеваю поскромнее – чтобы ничто не провоцировало лишний раз мою и без того растрёпанную душу. Ищу равновесие.

Разговор с подругой только сильнее подогрел эмоции. Мне хочется большой и красивой любви, как у Нины с её мужем. Хочется иметь волшебные крылья, чтобы летать. Мечтаю чувствовать себя нужной, интересной, желанной, единственной, самой красивой и самой любимой… И не с кем-нибудь, а именно с Олегом… Нет сомнений, что именно он – тот самый принц на белом коне, которого так ждут все девушки. Других даже не могу представить рядом с собой.

Вечером Орлов появляется на крыльце моего дома чуть раньше назначенного срока, как обычно, в безукоризненном костюме и с роскошным букетом. Я не успеваю спуститься, и его встречает мама.

– Какая красота! – восхищается она шедевром флористики, который и впрямь хоть на выставку посылай. – Эти цветы будто специально подобраны под Зоенькины глаза. Олег, я даже не догадывалась, что вы – такой романтик и что у вас настолько безупречный вкус. Это такая редкость для современной молодёжи.

Последние слова наверняка сказаны, чтобы польстить ему и дать понять, что не считает его слишком взрослым для меня. Звучит как-то пластмассово, неестественно и поэтому неприятно.

Я пока не готова кричать на весь мир о наших отношениях, даже маму стесняюсь. Когда она разглядывает мой букет, возникает чувство, будто она становится свидетельницей чего-то сугубо интимного, предназначенного лишь для нас двоих с Олегом. И мне это отчаянно не нравится. Как ни крути, а мама у меня упорно ассоциируется с сёстрами. Илона, окажись сейчас тут, наверняка уже пошлила бы по-чёрному, вгоняя меня в краску и выставляя непонятно в каком свете перед гостем.

Что бы она ни предрекала, он принимает меня такой, какая я есть. Пусть и в образе забитой библиотекарши! Если бы я ему не нравилась, он не целовал бы меня вчера так горячо. А Илонкины советы меня чуть с ума не свели… От них один вред.

Кажется, Олег тоже ощущает смущение и дискомфорт от маминых восторгов и недвусмысленных взглядов, и я тороплюсь поскорее увести его из дома.

Уверена, что стоит мне оказаться за порогом, мама тут же побежит звонить Илоне. Две сплетницы с радостью перемоют мне и Орлову кости. Ну и пусть чешут языками в наше отсутствие. Главное, что он этого не услышит.

На сей раз я сопровождаю Олега на официальную встречу, и это мне особенно льстит. Ведь до знакомства со мной он ходил на приём один. Значит, вкладывает в наши отношения определённый смысл?

Мы ужинаем с парой средних лет – Ольгой и Сергеем Полторацкими. У Олега с мужчиной какие-то дела, они обсуждают поставки специфического оборудования для приисков. Некоторые термины мне знакомы – я слышала их от папы.

На протяжении нескольких веков золотодобыча была одним из основных занятий княжеского рода Мезецких. Деду удалось выкупить у государства часть приисков, принадлежавших когда-то нашей семье, и папа этим очень гордится. Вероятно, именно на этой почве они и познакомились с Орловым.