Мне страшно… Каждый раз, когда мужчина поднимает голос, мне кажется, что он сейчас начнёт Арину бить. И я вряд ли смогу ей чем-то помочь… Я будто снова возвращаюсь в тот страшный день, когда Орлов набросился на меня, обвиняя в смерти нашего ребёнка.

От волнения я даже не слышу, как открывается дверь в квартиру, а затем и в мою комнату.

- Зоя! Что? Тебе плохо? – Вадим обнимает меня за плечи и заглядывает в глаза.

Мотаю головой и прижимаюсь к нему.

– Вадик… Они там так кричат. Я боюсь, что он её бьёт…

– Бьёт? Не думаю, что Мишка на такое способен, – отмахивается, но всё-таки прислушивается, приоткрыв двери в коридор. – Он громкий ужасно. Но в этом они с Ариной два сапога пара. Она тебя сильно обидела? – обхватывает руками моё лицо и смотрит в глаза.

– Не знаю… – я выбита из колеи, не понимаю, как ему объяснить свои эмоции.

Вадим наклоняется и осторожно целует.

– Я очень испугался, что ты уйдёшь… Места себе не находил. Ты простишь меня?

Естественно, киваю. Он боялся, что я уйду? Это правда?

В соседней комнате меняется тональность спора, крики стихают. А вскоре им на смену приходят характерные ритмичные скрипы, шлепки и стоны.

Я словно попадаю в помещение, где снимается порнофильм. Ничего не вижу, но всё равно кажется, что подсматриваю за происходящим. Щёки заливает от стыда огнём, глаза округляются. А Вадим, посмотрев на меня, смеётся.

– Зайчонок, ты краснеешь, как девственница… Недотрах налицо. Долго там ещё продлится экзекуция? Может, врачу дать взятку, чтобы он поскорее дал тебе добро?

Смущаюсь… Не знаю, куда спрятать глаза. Говорить о сексе под такой откровенный аккомпанемент – слишком горячо.

– Как поживает моя маленькая принцесса? Спит? – Вадим меняет тему.

Он пристально рассматривает спящую на балконе дочь, как будто не видел её очень долго.

– Мне кажется, когда Катюша вырастет, я убью каждого, кто приблизится к ней…

Хихикаю, представляя эту картину.

Арина с Михаилом уезжают от нас через час. Они очень торопятся, но Вадим успевает представить меня и загадочным тоном спрашивает у сестры:

– Мы ведь с тобой обо всём договорились?

– Фух, – выдыхаю, когда Арина и Михаил покидают квартиру.

– Перенервничала? – озабоченно интересуется Вадим. – Что она тебе наговорила?

– Всякое. Чтобы я немедленно уходила из её квартиры, иначе она выкинет мои вещи. Что вызовет полицию, обвинив в незаконном проникновении…

– И ты поверила?

– О, она была очень убедительной и выглядела агрессивной. Мне было очень страшно. Откуда я знаю, на что она способна?

– Да она блефовала! Какая полиция? Просто ей нужно было сорвать на ком-то плохое настроение, а ты подвернулась под руку.

– Может, она искала уединения, а тут я – как красная тряпка для быка? – ищу Арине оправдание, теперь мне совсем не страшно и ситуация воспринимается иначе. – В итоге они помирились, и она успокоилась?

Вспоминаю, что они с Михаилом вытворяли в её комнате час назад, и снова краснею. Щёки даже наощупь горячие!

– Посмотрим… Арина беременная. В общем, дура, конечно. Я сто раз просил её предохраняться. Из-за такой вот безответственности потом страдают дети…

– А Михаил не хочет ребёнка? – делаю вывод об источнике её плохого настроения.

– Он ожидаемо заявил, что ещё слишком молод и не готов становиться отцом. Классика. Предложил ей деньги на аборт. Вот она и ушла, психанув и громко хлопнув дверью.

– Надеюсь, ты хоть её не ругал? – мне становится жаль его колючую сестру. Сама девять месяцев назад была в похожей ситуации и представляю, каково это…

– Нет, конечно. С чего мне её ругать? Я что, идеальный? Вон, моя идеальность во всей красе на балконе спит. Сестру учил предохраняться, а сам…

– Жалеешь?

Меня задевает ход его рассуждений… Хоть мы и не планировали Катюшу, рождение дочери – самое важное и прекрасное, что случилось в моей жизни.

– Может быть, только о том, что обидел тебя тогда и выгнал. Были мысли взять тебя с собой за границу. Но вожжа под хвост попала – и вышло то, что вышло…

Я молчу. Он хотел меня взять с собой? Звучит не слишком правдоподобно.

– А может, тогда и не могло получиться ничего другого… – продолжает. – Мне нужно было время.

Очень хочется знать, что он думает о наших нынешних отношениях. В них одна сплошная неопределённость. Знаю, Катюша ему очень дорога. Но чувствую, что дело не только в ней, он со мной не только ради дочери…

Весь вечер я не могу перестать улыбаться. Наверное, выгляжу как дура. Но отчего-то так хорошо на душе! То ли стресс выходит из меня улыбкой, то ли просто радуюсь, что всё закончилось.

Главное – Вадим рядом. Он тоже улыбается и всё время норовит меня коснуться. А я ещё и намеренно подставляюсь, чтобы это происходило чаще.

– Хватит суетиться, Зайчонок, иди ко мне, – ловит за руку и тянет к себе на колени, при этом будто невзначай оглаживает мою попу, проходится ладонью по груди и слегка сжимает её. – Когда ты к гинекологу идёшь?

– Сказали через месяц после родов…

– А инструкции, как прожить этот месяц тебе случайно не выдали? – Вадим снова сжимает грудь.

Молочные железы тут же отзываются на прикосновения, на футболке расплывается мокрое пятно, но его это ничуть не смущает. Он забирается под одежду и ласкает пальцами соски.

– О чём ты договорился с Ариной? – перевожу тему разговора, опасаясь сорваться и нарушить предписания врача.

Я ведь и сама не железная. Грудь настолько чувствительная, что я готова кончить от её стимуляции.

– С Ариной? Чтобы она больше тебя не трогала… Постарался ей коротко, но доходчиво объяснить свою позицию…

– Она ненавидит меня из-за вашей мамы. Вряд ли Арина когда-нибудь сможет относиться ко мне иначе.

– Не будем загадывать наперёд, – он вздыхает, и я вижу, что проблему с сестрой он пока заморозил, а не решил, и переживает из-за этого. – Не бойся, я тебя в обиду не дам.

Я верю. Чувствую, что могу на него положиться. Трудно объяснить природу этой уверенности. Нелепо сравнивать его с кем-то другим. Я и не пытаюсь. Но такое ощущение защищённости и безопасности, как рядом с Вадимом, мне не дарил даже папа.

Наши невинные ласки ночью становятся горячее. Мы целуемся до изнеможения, до боли в челюстях. Сжимаю ладонью горячий каменный член, большим пальцем распределяю по головке смазку, которая щедро выделяется при прикосновениях.

Вадим тяжело дышит и едва слышно стонет. Для нас обоих воздержание становится всё более невыносимым.

– Зайка, возьми его в рот, – просит низким шёпотом. – Пожалуйста.

Когда-то мы договаривались ограничиться исключительно классическим сексом. Потому что панический ужас от орального секса и боязнь удушья прочно поселились у меня на подкорке. И я для себя намертво закрыла травмирующий вид близости. До сих пор Вадим не возвращался к этому разговору, и в последнее время мы ласкали друг друга только руками.

– Пососи мне, Зайчонок…

В его тоне нет ни малейшего намёка на желание обидеть или унизить. И он не виноват в издевательствах, который устраивал мой бывший муж. Вадимом движет обычное мужское пристрастие к минету. Для многих пар оральные ласки являются неотъемлемой частью их сексуальной жизни и доставляют удовольствие обоим. Как я могу ему отказать, если обычный классический секс нам пока недоступен?

Как бы мне ни хотелось сделать приятно своему мужчине, страх сковывает… Разум кричит, что с ним всё будет иначе. Вадим другой, совсем не такой, как Орлов. Но паника разрастается до космических размеров и перекрывает поступление кислорода. От одной мысли о прикосновении губами к члену, у меня начинается удушье.

Пауза затягивается.

Я могу сказать “нет”. Это просто. Но…

В комнате темнота. Глаза, привыкшие к ней, различают силуэты и блеск зрачков Вадима. Я слышу его дыхание, чувствую его возбуждение. Он ждёт. И очень хочет.