Мне совсем не нравится, что приходится действовать тайком. Такие вещи должны обсуждаться и решаться парой совместно. Но безответственно игнорировать и полагаться на “авось” нет ни малейшего желания. Не собираюсь в столь принципиальном вопросе уступать. Лимит опрометчивых поступков я сегодня и без того сильно превысила.

Следующим утром Олег возвращается в столицу. Он не сообщает мне об этом ни в тот день, ни позже. От него нет ни звонка, ни сообщения. Он просто попадает с радаров, и я не понимаю, что это означает.

Орлов получил своё и потерял ко мне интерес? Гоню из головы ужасное предположение, но других объяснений не нахожу. С каждым часом неизвестности накручиваю себя всё сильнее.

Сердце неприятно ноет, сжимается нездоровым спазмом при каждом сигнале телефона. Вынуждена отключить уведомления из всех чатов, чтобы не сойти с ума или не заработать нервный тик.

Ни книгу читать не могу, ни фильмы смотреть, ни даже с Ниной разговаривать. Стыдно вспоминать о своём падении, а признаться кому-то – и вовсе невозможно.

Где-то читала, что мужчины, легко добившись близости, зачастую бросают наивных дурочек. Они по своей натуре охотники. Процесс выслеживания и преследования добычи доставляет им чуть ли не большее удовольствие, чем яркий момент получения очередного трофея.

Олегу ничего не стоило заарканить меня и раскрутить на секс. Да он даже и усилий не прилагал! Прижал к стенке и взял то, что хотел. А я и слова против ему не сказала, позволила всё, абсолютно всё! Несмотря на странные и унизительные обстоятельства. Растеклась лужицей от его напора и поцелуев, размечталась, вообразила себе невесть что…

Где была моя голова? Куда делась гордость?

Я и корю себя за глупость и слабохарактерность, и обижаюсь на него, и жду вопреки здравому смыслу…

Спустя несколько дней я случайно узнаю, что Орлов заключил супер-выгодную сделку как раз в тот день, когда исчез. Это даёт мне надежду, что Олег не бросил меня, а занимается важными рабочими делами. У мужчин всегда так: если в офисе аврал, то для общества они недоступны. Вот когда он освободится, то обязательно мне позвонит или напишет…

Эльвира с мужем собираются в отпуск. У них с Артуром возникли сложности в отношениях, и они решили устроить себе новый медовый месяц – надеются встряхнуть чувства и реанимировать любовь. Они очень красивая пара, и я искренне желаю им счастья.

По дороге в аэропорт сестра завозит нам пятилетнего сына Макса. Он очень толковый и весёлый малыш. Мои родители обожают внука и спускают ему с рук то, за что даже Славика в детстве наказывали. Я тоже люблю с ним возиться, а потому спешу в гостиную, как только слышу во дворе голоса гостей.

– Так, садитесь за стол, поешьте и на посошок, – мама уговаривает Эллу задержаться и пообедать с нами. – Перелёт долгий. Вдруг еда в самолёте будет невкусная, а тут Светлана расстаралась, наготовила специально для вас.

Сестра смотрит на часы, потом на мужа.

– Успеете. Не тратьте время на споры, – командует отец.

Чтобы повидаться со своей любимицей, он сегодня с работы пораньше приехал, что случается нечасто.

Артур кивает, и гости устраиваются за столом. Анна, мамина помощница по дому, тут же начинает суетиться. Света приносит горячее. Максим хватает пульт и начинает переключать каналы в поисках мультиков, Элла о чём-то громко разговаривает с папой.

В гостиной шумно. Я неважно себя чувствую из-за критических дней, которые после таблеток начались раньше положенного. Побаливает голова. Но уйти к себе не решаюсь – не принято.

Артур обсуждает с папой деловые вопросы, Эльвира болтает с мамой. Я прислушиваюсь к сплетням, чтобы чем-то занять себя. Аппетита нет.

– Элла, ну зачем ты врёшь? Всё было совсем не так! – неожиданно осаждает сестру её муж, вмешиваясь в их разговор. – Сколько раз я просил тебя прекратить выдумывать и выдавать свои неадекватные фантазии за реальность?

Видимо, такие словесные перепалки для них не редкость. Сестра и глазом не ведёт.

– Сколько раз я просила тебя, Арчи, не вмешиваться в женские разговоры? Это, как минимум, не по-мужски, – не остаётся она в долгу.

– Тише, Элла, не кипятись, – мама пытается выступить в качестве миротворца. – Всё, давай сменим тему и поговорим о чём-то другом.

– Да ну бесит же! Каждый раз он влазит! – не успокаивается сестра.

Максим замечает ссору, оглядывается и прислушивается к крикам взрослых. Бровки сходятся к переносице. Видимо, дома его родители не стесняются ругаться в его присутствии, и он из-за этого переживает. Я тоже в детстве очень страдала, когда оказывалась свидетельницей скандалов старших.

– Элла, тут Макс, он всё слышит. Не надо при нём, – тихонько обращаю внимание сестры на ребёнка.

Если бы малыш согласился сейчас оторваться от телевизора и подняться со мной наверх, я бы с удовольствием увела его к себе. Мультики можно посмотреть и в моей комнате на ноутбуке, пока взрослые выясняют отношения.

– А ты куда лезешь? – огрызается сестра. – За собой лучше следи!

Нападки на меня для неё норма. Я её раздражаю с самого детства. И давно научилась не обращать внимания.

– Ещё имеешь наглость мне советы давать, – не унимается сестра, решив сорвать на мне злобу. – Ты – ничтожество, тряпка, о которую только ноги можно вытирать. И все это понимают. Вон, даже хахаль отымел тебя как последнюю шлюху. Боже, какое позорище – потерять невинность не в романтической обстановке на чистых простынях и удобной кровати, а стоя в коридоре, у всех на виду… Практически с первым встречным, который тебе в отцы годится! – выпаливает с презрением.

Я чем дальше, тем больше стыжусь себя и своего поступка. В тот момент у меня в голове отключились все предохранители, и не было ни малейшего шанса что-то изменить. Теперь отчётливо понимаю, что совершила ужасную ошибку. Но одно дело заниматься самобичеванием, и совсем другое – выслушивать такие слова от сестры. Откуда она узнала? Кто-то нас увидел и насплетничал ей?

Возражать Элле не рискую. Ещё не хватало спорить при всех о моей невинности. Молюсь только, чтобы папа, который чаще всего не встревает в женскую болтовню, этого не услышал.

То ли из-за месячных, то ли из-за общей депрессии, в которой утонула в последние дни, меня прорывает – и слёзы неукротимо выкатываются из глаз на горящие от позора щёки. Вскакиваю и выбегаю из гостиной.

– Что ревёшь? Правда глаза колет? – летит мне насмешливо в ответ. – Дура!

Несусь к себе в комнату сломя голову, перескакиваю через ступеньку. Хочется поскорее спрятаться от насмешливых глаз сестры, от больно колющих фраз, от позора. Спотыкаюсь и больно ударяю колено, но не чувствую боли и продолжаю бежать.

Захлопнув со злостью дверь, сползаю на пол, не дойдя до кровати.

Зачем Элла мне это сказала? Даже если узнала, то могла промолчать! Или высказать своё мнение наедине. Мне было бы тоже очень неприятно, но терпимо… Не так стыдно, не так обидно, не так ужасно и невыносимо. Что если папа услышал и сделал какие-то неправильные выводы?

В детстве я знала немало секретов сестёр. Но никогда и словом не обмолвилась, чтобы не поставить их в неловкое положение или не выдать родителям. Хотя папа многое спускал Эльвире, но далеко не всё. Например, за пьяные вечеринки даже любимице от него крепко доставалось. Потому что негоже княжне уподобляться люмпенам. Что подумают люди?

А сестра, вопреки запрету, нередко возвращалась домой поздно и источала на весь этаж запах спиртного. Когда я выразительно кривила лицо, давая понять, что я его унюхала, она показывала жестом, будто застёгивает змейку на рту, и смотрела просящими глазами. Знала, что я не выдам.

Тогда почему она так поступила со мной? За что? Неужели её так разозлило моё замечание по поводу Макса? Но разве она как мать не должна думать о нём в первую очередь? Ладно, обо мне родители не особенно заботились в детстве, считая пустым местом. Но ведь у сестры единственный сын, первенец, наследник!