– Я вас слушаю, – обращается ко мне, попрощавшись со своей группой.

– Пройдёмся?

Пока ждал, нашёл в интернете миленькое кафе неподалёку отсюда. Можно посидеть и спокойно поговорить.

Зоя соглашается, и мы медленно бредём по улице.

– Прости меня, пожалуйста. Я не должен был тебя выгонять из квартиры. Я планировал закончить нашу встречу совсем иначе. Но в меня будто чёрт вселился. Прости меня за грубость. И за сестру… Её появление было для меня неожиданностью.

Такие монологи лучше произносить не в движении, а когда есть возможность смотреть друг другу в глаза. Но холл отеля для этого не годится, а идти в тягостном молчании – ещё хуже. Зоя ничего не отвечает, я делаю небольшую паузу и продолжаю.

– Я тогда под утро задремал, и мне приснилась мама… Мне показалось, что я её предаю, что я не должен был поддаваться соблазну и проводить с тобой ночь, ведь твой отец убил её. Я злился на себя, но в итоге сорвал злость на тебе. А потом ещё Арина добавила… Прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

Зоя ничего не говорит.

– Я приходил к тебе домой в тот же день после работы. И потом искал тебя…

– Зачем? Вы же сказали, что мы в расчёте, – она впервые подаёт голос.

– Извиниться хотел, объяснить, как-то загладить свою вину. Ты же наверняка подумала чёрт знает что! Но тебя не было дома ни тогда, ни на следующий день, на телефон ты не отвечала. Исчезла, будто испарилась…

– Вы могли бы спросить у Алёны…

– У Алёны? – переспрашиваю, потому что звучит как насмешка. – Спрашивал и не раз. Она сказала, что не в курсе, где ты.

– Серьёзно? – Зоя останавливается и поворачивается ко мне. Я инстинктивно делаю то же самое, и наши глаза наконец встречаются. – Алёна сказала, что не знает, где я? Не может такого быть. Когда вы у неё спрашивали?

Кажется, Зоя очень удивлена. И я ничего не понимаю.

– Мы виделись на следующий день. Мне в твоей фирме сказали, что ты уволилась, и я пытался выяснить у неё, куда ты уехала и как с тобой связаться. И потом, когда вернулся из-за границы, я снова спрашивал. Но она сказала, что ты не оставила ей никаких контактов.

– Странно… – говорит Зоя задумчиво. – Я уехала из города позже. Алёна знала, где я, она навещала меня. И потом, она мне помогла найти тут работу. И я ей звонила, когда устроилась. Она никак не могла вам сказать, что не знает, где я!

Наверное, я выгляжу дураком или лжецом. Но, чёрт побери, всё было именно так, как я говорю!

Зоя

У меня нет оснований не верить Филиппову, но его слова об Алёне звучат неправдоподобно. Зачем ей скрывать от него мои координаты?

Она рассказывала, что на Вадима вскоре после моего развода было совершено покушение, он чудом остался жив. И хотя главного виновного не нашли, все подозревают, что в этом замешан Орлов. Недаром он неоднократно угрожал моему адвокату.

Может быть, Алёна решила, что Филиппову стоит держаться от меня подальше, чтобы не накликать на него новую беду? Я вижу, как она на него смотрит. Думаю, у них не просто деловые отношения, между ними есть нечто большее. По крайней мере, с её стороны. Поэтому она беспокоится за него. Если я права, то её поведение объяснимо.

Интересно, знает ли он, что она в него влюблена? Он в неё так же влюблён?

Я бы в этом не сомневалась, если бы не ночь, которую Вадим провёл со мной… Впрочем, все мужчины изменяют своим женщинам. И Филиппов – вовсе не ангел во плоти.

Мы подходим к нарядно украшенной кофейне, Вадим открывает передо мной двери. Я молча следую за ним.

Я сегодня устала и хотела бы поскорее оказаться в своей комнате. Но уйти не могу – мне почему-то интересно, что он ещё расскажет. Какой бы радостной и успешной ни была моя новая жизнь, мне любопытно, что происходит в той жизни, из которой я сбежала, сверкая пятками.

Наверное, я растаяла от его извинений. Глупо, ведь они, конечно, ничего не меняют. Но слышать их приятно. Передо мной никто никогда не извинялся…

А ещё хочется узнать, есть ли новости от Орлова. Я почти не общаюсь с родственниками и могу только догадываться о том, что происходит у Эльвиры. Мы и в былые времена были не слишком близки, а теперь и вовсе она считает меня чуть ли не самым главным в мире монстром. Илона предпочитает отмалчиваться на вопросы о нашей старшей сестре.

Эллу можно понять – она вынуждена отдуваться вместо меня… Но к чему этот цирк? Даже если предположить, что дед, действительно, запретил продажу прииска посторонним людям, то это означает, что отец не имел права продавать его Орлову ни под каким предлогом. Дед хотел, чтобы прииск остался в семье, а не ломал жизни его внучкам и гипотетическому правнуку! Что за бредовая идея пришла в голову отцу?

Решил продавать – продавай. Зачем втягивать в свои грязные игры дочерей?

– Как ты поживаешь? – интересуется Филиппов, отодвигая мне стул и помогая сесть. – У тебя появился мужчина, – по тону непонятно, вопрос это или утверждение.

– Ой, нет… Мужчин с меня хватит, – улыбаюсь, качая головой.

Вадим, конечно, не слепой и заметил живот, хотя он пока небольшой. Догадался, что это его ребёнок и теперь ищет, кто бы взял на себя ответственность за него?

Если бы моё предположение было неверным, он бы спросил об отцовстве прямо. Не помню, чтобы он любил ходить вокруг да около.

– Правда? А как же ребёнок? – смотрит хитро, как будто подловил меня на обмане.

– Ребёнка, как показывает мой опыт, безопаснее и надёжнее вынашивать и растить без мужчины. Так гораздо спокойнее… – отвечаю уверенно.

Возможно, кому-то везёт, и они встречают любящего и хорошего мужчину. Как Нина, например, или Илона. С такими можно сколько угодно рожать и ничего не боятся.

– Не скажи. У тебя просто неправильный опыт, – адвокат говорит серьёзным тоном. – Тебе не повезло, ты встретила морального урода и из-за одного придурка разочаровалась в отношениях в принципе. Но это вовсе не значит, что все мужчины такие. Тем более, что ребёнку нужен отец.

Напрягает меня этот разговор. К чему эта демагогия? Начинаю жалеть, что подалась любопытству и пошла с ним сюда. Надо было выслушать Вадима в холле и распрощаться. Он ведь изначально всего несколько минут просил.

Мне не нужны нравоучения. Тем более от Филиппова… Я не собираюсь сравнивать его с Орловым. Однако надёжным и порядочным мужчиной я его точно не назову.

– Но у твоего ребёнка есть отец. Ты же не в пробирке его зачала? У вас были отношения? – он продолжает задавать неудобные вопросы.

Что он хочет от меня услышать? И почему я надеялась, что он из деликатности не полезет мне в душу?

– Мне не хотелось бы это обсуждать… – отвечаю уклончиво.

Я не собираюсь говорить ему правду, но и врать демонстративно не планирую. В конце концов, я имею право на личную жизнь. К счастью, он мне больше не адвокат, и у меня нет обязанности сообщать ему обо всем, вплоть до цвета нижнего белья.

Филиппов молча рассматривает меня. Под его пристальным взглядом неуютно. Узнать бы его мысли… Ведь наверняка обо мне думает. А может быть даже вспоминает…

Той ночью мне казалось, что ему со мной было хорошо. Даже по наивности понадеялась, что он захочет романтического продолжения. Но утро подтвердило, что для мужчин секс – это сугубо физиологический акт. Чтобы испытать оргазм, им вовсе не нужно увлекаться женщиной. Поэтому представительниц древнейшей профессии женского пола куда больше, чем мужского.

– Срок какой? – лицо Вадима становится серьёзным, даже напряжённым.

– Пятый месяц, – я не решаюсь назвать точное количество недель, тем более, что оно ему не даст полезной информации, ведь гинекологи отсчитывают их не от даты зачатия, а от последних месячных.

Филиппов снова зависает задумываясь. Н-да… Я была лучшего мнения о скорости его мыслей.

– А ты… знаешь, кто его отец?

Более идиотского вопроса придумать трудно. Он же не думает, что я, начав новую жизнь, пустилась во все тяжкие?