Возвращение к жизни происходит рывками. Всё тело болит. Кажется, во мне не осталось ни одной целой косточки…

– Как ты сегодня? – молодая красивая брюнетка берёт стул и садится рядом с моей койкой.

Я вижу её впервые, но она ведёт себя так, будто она приходит ко мне уже не первый раз.

– Я – Алёна. Работаю в фонде помощи жертвам домашнего насилия.

Я пытаюсь что-то сказать, но вместо этого начинаю плакать и не могу вымолвить ни слова. Женщина меня останавливает:

– Можешь пока собраться с мыслями, расскажешь всё позже. Просто знай, что здесь ты в безопасности, под нашей защитой. Я приведу следователя – напишем заявление в полицию. Заключение медиков уже у меня. Не бойся, дальше оно никуда не пойдёт без твоего желания. Но если вдруг что, то оно нам пригодится. Мало ли как поведёт себя твой муж.

Я хочу спросить, что она имеет в виду. Но зубы не размыкаются и говорить не получается. Нет сил…

У меня много вопросов. Как я тут оказалась? Откуда они узнали, что меня избил муж? Неужели водитель бусика меня нашёл, не побоялся привезти в больницу и рассказать, где подобрал меня? Орлову уже сообщили, что я здесь?

Дорога к выздоровлению длинная и мучительная. В обычной муниципальной больнице дают только простейшее обезболивающее, и оно не справляется с моей болью.

Несколько раз приходит следователь. Всегда при наших беседах присутствует Алёна. Говорит, что это для подстраховки. Я рассказываю им всё с самого начала – с того страшного дня, когда муж поднял на меня руку впервые. О неудачном побеге, о домашнем аресте, под которым прожила почти полгода, о замершей беременности, о странных анализах и последовавшем избиении.

Следователь не хочет принимать заявление. Он уверен, что муж покается и мы помиримся. Именно так чаще всего и бывает. Но Алёна настаивает. Я мечтаю наказать Орлова, но не слишком верю в справедливость. Такие люди как он всегда избегают ответственности за свои преступления и выходят сухими из любой воды.

– Я бы хотела подать на развод, для меня это самое важное, – говорю ей, когда мужчина уходит. – У нас брачный контракт, это должно быть несложно. Надеюсь, теперь муж считает меня непригодной на роль инкубатора, и легко отпустит.

– Мне бы твою уверенность, – Алёна качает головой.

У неё на всё своя точка зрения, которая порой кажется мне странной. Я не спорю, ведь она видела много подобных ситуаций и знает, как лучше поступить.

Мне помогают восстановить паспорт, который остался в доме Орлова. В день выписки из больницы юрист фонда везёт меня в суд, и я подаю иск. Первый шаг сделан. У нас с Олегом нет ни детей, ни имущественных споров. Зато есть медицинское заключение о том, что он нанёс мне травмы. Это должно стать весомым аргументом для судьи, чтобы развести нас сразу, не давая срок на примирение.

У фонда есть общежитие, в котором они на первое время дают пристанище женщинам, попавшим в беду. Как жаль, что я не знала о них, когда пыталась убежать в первый раз!

Хоть я и привыкла жить в совершенно других условиях, чувствую себя здесь по-настоящему счастливой. Ведь мне удалось вырваться из ада. После жизни в клетке нет ничего более ценного, чем свобода. И неважно при этом, сколько коек в одной комнате со мной и на сколько часов в день дают горячую воду.

Родителям не звоню. Телефона у меня пока нет. Я живу за счёт помощи волонтёров. Попытка восстановить кредитные карты не увенчалась успехом – все оказались заблокированными. Причём даже та, которая была у меня до замужества. Её раньше пополнял мне папа, и на ней всё ещё остаются деньги. Вряд ли её заблокировал мой муж…

– Послушай, Зоя. Я дам тебе контакты хорошего семейного адвоката. Он – специалист по разводам, – говорит мне Алёна, когда я прихожу к ней в офис, чтобы воспользоваться компьютером и разослать резюме.

– Спасибо, но адвокат – это слишком дорого, у меня нет денег, – качаю головой. – Да и зачем он мне? У нас контракт, нам нечего делить.

– Нужно подстраховаться. Мало ли, какой фортель выкинет твой муж, – отвечает уверенно, будто знает наперёд что-то, чего не знаю я. – О деньгах не беспокойся. Этот адвокат бесплатно оказывает помощь тем, кто не может заплатить. И, поверь, он никогда не проигрывает. Знаешь, каких людей он разводил?

Выхожу из здания фонда в смешанных чувствах. С одной стороны, велик соблазн позвонить адвокату и на всякий случай заручиться его поддержкой. С другой, нет уверенности, что он мне действительно необходим. А вдруг у меня слишком простой случай и адвокат только посмеётся? Ведь у других женщин с мужьями могут быть общие дети и совместные квартиры, которые нужно делить в судебном порядке…

Толкаю дверь и выхожу на крыльцо. Быстро обвожу взглядом улицу. Я теперь постоянно смотрю по сторонам – ежесекундно опасаюсь, что где-то поблизости затормозит чёрная машина, из которой выскочат амбалы Орлова, чтобы вернуть меня в ад… И хотя Алёна заверяет, что пока ведётся следствие, муж не станет бесчинствовать, страх и бдительность от этого не притупляются.

Интуиция кричит “СОС” ещё до того, как глаза останавливаются на знакомой машине и стоящем возле неё Олеге. Что он тут делает? Приехал за мной? Не побоялся заявиться прямо к зданию фонда. Что это, если не демонстрация уверенности в своей безнаказанности?

Инстинктивно кидаюсь назад в холл. Охранник смотрит вопросительно.

– Проблемы?

От охватившего меня ужаса, я не могу вымолвить ни слова. Только заикаюсь.

– Т-т-там м-м-муж…

Видимо, он готов к такому развитию событий. Алёна рассказывала, что мой случай – не единичный. Через их фонд ежегодно проходит множество женщин со схожими историями. И сотрудники всегда готовы оказать помощь.

– Идём, я проконтролирую, – мужчина первым выходит на крыльцо и придерживает для меня двери.

Несмело выхожу вслед за ним. Орлов отходит от машины и делает несколько шагов в мою сторону. Презрительно окидывает взглядом охранника.

Олег, как всегда, идеален. Впору фотографировать на обложку модного глянцевого журнала. Красив, успешен, безукоризненно одет. Наверняка он – мечта многих женщин. Но только не моя. Я уже знаю, что за роскошным привлекательным фасадом прячется чудовище. Я допустила ужасную ошибку, когда повелась на блестящую обёртку, и поплатилась за это.

– Зоя, я приехал поговорить, – слова звучат с виду спокойно, но этот тон мне знаком – Олег злится.

– Говори, – отвечаю, бросая быстрый взгляд на своего защитника.

– Садись в машину, – командует муж.

Ну уж нет… Я на такое не поведусь!

– Говори здесь, я никуда с тобой не поеду!

Замечаю, что охранник одобрительно кивает головой. Это придаёт мне уверенности и сил.

– Не дури. Такие вопросы не решаются на улице, – пытается образумить меня Орлов, но в ответ я только мотаю головой.

Я теперь слишком сильно ценю свободу. И подвергать её опасности не стану ни за что на свете.

– Или говори тут, или разговор не состоится, – пытаюсь вложить в слова максимум уверенности.

Я уже не та Зоя, какой была ещё недавно. Мне теперь есть что терять. И я буду бороться до последнего!

– Хорошо, тут так тут, – муж подходит ближе и говорит на несколько тонов ниже. – Прекращай бузить и возвращайся домой.

Мотаю головой. Ещё чего!

– Я вспылил. Признаю: перегнул палку. Больше такого не повторится.

Молчу. Знаю: больше, может, и не повторится, но и меньше тоже! А так же – очень даже повторится. Не верю я его словам ни капельки!

– Мы вылечимся, всё будет хорошо. У нас есть полгода на это… – пытается взять меня за руку и продолжает уговаривать.

Тон смягчается, но я на это не ведусь. Прячу руку за спину, не допуская контакта. Все ресурсы организма мобилизованы и готовы дать отпор в любую секунду.

– Я уже нашёл хорошего врача. Он назначит эффективное лечение. Уверяет, что на наши планы насчёт ребёнка это не повлияет, всё будет без последствий.

Не собираюсь обсуждать своё здоровье с этим человеком! Это он виноват в моей болезни! Это он нагулял заразу, которая убила моего малыша! И ведь по-прежнему не признаёт вину… Никакого раскаяния в его словах я не чувствую!