Прошли два года учебы в Ленинграде. И снова Ростов-на-Дону. Избирается членом правления, а затем председателем Северо-Кавказского товарищества художников. Под руководством известного архитектора Ивана Ивановича Сербинова успешно завершает работу над рельефом на лицевой стороне новой гостиницы «Ростов» и создает удивительный по красоте Ростовский фонтан.

Осмотрев этот фонтан, архитектор Владимир Алексеевич Щуко пригласил автора работать в столицу.

— Вам надо быть в Москве, — сказал он. — Приедете — заходите прямо ко мне.

1935 год. Молодой человек работает на строительстве гостиницы «Москва» модельщиком-формовщиком. Получил пятый разряд и только тогда пошел к Щуко.

В приемной ему сказали:

— Владимир Алексеевич задерживается, Если есть время, подождите здесь.

Усталый, сел на мягкий диван, глубоко провалился и тут же заснул. Сколько спал, не помнит, но сквозь сон услышал:

— Тише... Это скульптор из Ростова, я давно приглашал его в Москву. Пусть поспит...

— Нет, я не сплю! — ответил он, вскакивая.

— Это хорошо, — сказал Щуко и, помолчав, спросил: — Ну, что мне с вами делать? Ведь сначала надо подумать, где жить, что есть, что пить.

— Ничего не надо. У меня уже пятый разряд формовщика, — ответил скульптор и кратко рассказал о своей работе на строительстве гостиницы.

Это почему-то так обрадовало хозяина, что он прижал посетителя к груди, приговаривая:

— Вот это да! Молодец! Молодчина!

Чуткий и глубоко проникновенный ценитель талантов, Владимир Щуко назначил «формовщика пятого разряда» скульптором на строительство нового здания Библиотеки имени Ленина.

Четыре года работал молодой мастер под руководством В. А. Щуко. Эти годы обогатили будущего автора памятника на Мамаевом кургане глубокими знаниями существа монументальной пропаганды. Он был весь в искусстве, в поисках верных решений тем, выдвигаемых самой жизнью.

Скульптурная композиция «Партизанка», вылепленная им, была отправлена в 1937 году на Всемирную выставку в Париж. В 1940 году он участвовал в закрытых конкурсах проектов памятников Котовскому и Щуко. Когда вскрыли конверты, оказалось, что ему присуждены первая и вторая премии. Но строить эти памятники не удалось: грянула Великая Отечественная война...

Отложив все свои замыслы, он добровольно пошел на фронт. Сильный, стремительный, много раз водил бойцов в атаки. В начале сорок второго года ему было поручено командовать батальоном на Волховском фронте. Комбат получил задачу — атаковать противника, укрепившегося в деревне Подлески.

Усталые, изнуренные ночным переходом, бойцы и командиры уснули. И только комбат не спал. Подготовив боевое решение, он сидел у стереотрубы и наблюдал за противником. О чем он думал в эти часы, трудно сказать.

Наступил час атаки.

Теперь комбат смотрел в лица бойцов. Смотрел внимательно, словно фотографируя их на пленку своей зрительной памяти.

Атака была решительная. Но после выполнения задачи комбата принесли в медицинский пункт. Из ушей и горла сочилась кровь. Он был без сознания. Глаза не реагировали на свет. Казалось, все кончено. Только прерывисто дышала грудь и еле-еле прощупывался пульс.

Врач открыл удостоверение личности и продиктовал эвакуатору: «Капитан Вучетич Евгений Викторович, 1908 года рождения, русский, член партии, женат, двое детей, специальность — скульптор, направляется в армейский госпиталь...»

Ни госпиталь, ни временная потеря речи, ни тяжелые последствия контузии не смогли оторвать художника от мысли создать серию портретов героев Великой Отечественной войны. Уже в госпитале, в конце сорок второго года, появился скульптурный портрет лейтенанта Середы — один из самых впечатляющих образов в творчестве молодого ваятеля. Едва восстановилась способность ходить и как-то разговаривать, Вучетич встал в строй. Его зачислили в Студию военных художников имени М. Б. Грекова.

Но где же семья — жена, два маленьких сына? Война застала их в Ростове-на-Дону. Перед вступлением врага в город они были эвакуированы неизвестно куда. Начались поиски. И вскоре он узнал: жена умерла, а детей отправили в приют. Старшего, Виктора, — в один, младшего, Владимира, — в другой. Наконец старший нашелся. Но где младший? Никто ответить не мог.

Еще гремят залпы орудий, а Вучетич уже вынашивает проекты ансамблей и памятников. Появилась серия изумительных по силе выражения и красоте скульптурных произведений. Среди них вдохновенный и мужественный образ генерал-полковника авиации Руденко, портрет генерала армии Черняховского, полный суровой солдатской простоты и железной воли образ генерал-полковника Чуйкова. А какое сильное впечатление оставляет скульптурная группа на памятнике генерал-лейтенанту Ефремову! Кажется, вот сейчас, сию минуту воины оживут и пойдут в бой. Они будто выхвачены из мглы переднего края и поставлены на пьедестал: смотрите на них и учитесь у них мужеству, героизму, решительности в борьбе за Родину.

Этот памятник воздвигнут в Вязьме, где погиб славный командарм генерал Ефремов, чье личное мужество, героизм воинов 33‑й армии помогли нашим войскам отстоять Москву, а затем дойти до Берлина.

Советский воин, прошедший с оружием в руках сквозь вихри свинца, по заминированным полям, через водные рубежи и глубоко эшелонированные укрепления, принес народам Европы радость победы и освобождения. Он победитель, у него еще кровоточат раны, еще не утихла в груди горечь утрат, ему еще неизвестна судьба его родных и близких, разбросанных войной, но в его поступках, в его действиях на земле поверженного врага нет ни тени мести или озлобленного безразличия ко всему окружающему. Нет, он озабочен утверждением мирной жизни на этой земле, он думает о завтрашнем дне, о судьбе того народа, который по злой воле нацистских предводителей оставил в памяти человечества горестные воспоминания.

Евгений Вучетич, как истинный художник, жил идеалами своего времени, чувствами и чаяниями своего народа. Еще дымились развалины Берлина, еще багровело небо от кирпичной пыли гигантского Берлинского сражения, а он собирал материалы, беседовал с солдатами и полководцами, делал зарисовки, лепил с натуры и уже подыскивал место, где можно будет поставить скульптуру Воина-победителя.

В дни Потсдамского совещания глав союзных держав было подписано соглашение-декларация о зонах оккупации Германии.

— Декларация была подписана второго августа сорок пятого года в Бабельсберге, — уточнил Евгений Викторович, рассказывая мне предысторию создания памятника в Берлине. — Вскоре меня вызвал Климент Ефремович Ворошилов. Он тогда ведал вопросами культуры. От имени правительства Климент Ефремович предложил мне приступить к подготовке проекта скульптурного ансамбля-памятника, посвященного победе советского народа над фашистской Германией. Тут же кто-то подсказал, что Потсдамскую декларацию победителей от имени советского народа подписал товарищ Сталин. Значит, в центре этого ансамбля должен быть он во весь рост из бронзы, величественный, с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.

Заказ был выполнен сравнительно быстро. Главную фигуру ансамбля смотрели художники, скульпторы. Хвалили, восхищались. Она была еще в гипсе, полутораметровой высоты, стояла в мастерской и не давала покоя скульптору ни днем ни ночью. Друзья хвалят, чтоб остаться в друзьях, хоть видят, что автор недоволен. Надо искать другое решение. Найти и предложить. Рискованно, но что поделаешь, если душа не согласна... К тому же есть заготовки в глине: «Солдат с автоматом», «Солдат с гранатой», «Солдат-победитель со знаменем». И тут он вспомнил о подвигах советских воинов, которые в дни штурма Берлина, рискуя жизнью, выносили из зоны огня немецких детей. Сильные, красивые богатыри земли русской!

Метнулся в Берлин, побывал в гостях, повстречался с героями, сделал зарисовки, сотни фотографий — и вызрело новое, свое решение: «Солдат с ребенком на груди». Вылепил такую фигуру метровой высоты. Под ногами фашистская свастика, в правой руке автомат, левая придерживает трехлетнюю девочку, о которой было рассказано в донесении из 220‑го гвардейского полка, штурмовавшего центр Берлина — Тиргартен. Тот подвиг совершил знаменщик полка гвардии сержант Николай Иванович Масалов.