А оказался я под машиной вместе с Василием Васильевичем при следующих обстоятельствах. Прихожу к нему на квартиру, чтобы повидаться после его выздоровления, а жена его говорит — какую-то посылку из Запорожья получил и ушел в гараж.

«Неужели сам решился заменять рулевые тяги? Ведь после госпиталя прошло лишь две недели...» — подумал я.

Бегу в гараж. Вижу — торчат ноги из-под приподнятой машины. Упираясь пяткой здоровой ноги в кирпичный выступ порога, он натужно кряхтит, что-то отвертывает.

— Василий Васильевич, ты с ума сошел!..

— Поздно заметил, — отозвался он. — Но ты вовремя подоспел. Напяливай на себя халат и лезь ко мне. Нужна помощь.

— Готов, только ты уступи мне свой халат, — схитрил я, чтобы выманить его и не пускать больше под машину.

— Не хитри, — оборвал он меня, — тут одному не справиться... Получил с завода новые рулевые, но старые снять не могу. Одна погнута, и крепление заклинило.

— Давай поступим проще: на буксир и... до станции техобслуживания, — предложил я.

— Куда?! Что?! — почти закричал на меня Василий Васильевич. — Ты что, хочешь, чтобы я опять попал туда...

Василий Васильевич затаил дыхание, замер, носок ботинка на левой здоровой ноге неподвижно нацелился на меня.

— Хватит топтаться, лезь ко мне, — снова подал голос Василий Васильевич.

— Лезу, — отозвался я, сбросив пиджак. — И подвинься чуть правее... кряж.

— Сам коряга... Лезь с другой стороны, — подсказал он.

Под машиной тесно, но чисто: днище он успел вымыть и очистить до дорожной грунтовки. Однако, взглянув на крепления подвески, на изогнутую правую штангу рулевой тяги, я удивился: как он мог водить машину с такими аварийными повреждениями?

— Где ее так угораздило? — спросил я.

— Булыжник не заметил... в траве...

— Где?

— На гоночной трассе. В объезд пошел.

— Ты что, еще в гонках участвуешь?

— Участвую... Играющим тренером от клуба автомобилистов ДОСААФ.

— Сумасшедший! — вырвалось у меня.

— Опять неточно. Нормальный. Проверен по всем правилам. Могу показать удостоверение: «Общественный инструктор, преподаватель школы автомобилистов». Лишь вот одну промашку допустил.

— Как это получилось? — спросил я.

— Что?

— Авария!

— Аварии не было. Дотянул свою команду до финиша без единого отставания.

— Странно.

— Ничего странного, только руки устали и соль на ушах выступила.

— Когда и где это было?

— В День автомобилиста, в районе Планерная — Подрезково.

— В Подрезково...

И теперь я вспомнил молву, которая ходила среди шоферов: в Москве есть автолюбитель-циркач, который на «Запорожце» с электромагнитным сцеплением откалывает такие номера на сложных трассах, что удивляются даже испытатели вездеходов и амфибий. Так и говорят: «Салатовый «Запорожец» — бронированный, непромокаемый, берет любые препятствия, как будто он на воздушной подушке».

Однажды и мне пришлось видеть трюки салатового «Запорожца»... Тогда я и не подозревал, что за его рулем — мой друг-однополчанин Василий Васильевич Графчиков.

А было это так. По размокшему от дождя проселку хлюпали три учебных грузовика. Перед спуском к деревянному мосту, где застряла моя «Волга», они остановились. Из кабины выскочили водители и, оборачиваясь назад, замахали руками: дескать, пробка, надо искать объезд. Вдали показалось еще три грузовика. За ними кавалькада легковых. Ко мне подбежал молодой водитель с красной повязкой на рукаве:

— Уходи с дороги!.. Соревнование срываешь!

— Некуда, — ответил я. — И грузовикам тут не пройти, мост провалился.

— А где объезд?

— Не знаю.

— Э-э, зевака, — упрекнул меня водитель и убежал к грузовикам. Там на бугре уже сбилось до десятка водителей. Они в замешательстве — не знают, куда кинуться: искать объезд или поворачивать назад? Вдруг на большой скорости к ним подскочил «Запорожец», блеснул фарами в мою сторону, будто собирался с разбегу боднуть «Волгу», затем помчался вдоль косогора. Какие вензеля он там выписывал — на бумаге не нарисуешь. Взбежал на бугор и оттуда на предельных оборотах ринулся к разлившемуся ручью. Вода вздыбилась, словно бомба или тяжелый снаряд там взорвался. Сдвоенный столб водяной пыли и брызг закрыл от моих глаз дальнейшее. Что происходило в русле ручья — не видел. Однако через несколько секунд «Запорожец» показался на противоположном косогоре. Грузовики последовали на ту сторону тем же путем.

Моя «Волга» задним ходом все же выкарабкалась на бугор, но двигаться по объездной тропе я не решился, хотя тогда мне очень хотелось догнал «Запорожец» и познакомиться с его водителем...

«Запорожец» салатового цвета с электромагнитным сцеплением — вот он. Я у него под брюхом, но где тут генератор воздушной подушки?

— Василий Васильевич, скажи, пожалуйста, где под днищем «Запорожца» крепятся дополнительные агрегаты? — спросил я.

— Короче.

— Я спрашиваю о приспособлении для воздушной подушки.

— Короче.

— Мне известно, что у тебя было такое приспособление.

— Короче, — снова прервал он меня.

— Короче некуда, скажи — и приступим к делу.

— Болтовня, — ответил он.

— Я своими глазами видел, как ты взлетел над ручьем в Подрезково.

— Видел, но ничего не понял: готовим автомобилистов для армии — без находчивости и решительности и на амфибиях можно застрять в луже. Уяснил?

— Стараюсь, — ответил я. — Только как мы расклиним крепление тяги, если штангу ты превратил в коромысло?

— Выпрямим, и пойдет дело... Короче, бери кувалду и давай выпрямляй.

Лежа на спине, мы принялись расклинивать крепления. Он продвинулся чуть вперед, подсунул под крепление монтировку, а я кувалдой перед его носом нанес несколько ударов по изгибу штанги. Штанга пружинила и, кажется, не собиралась выпрямляться.

— Наддай еще, наддай плотнее! Еще, еще... Ага, кажется, сдается. Теперь поразмашистей дай ей прямо...

Я отвел кувалду назад, приготовился вложить в этот удар все силы, но именно в этот момент машина пошла на нас.

— Стоп! — последовала команда.

Я остановился. А что дальше? Я мог успеть выскочить из-под машины, но тогда вся тяжесть пришлась бы на одного Василия Васильевича. «Нет, лежи, — приказал я себе, — двоих один «Запорожец» не придавит намертво».

В грудь уперся выступ фартука подножки. Что же делать? Я заметил, что Василий Васильевич успел поставить монтировку торцом, и она затормозила движение. Теперь и кувалда в моих руках должна стать на попа, подпереть днище. До темноты в глазах напрягаю свои силы, и кувалда слушается меня, встает как надо. Лежим, молчим. Кто-то из нас должен теперь первым выбраться из ловушки.

— Дышишь? — спросил Василий Васильевич.

— Дышу, — с трудом выдавил я.

— Не выпускай весь воздух из легких, — подсказал он.

— Ыгы... — промычал я.

— Теперь и я часть груза возьму на себя. Вот и получится «воздушная подушка».

«Нашел время вспоминать», — возмущаюсь про себя, чувствуя, что дышать становится труднее. Графчиков на ощупь нашел кувалду, поставленную на попа возле моего плеча, придвинулся ко мне, и для меня, кажется, наступила минута забытья. Но только минута. Постепенно пришло облегчение.

— Дышишь? — снова спросил Василий Васильевич.

— Дышу, — ответил я.

— Давай теперь вместе, разом. Вот так... В молодости мы, бывало, ремни рвали на груди таким способом... Давай... я разводной ключ подставлю. Потом под кувалду отвертку... Так мы расклинимся. Давай... Еще разок... Еще...

«Воздушная подушка», в основном, конечно, грудь Василия Васильевича, позволила мне дотянуться рукой до сумки с инструментами, нащупать там плоскогубцы, потом накидной ключ, запасные болты... Всё это я подставил под узлы подвески; улавливая моменты послабления, ставил их торцом и заклинивал. Когда днище перестало «дышать» — покачиваться над нами, Василий Васильевич скомандовал: