— Ты… ты… о Боже… как же ты хороша…

А я смотрела на него. Не могла поверить в то, что это было со мной. Что я это сделала. И что мне это понравилось. До сих пор не верится. Но это случилось. Это произошло. Я была на седьмом небе. Словно в раю побывала.

Не отстранилась, и он, не сдержавшись, кончил мне в рот.

— Господи, ты просто охрененная, — прикрыл глаза препод.

И я проглотила все до последней капли.

Я погладила его тело, целуя нежно. В этот момент мы проскочили перекресток и оказались на встречной полосе. Рома резко нажал на тормоза и вывернул руль вправо.

Машина вильнула, издавая страшный визг от трения колес с дорогой. Мне казалось, что вот-вот она загорится к чертям.

— Не высовывайся! — закричал Дмитриевский, что успел резко прийти в себя.

Взвизгнули тормоза. Задребезжали стекла и обшивка. Меня отбросило на Рому.

Встречные машины сигналили во всю мощь, а свет от фар буквально ослепил нас обоих.

Послышались крики, хлопки, удары. Это все было настолько быстро, что я не сразу поняла, что происходит. На руль навалился Рома в попытке удержать управление. Я услышала, как Дмитриевский кричал:

— Что вы делаете, вашу мать! Осторожнее, вы всех угробите!

Мы пытались хоть что-то разглядеть в темноте. Я не мог понять, почему машина не остановилась. Она неслась прямо на нас, не замедляя хода. Будто кто-то целенаправленно хочет создать смертоносное происшествие.

— Прости, — сказал Рома с ноткой отчаяния, будто прощался. — Я идиот. Поддался искушению.

— Я ни о чем не жалею, — смотрела в его глаза я. — Эта ночь стоила того.

Впереди, из-за поворота, вынырнул грузовик, который ехал в несколько раз быстрее, чем мы. Он несся прямо на нас, его фары ослепляли. Рома закричал, пытаясь выровнять машину. Я вжалась еще сильнее.

Мужчина отчаянно пытался выровнять машину, но она все равно виляла по дороге. Он пытался что-то сделать, чтобы не врезаться в грузовик, но это было бесполезно. Шоссе было узким, слишком узким.

— Мы разобьемся! — закричала я. — Рома, мы разобьемся, Рома!

— Милена, мать твою! — продолжил он в унисон. — Не наводи паники, я вывезу!

Впереди что-то сверкнуло, машину Дмитриевского обогнала другая, с диким грохотом навевая ужас.

— Он что, спятил? — прохрипел Рома. — Не мог остановиться?

Я посмотрела на него, пытаясь понять, с чего вдруг он так разошелся. Потом я оглянулась назад и поняла причину его беспокойства. Мы оказались в ловушке. Перед нами были еще две машины, что, сближаясь, не давали проехать. Создали живой тупик.

— Остановись! — закричала я. — Останови машину!

— Не успею, — ответил Рома. — Скорость бешеная.

Время будто замедлилось, хоть я и молила быть осторожнее. Игры с судьбой оказались плохой затеей.

Катастрофы было не избежать. Рома видел, как одна машина наехала на другую, и она перевернулась прямо перед нами. Удар был такой силы, что нас бросило вперед. По мне словно ударили кувалдой, да так, что я потеряла сознание. Последнее, что помню — это испуганный взгляд Ромы, который не знал, что делать.

Но пришла в себя довольно быстро. Я открыла глаза, но не сразу поняла, где нахожусь.

— Господи, очнулась, — выдохнул Дмитриевский, поглаживая. — Ты меня очень напугала.

— Извини, не планировала становиться членом ДТП, — иронично ответила я. Голова раскалывалась на две части, но все же я решила выйти из машины.

— Прекрати иронизировать. Ты в порядке?

Я посмотрела на него: в свете фар он казался бледным и уставшим.

— В порядке, — ответила я и сделала глубокий вдох. — Что в итоге?

Не успела договорить, как искра внутри салона прежней машины, что была похожа на груду металла, проскользнула внутрь, и пламя охватило все вокруг. Я прижалась к Роме, а он спокойно оградил меня от возникшего дыма.

Я взглянула на него. Он был таким красивым. Его глаза были полны решимости, а лицо — спокойствия. Он положил руку на мою талию, тем самым уводя меня с места пожара.

— Если станет хуже, сразу скажи мне.

Я кивнула, но уже через мгновение, его лицо исказилось от боли, и он выругался. Не понимая, что происходит, обернулась на мужчину.

— Мать его, какая хрень творится, — закашлял он. — Надо валить, пока не приехали службы.

Я обернулась на горящие машины, но хаос был безграничен. Я стояла на тротуаре, рядом с нашей машиной, держась за Рому. Было ощущение, будто я нахожусь где-то во сне, все было настолько ужасающим. Мы стояли, наблюдая за тем, как огонь поглощал машину. А вместе с тем подкашивались мои ноги.

— Стой. А люди? — спросила я, пока Рома насилу пихал меня в машину. — Они могут погибнуть!

— Да, черт возьми, да! — заорал тот, не выдерживая спора со мной. — И они погибнут, это жизнь! А ты сейчас цела и невредима, и я не позволю этому измениться!

Дмитриевский еще раз выругался и, подбросив, поднял на плечо, чтобы усадить в машину.

— Отпусти меня! — брыкалась я изо всех сил. — Я буду сопротивляться!

— Да сколько влезет. Бей, если хочешь. Но это лучше, чем ты кинешься в огонь и погибнешь сама. А пару ссадин я как-нибудь переживу.

— Псих! — не успокаивалась я, заехав коленом ему по ребру. Он слегка затормозил, но лишь на секунду. Я испугалась, что удар был слишком сильным. — Передумал, нет?

— Дягерева, ты не с тем связалась, — продолжил путь Рома. — Я не имею привычки бросать дело незавершенным и позволять женщинам прыгать навстречу смерти.

— Это не твоя забота!

— Это моя забота.

Спустя долгие споры, он усадил меня, точно ребенка, в кресло и пристегнул ремень. Я же успокоилась и сидела тихо. Рома не медлил, выехал из места аварии и последовал к дому.

— Прохожие уже вызвали пожарных и скорую. Мы здесь ничем не поможем, только сами сгорели бы к чертям.

Моей грусти по тем бедолагам не было предела. Ведь мы оба понимали, что спастись шансов не было.

— А вдруг им это не поможет?

— Для меня главное, что ты не в зоне риска, — прошептал он тихо, но уверенно.

В этот момент я заметила, что он смотрит на меня, и покраснела. А Рома улыбнулся.

— Ты чертов эгоист, Дмитриевский, — промямлила я, проваливаясь в сон.

— Я готов быть кем угодно, но только если ты не подвержена опасности. Запомни это, заучи как мантру и повторяй каждое утро.

— Еще и собственник.

"Которому сносит крышу от твоего присутствия"

День обещал быть тяжелым, но главное, что вчерашний Ад подошел к концу. Еще тогда я припарковал машину у дома, Милена сладко сопела в кресле после пережитого стресса.

Я взял ее на руки и отнес в кровать, она даже не проснулась.

Я осторожно лег рядом, прижался к ее теплому телу. После прижал ее к себе, она уткнулась носом мне в шею и продолжала тихонько дышать.

Мне хотелось ее обнять, утешить, но я боялся разбудить. Лишь нежно провел рукой по ее волосам, лицу, поцеловал в губы, легонько, почти невесомо.

Она не шелохнулась, только еще крепче прижалась ко мне. Я чувствовал, как она дрожит. Тогда я обнял ее еще крепче и прижал к себе.

Она обняла меня в ответ, успокоилась и уснула в моих объятиях. Сон настиг быстро. Мы лежали так до самого утра.

А утром было так же темно и холодно. На часах шесть часов, я двинулся в душ, еле-еле шевелясь, чтобы не разбудить Дягереву.

Одежду скинул с себя быстро, оставив у порога абсолютно все. Я долго стоял под горячими струями, не чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

На голое тело полетели десятки, капель, которые скатывались по коже, оставляя за собой влажные следы. Тепло струилось по моему телу, разгоняя кровь, и я чувствовал расслабление.

Это было непередаваемое ощущение, когда горячая вода, словно по волшебству, смывает с тебя усталость, возвращает душевное равновесие и уверенность в собственных силах. Я не торопился выходить, наслаждаясь каждой секундой, проведенной в душевой.