— Все в норме? — тихо, но стойко произнес Рома, не глядя на меня, чтобы не сбиваться с ритма ночной дороги.

— Конечно, — храбрилась я, а сердце было готово выпрыгнуть. — Все круто.

— Уверена? — удивленно спросил Рома. — Мне так не показалось.

В машине было тепло, уютно, но все равно не хватало воздуха. Хотелось распахнуть окно, вдохнуть свежего воздуха, но я продолжала молчать и лишь иногда делала глубокие вдохи.

— Роман Матвеевич, вы не понимаете с первого раза? — улыбнулась я.

— Все понял. Больше не повторится, — усмехнулся тот и со всей дури вжал педаль газа в пол, да так, что меня саму вжало в кресло мертвой хваткой.

Скорость на спидометре неумолимо росла, а я, кажется, успела поседеть. Лицо Ромы освещал свет фонарей и подсветки внутри машины голубым оттенком.

— Ты готова убеждать меня, что скорость сто пятьдесят километров в час для тебя оптимальна? — кричал мужчина, ведь иначе я бы попросту его не услышала.

Я не знала, что ответить. Нет, я не боялась, что мы разобьемся, но и не понимала, как можно настолько резко ускоряться. И, наверное, самое главное — как можно было не заметить, что дорога была не совсем идеальной.

— Я кайфую, Ром! — ответила я, трогая икры его ног. Тревога и вправду начала отпускать, а скорость, точно сильный наркотик, ударила в голову приливом удовольствия. — Не парься, просто едь!

Он еще сильнее вдавил педаль в пол. Мы неслись вперед, разгоняясь до бешеной скорости. Я не ощущала себя, не чувствовала машину, не слышала ни одного звука вокруг. Только яркий свет впереди и сумасшедший стук сердца.

Это было похоже на безумие. Рома был как дикий зверь. В любой момент он мог остановиться, и я бы точно не смогла удержать руль. Наоборот, я бы сама его отпустила. Но он продолжал гнать по трассе, выжимая из машины все, на что она была способна.

— Хочешь, чтоб я тебя трахнул? — неожиданно спросил Рома. Я с трудом повернула голову. Его рот был приоткрыт в жадном предвкушении, глаза горели безумным желанием. Он явно не шутил, и мне стало не по себе.

— Мы разобьемся, — я растерялась.

— Вероятность есть всегда, — хмыкнул Дмитриевский, обернувшись на меня.

— Узнаю эти чертики в глазах, — расплылась в улыбке, чувствуя жар внизу. — У меня есть идея покруче.

Я отстегнула ремень безопасности и плавно, точно кошка, приблизилась к Роме. Он старался не отвлекаться от дороги, но выходило тяжко. Он так же сгорал от желания, как и я. Я пересекла перегородку и уселась ему на колени, прямо перед рулем и его руками.

— Что ты задумала?

— Не дергайся, просто рули и получай удовольствие.

Я прижалась к нему всем телом, а потом запустила руки ему в волосы и стала целовать. Мы были на пределе. Но он не останавливался. Мои руки гуляли по моему телу, не давая мне расслабиться. Глаза его светились похотью, и я не могла отвести взгляда.

— Если вы вылетим на обочину, это будет твоя вина, — сглотнул Рома, а я почувствовала, как в его брюках нарастало напряжение.

— Ты думаешь, мне правда не плевать?

— Сумасшедшая.

Мы ехали по безлюдной дороге. Холодный ветер из окна дул в лицо, забирался под одежду. Прохладный воздух приятно щекотал, а я прижималась все сильнее. Мне хотелось, чтобы Рома как можно дольше не отпускал меня, хотелось чувствовать его прикосновения, его губы, ласкать его тело.

Тем временем стрелка спидометра достигла двухсот километров в час.

Он не сопротивлялся. Его руки, словно в замедленной съемке, гладили мою спину. Сзади нас ехали машины, я чувствовала это по звуку. Впереди была темнота, и в ней сверкали яркие звезды. А мы, как два идиота, сидели в машине и ласкали друг друга. От этого мне становилось еще жарче.

Поцеловала его в шею, потом в ухо, а потом он сам не понял, что произошло. Его руки проникли под мою блузку, скользнули по животу, остановились на трусиках.

Мои губы были на его шее. Я медленно двигалась по его коже, пока не добралась до уха, и впилась в него. Рома задрожал, но скорость не сбавил. Его руки вцепились в руль, а я все не унималась. Я кусала его, терзала, лизала. С моих губ срывались стоны, а он лишь сильнее надавливал на газ.

— Что ты творишь со мной, отличница? — едва выдыхал Дмитриевский. — Еще чуть-чуть, и я потеряю управление.

— Мне интересно, насколько ты далеко зайдешь, — парировала я.

Я обхватила его лицо ладонями и поцеловала в губы. Его губы были такие теплые и нежные. В тот момент я поняла, что все это время только думала о нем. И это было так приятно. Он обнял меня за талию и прижал к себе, с силой вдавив педаль газа. Автомобиль взревел, мы неслись по городу. Я прикусила губу, чтобы не застонать в голос.

Слегка прикусила мочку уха, ощущая, что он вздрогнул.

— Это тебе за то, что опять меня драконишь, — он тяжело дышал, глядя на меня. Я не могла отвести взгляд от его губ. Его рука медленно двинулась ко мне, пальцы, которые слегка сжимали мою грудь.

Запустила руки ему под футболку и провела по спине. Он вздрогнул, и на миг оторвал взгляд от дороги. Я ухватила его за шею и притянула к себе. Мы целовались. В машине было тепло, так тепло и уютно. Словно мы остались одни в целом мире, а все остальные люди не существовали.

— Готова испытать судьбу, Милен? — его жаркий взгляд не оставлял меня.

— Я этим и занимаюсь, — тихо пропела я, опускаясь ниже, в его ноги, становясь на один уровень с торсом.

— Чертовка, не смей.

— Будь послушнее, и, может, я разрешу тебе кончить быстрее.

Провела рукой по его бедру, чувствуя, как он напрягся. Далее приблизилась к паху, ни капли не стесняясь. Стянула с него плотную ткань, обнажая вставший член. Рома громко и часто дышал, а в глазах виднелся огонь.

— Еще минуту, клянусь, я растерзаю тебя на месте, — рычал Дмитриевский, уже почти не глядя на дорогу.

— Блеф тут ни к чему, а жизнь тебе дорога.

Слышала его прерывистое дыхание, видела, как налились его вены, и поняла, что он уже на пределе. Слышать такое от него было чертовски приятно.

Мы оба были в таком состоянии, что, казалось, все вокруг нас исчезло, а мы находились в другом мире. Это был наш мир, наш рай, в котором не существовало ни времени, ни пространства.

Рома не шевельнулся. Только его дыхание участилось. Его руки казались каменными. Я чувствовала, как его член пульсирует.

Я провела языком по члену, обвела им головку, немного сжав губами его основание. Ощутила, как дрожит его рука. Я взяла его в рот, почувствовала, как он дрожал.

— Сучка, — простонал препод.

Дмитриевский тяжело дышал. Он с трудом сглотнул, но глаз не отвел. Я улыбнулась, начиная ласкать его языком, водя по члену пальцами, отчего он подался вперед, чтобы мне было удобнее. Я с упоением лизала его, словно он был лучшим во всей вселенной, и я могла делать с ним все, что захочу.

Мне нравилось его дразнить, нравилось, когда он смотрел на меня и тяжело дышал, словно я была его королевой и могла сделать с ним, что пожелаю.

Я приподнялась над ним, взяла его член в рот и начала сосать. Он застонал, сильнее сжимая мои волосы. Я чувствовала его желание, но и мое собственное тоже.

Он вздрогнул, но не отстранился, позволяя мне сделать это первой. Заглянув в его глаза, я увидела, что он все еще на взводе, а это значит, что я не обманула его в своих ожиданиях. Погладив его головку языком, сделала пару движений вперед-назад, а затем, подцепив его край зубами, заставила его вырваться наружу, чтобы я могла взять его целиком.

Он зарычал, на что я рассмеялась и, проведя языком по головке, втянула ее в рот. От наслаждения он застонал, а я лишь сильнее надавила на головку. Он сдавленно издал рык:

— Боже, Милена, ты дьявол.

Я отстранилась, тяжело дыша, и посмотрела на него.

Но не останавливалась, пока не почувствовала, что он вот-вот кончит.

— Милена… — раскрыл он рот в предвкушении. — Не медли, прошу. Я скоро…

Все вокруг перестало существовать. Только я и он. И его тело, которое билось в судорогах удовольствия. Потом его дыхание выровнялось, и он прошептал: