Но после нескольких часов я все же вышла в бар, желая попросить бармена налить воды со льдом. Но только я взяла граненный стакан, как двери отеля распахнулись. А внутрь вошла делегация из каких-то бизнесменов.

Секунда прошла. Я зацепилась лишь взглядом. Рука разжалась непроизвольно, разбился об пол.

— Прости, прости, пожалуйста, — едва ли вымолвила я бармену за стойкой, двигаясь спиной назад.

Мое сердце забилось сильнее, а дыхание будто ускорилось. Но я не могла позволить себе проявить свои чувства, не могла рисковать тем, что уже было сломано.

У ресепшена стоял Рома. Дмитриевский, которого я уже не надеялась увидеть в своей жизни. У входа в гостиницу, у меня за спиной, на расстоянии, которое не позволяло ему услышать мои шаги.

Я рванула из зала, проклиная свою слабость, молясь, чтобы он не заметил меня. Каждый шаг был тяжелым, и я старалась прикрыть свой живот, но он все равно был заметен, очень заметен. Это было мое тайное сокровище, и я не хотела, чтобы оно стало известно ему.

Моя дочь, наша маленькая надежда, была самым ценным, что у меня было.

Двери лифта уже начали закрываться, когда я смогла добежать до них. Я впрыгнула внутрь, чувствуя облегчение и надежду. Был шанс, что мне удастся скрыться от него.

— Где ты была? — спросила менеджер, только я вышла из лифта на нулевом этаже. — Ты не работала?

— Наверху, в холле. Я выходила отдохнуть.

— Почему? — Она смотрела на меня напряженно, с подозрением.

— У меня возникла проблема… — взвыла я.

— Дягерева, ты за что деньги получаешь? Чтобы по этажам бегать и ныть, как ноги отекают?

— Подмени меня пока, пожалуйста, — посмотрела на нее с искренней надеждой. — Я правда не могу выйти сейчас туда.

Я осторожно вышла из-за порога подсобки, едва передвигая ногами.

Шагая по коридору, я пытался скрыть свою нерешительность и страх перед встречей с Ромой. Все это время я старалась сосредоточиться на только на этом.

Никаких чувств. Мы расстались. Никак иначе.

Сердце колотилось от волнения. Лишь бы никто не выходил из номеров раньше времени, лишь бы меня не дернули в холл, лишь бы не…

Когда я наконец достигла номеров, мои глаза встретились с его коллегами.

Его взгляд был полон недоумения и легкой насмешки. Я сделала вид, что не замечаю его и начала аккуратно убирать номер.

— Милена? — его хриплый голос был знаком до дрожи.

— Вам что-то нужно? — сердце пропустило удар. Его лицо отобразило гримасу боли.

— Милена, я глазам не верю…

— Простите, но мне надо работать.

Увидев, что он приближался ко мне, я почти сорвалась к выходу из его номера. Но на дверном проеме он успел поймать меня за руку.

— Милая, не стоит так убегать, — его голос был полон недовольства, почти злости. — Я не закончил разговор.

— Да плевать мне, закончил или нет. Отпусти меня! — я вырвала руку из его цепких лап и дернулась в противоположном направлении. Благо, хоть свободное платье не облегало контуры живота.

— Почему ты игнорируешь меня? Почему ты решила, что издеваться над отношениями — это нормально, черт тебя дери?!

Я успела запрыгнуть в лифт, но на мое несчастье Роман не собирался сдаваться.

Когда лифт вдруг остановился, мы обменялись недоуменными взглядами. Вспыхнувшая паника быстро уступила место решимости найти выход из этой ситуации.

— Что ты творишь, черт возьми? — кричала на Рому я, оставшись с ним один на один.

— Всего лишь спасаю нас. Ты ведь так хотела сбежать, что согласилась уехать в другую гавань. Бросила вуз. Очень по-взрослому, Дягерева. Горжусь, моя девочка.

Резкий толчок. Движение остановилось. И свет начал мигать, точно в фильме ужасов.

— Приехали, мать твою. Ты всегда притягиваешь проблемы, Дмитриевский? Фирменный стиль или акция только на меня распространяется?

После попытались вызвать помощь через кнопку экстренного вызова, но безуспешно. Лифт оставался неподвижным. Звонки оставались без ответа.

— Так даже лучше, — Рома подошел ближе, становясь почти вплотную. — Теперь ты не попытаешься сбежать от неминуемого. Расскажи мне, Дягерева, что с тобой происходило? И, главное, какого черта от этого страдал я?

Я смотрела на Рому разбитым взглядом, сердце перестало биться, а в голове крутилась мысль о том, как быстро все изменилось между нами.

Еще полгода назад я могла умереть за него. Сейчас… Сейчас я сделала бы все, чтобы он оставил меня в покое.

— Долго молчать планируешь? — он прижал меня к металлической стене, говоря в лицо. — Ничего, Милен, я подожду. Месяцы ждал, час не сыграет роли.

Я пыталась сдержать слезы, но эмоции переполняли через край.

Обернулась, увидев, как эмоции мужчины менялись. Почувствовала тревогу, но решила сохранить спокойствие.

— Дмитриевский, я не знаю, о чем ты говоришь, — сказала я, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Я не имею ни малейшего понятия, что происходит. Наши отношения сошли на "нет", и ты прекрасно знаешь причину. Не надо косить под дурачка.

Рома нахмурился и чуть приблизился еще больше.

— Не пытайся меня обмануть, Милена. Я знаю, что ты что-то скрываешь.

Я испуганно перевела взгляд с Ромы на кнопки вызова в лифте. Я поняла, что ситуация становится все более опасной.

— Рома, я ничего не делала, чтобы навредить тебе, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие. — Я сама сбита с толку и испугана происходящим. Может быть, это какая-то неисправность лифта или ошибка в системе. Нам нужно вызвать кого-то на помощь.

Рома выжидающе нахмурился и на секунду задумался, словно размышляя над словами. Затем он резко взял меня за руку и прижал к стене лифта.

— Я знаю, что ты не честна со мной. Чувствую это.

— Рома, я больше не могу доверять тебе, — прошептала я, едва размыкая губы. — Ты навсегда изменил мою жизнь, но я не хочу такого дальше.

Рома молчал, его глаза выражали смешанные чувства — горечь, разочарование и понимание своей ошибки. Он пытался найти слова, чтобы объясниться, но я уже приняла решение.

— Девочка моя, — взвыл Дмитриевский. — Если бы ты знала, как сильно я боюсь потерять тебя навсегда…

— Мне больно, Рома, — продолжила я, голос сильнее дрожал. — И я боюсь снова обжечься. Это бывает травмирующе.

Рома понял, что все его действия привели к этому моменту. Он пожал плечами и кивнул, пытаясь принять ее решение. Глубоко внутри он знал, что потерял что-то ценное, и теперь ему придется жить с этим осознанием.

— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — И ты это знаешь.

— Знаю. Но иначе никак.

Я кивнула, вытерла слезы и повернулась к двери лифта. Было больно, но я знала, что это правильное решение для нас всех. И моей малышки тоже.

— Сегодня мы с партнерами улетаем в Москву. Это крайняя ночь здесь.

— Счастливой дороги, — выдавила я из вежливости.

— Сегодня наш последний шанс. Приходи в мой номер в одиннадцать в мой номер. Если тебе не безразлична судьба всего, что было между нами… Ты придешь.

Я молчала. Вновь нажала на кнопку вызова и ожидала освобождения из этой неприятной ситуации.

— Прощай, — глотала слезы, но он не видел этого.

Рома остался стоять один в лифте, смотря на закрывающиеся двери. Он понимал, что потерял единственную, кто действительно любила его, потерял все.

Когда я шла по коридору отеля, сердце билось настолько сильно, что казалось, оно выскочит из груди.

Мы расстались, но любовь все еще горела внутри меня, и этот последний шанс был единственным способом сохранить ее рядом с собой. Боль смешалась с желанием быть вместе. И меня терзали сомнения.

Он собирался уезжать, и уже этой ночью мое сердце будет гореть. Либо от любви, либо от горечи прошлого.

Я не могла позволить себе пропустить последнюю возможность быть рядом с ним, даже если это было всего лишь на несколько последних мгновений.