Вернадская смотрела на меня невинно чистыми глазами, а я внутри с ума сходил от непонимания и злости. Злости на себя. Злости на Машу. Злости на дебилизм ситуации.

Сам не осознал, как начал еще сильнее сдавливать руку девушке, надеясь, что это повлияет на нее.

— Роман Матвеевич, — ее голос притих, как затишье перед бурей.

Она задрожала. Я почувствовал, как напряглись её мышцы, и это было странно, учитывая, что она была в полуобморочном состоянии. Но я был уверен, что у меня хватит сил, чтобы довести дело до конца.

— Пожалуйста, — она всхлипнула, — Отпустите меня. Я ничего не знаю.

В непонятных чувствах посмотрел на нее. Я одним движением ее прижал к стене. Она согнулась, а я смотрел ей в глаза, чувствуя, как всё сильнее начинают дрожать мои руки.

— Где она? — хрипло спросил я. Её глаза расширились, губы дрожали. — Где Милена, мать твою!

— Да понятия не имею, отпустите! — закричала та.

Я отпустил ее, отвернулся к Вернадской спиной и устало потер переносицу. Вариантов больше не было. Она могла уйти куда угодно. Лишь бы от меня.

Но тут я почувствовал, как теплые руки обвивали мой торс сзади. И понял, что Маша решила не стоять в стороне.

— Послушайте, — ее голос стал ласковым, крик сошел на "нет". — Если так случилось, может, оно и к лучшему?…

— К чему ты клонишь, черт возьми?

— Если она ушла, возможно, это просто не для вас? — пока Маша говорила, ее рука невзначай погладила мой пресс, а я напрягся пуще прежнего. — Ну подумайте сами: стала бы любящая девушка бросать своего мужчину?

Я осторожно убрал ее руку с напряженного тела.

— Наверно, ты многого не понимаешь, — почти трясся от волнения за Милену. — Но поверь, если бы увидел мою любимую рядом с полуголым хахалем, я бы был уверен, что там не любовь, а измена.

Ведь так оно и вышло. Милена зашла в квартиру, когда ее подруга стояла полуобнаженная подруга, а после услышала мой голос. Конечно, она подумала, что у меня, ее мужчины, был секс с другой. Что я изменил ей.

Но она не видела всей картины. Не знала причины, почему Вернадская была у меня, черт возьми, а не в общаге. Но я не успел объяснить это.

А к моему удивлению, её подруга, Маши Вернадская, реально решила, что это идеальный момент, чтобы соблазнить меня. — Ну послушайте, — она пикантно прикусила губу, обращая мое внимания на вырез груди. — Я не предлагаю ничего серьезного. Всем известно, что вы не фанат отношений. Но не успел я отойти от шока, как девушка резко положила руку мне на пах. — Любой мужчина был бы не против секса на раз. И вы не исключение, я уверена. К этому моменту стало заканчивать всякое моё терпение. Как она мерзко лезла ко мне, зная, что мне интересна её близкая подруга — Вернадская, — сквозь зубы пробормотал я, даже не скрывая оскала. — Врагу не пожелаешь такую подругу, как ты. — Мне плевать, что она будет думать об этом. Если мне симпатичен мужчина — я буду действовать, а не ждать знаков судьбы. Я резко отбросил её руку от себя, сдерживаясь из последних сил, чтобы не наорать и не выкинуть её из дома. — Если ты мне сейчас же не скажешь, где она может находиться, — даже не скрывал своего разочарования. — Поверь, в университете тебе придётся несладко. Как минимум потому, что я выкину тебя с первой же сессии. Уяснила? Та будто резко начала приходить в реальность. Прикрыла грудь и вновь включила режим плаксы. — Прошу, не отчисляйте меня. Маша даже не пыталась сделать вид, будто ей действительно жаль. На её лице лишь была пустота. — Последний шанс, Вернадская. Где Милена?

Девушка признала свое поражение. Сжала губы, лишь бы не дать мне спасти ее близкого чеовека. Крыса, змея. Никак не подруга.

— Ребята со старших курсов решили устроить вечеринку на квартире Ленки Белых и Димы Хвороста. Их тусы частое явление, но там вечно происходит грязь. Все пьют, трахаются и даже не стесняются этого.

Я ощутил, как по спине стек холодный пот.

— Милена никогда бы… — жестко перебил я Марию.

— В обычной жизни — да. Она та еще душнила. Никогда вечеринки не любила, да и Хворостова не переваривает. Но исходя из сегодняшних событий, — Вернадская ядовито усмехнулась. — Малышка уверена, что ее любимый трахнулся с другой, Роман Матвеевич.

— Какая же ты сука, Вернадская, — не выдержал я, в последний раз оглядывая ее. — Выметайся из моего дома. И чтобы духа твоего здесь не было. Ты мне на нервы действуешь.

— Я тебе действую? — она даже рассмеялась. — Ты хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

Я молча подошел к входной двери и указал рукой незванной гостье.

— Нравится мне только одна. Которая сейчас черти где по твоей вине. А тебя я знать не хочу.

Наконец, мои слова были услышаны. Мария оставила меня, а я накинул кожанку и последовал к машне во дворе. Моей ошибкой было отпустить Милену. Но я все исправлю. И никак иначе, черт возьми.

На улице были густые сумерки. Ночь вовсю торжествовала, а я ощущал близость к нервному срыву. Рывком открыл машинную дверь и сел на переднее сидение.

На часах почти два ночи. На меня нахлынуло отчаяние, которое тут же сменилось злостью. Завел двигатель с выраженной почти что яростью. Пусть только попробуют прикоснуться к ней. Я убью каждого.

Машина медленно тронулась с места. Я пытался контролировать себя, и все же, все же… Руки белели от силы, с которой я сжимал руль. В голове мелькали образы, которые я хотел уничтожить. Они были слишком яркими и слишком живыми.

Хворостов. Он донимал Милену еще в вузе, черт возьми. Попался бы он мне на глаза… Я за себя не отвечаю.

Словно наяву слышался ее голос.

— Милена, моя девочка… — молил я, лишь бы ничего не случилось. Лишь бы она дала мне все объяснить. Лишь бы не вышвырнула за дверь при первой же возможности. — Дай мне все исправить. Позволь, прошу…

А я просто гнал машину. От злости и ярости мне хотелось кричать. И я кричал. Крик эхом отдавался в голове. Все тело сотрясалось от ярости, от злости, от отчаяния. Я хотел ненавидеть весь мир, но не мог.

Она отражалась только на меня.

Ненависть не могла сравниться с тем, что я чувствовал сейчас. Чувствовал к ней, к той, которую любил, которой не было рядом по моей, мать его, вине.

Стрелка на спидометре стремилась к сотне километров. Езда не доставляла особого удовольствия. Не чувствовалось скорости. Хотелось ехать быстрее и быстрее. В голове стоял гул. Все мои мысли были сосредоточены на одном. Я старался не думать о том, что меня ждет впереди.

Закралось внутри сомнение. А если это все зря? Если она даже слушать меня откажется? Милена имела полное право отдохнуть, отпустить ситуацию целиком. И я не имел никаких прав быть против этого.

В конце концов, отдых был ей необходим. А что необходимо ей — необходимо мне.

Резким выездом развернул машину в обратную сторону. К черту. Рядом был ближайший бар. Я мог зализать раны, пока моя милая отрывалась.

Пусть. Так и должно было случиться.

По телу прошла болезненная дрожь. Даже сквозь сон я ощутила неприятный, колющий холод в конечностях, а в голове клубилась пустота.

Не открывая глаз, я прислушалась к тишине комнаты. В помещении царила тревожная тишина. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Дыхание стало тяжелым и прерывистым.

Голова болела, в горле пересохло. Я попыталась встать с постели, но не смогла. Тело сковал страх, я чувствовала себя беспомощной и уязвимой. В комнате было тихо, только тикали часы. Я посмотрела на часы и удивилась.

Стрелки показывали лишь половину шестого. Я встала с кровати и подошла к окну. Занавески были задернуты, и я смогла разглядеть лишь очертания деревьев и крыши соседних домов.

В комнате слышалось тихое дыхание спящих людей. Я попыталась повернуться на бок, но не смогла. Мне не хватало сил пошевелиться, тело казалось налитым свинцом. Алкоголь прилично затруднил мне работу. Чертовски тяжелое состояние. Неудивительно, учитывая, сколько я выпила вчера.