— Боже, Милена, — взвыл от счастья Рома, посмотрел на меня глазами, в которых таился бешеный страх. — Ты очнулась.

Он снова посмотрел мне в глаза. Его взгляд был испуганным. В его глазах я увидела такую боль, что мне захотелось разреветься.

— Ты все-таки остался со мной… — я погладила аккуратный живот. Операции будто и не было. — Ты не бросил нас, Ром…

Повернув голову, я увидела, что Рома плачет. Слезы катились по его щекам. Он плакал от радости, что я пришла в себя. Я попыталась улыбнуться.

— Я многое понял за время, что сходил с ума тут. Любую потерю можно пережить. Абсолютно. Деньги лишь чертова цветная бумага, машины — груды железа, дома и остальное наживное. Но потерять вас я не сумел бы. Я умер бы следующим.

В палату зашел доктор. Он сел на стул рядом с кроватью и посмотрел на нас.

— О, вы вновь в сознании. Прекрасно. Как вы себя чувствуете? — спросил врач.

— Болит голова, но в целом, более-менее нормально. Как малышка?

— Угроза предотвращена. Вам и вашей дочери ничего не угрожает.

Я выдохнула с облегчением. Рома погладил мою руку, счастливо улыбаясь.

— Отдыхайте, мамочка. Мы были очень стойкой, — закрыл дверь врач.

Но в тот же момент Рома положил ладонь мне на низ живота, ощущая толчки дочери.

— Тетя Арина гордилась бы тобой, доченька, — с горечью прошептал Дмитриевский. — За всю твою смелость, отвагу, бесстрашие. Она была такой же.

Я посмотрела на него с немым вопросом. Мужчина опустил голову и посмотрел на меня. Я хотела что-то сказать, но он остановил меня рукой.

— Я знаю, что тебя мучает этот вопрос. В день нашего расставания ты разнесла мне всю квартиру, учитывая фотографию, стоявшую по центру полки. В золотой рамке. Помнишь ее?

"Конечно. Конечно, я помнила ее в деталях. Ведь была уверена, что это одна из его любовниц".

— Моя старшая сестра. Арина, Самый светлый человек из всех, что существовал на этой гребаной планете. Арину убили, когда мы возвращались домой, зимой, ночью, — сказал он, помолчав. — Мы шли со школьных продленок. Но к нам пристала местная банда, на которых без слез не взглянешь. Они оскорбили ее. Я, малолетний идиот, ринулся ее защищать.

Арина не позволила им избить меня. Но за это сама поплатилась жизнью.

Поэтому я так храню эту фотографию. Казалось бы, она умерла столько лет назад, но мужчину во мне вырастила именно она. Ее рядом не было, но меня воспитала.

Я не знала, что сказать. Подходящих слов не было.

— Я вырос, но боль потери не забыл. Обучился боевым искусствам. Купил пистолеты. Нашел авторитетную в нашем городе работу. И в ее день рождения… я нашел их.

— И… что ты сделал?

— То, что должен был. И что сделал бы любой мужчина. Я отомстил за свою семью.

Я взглянула на него с сочувствием.

— Если ты доверишь мне свое сердце… — его голос был томным, точно гипнотизирующим. — Я никому не позволю причинить вам вреда.

В поликлинике я пробыла недолго. Операция прошла успешно, на ультразвуке малышка была полностью здорова, а у меня упал огромный камень с плеч. И многое с выписки поменялось в наших жизнях.

Первым делом, после выписки он предложил мне переехать к нему. За время нашего расставания мужчина сумел сколотить неплохое состояние, укрепился в бизнесе и приобрел дорогой дом загородом.

Наш новый дом был прекрасен. Рома очень хотел, чтобы будущей дочке было там комфортно. Он сам обустроил дом, подобрал мебель, продумал каждую мелочь. Все было так, как хотели мы.

Рядом с домом был наш частный пруд, в котором плавали прекрасные рыбы, утки и лебеди. На берегу пруда росли красивые лилии, а около дома цвели высокие кусты сияющих роз. И все это великолепие было окружено прекрасным садом.

Каждый день я ходила гулять в этот сад, и мне нравилось, что там не было людей, которые бы могли меня увидеть. В этом саду я могла побыть одна и подумать о чем-то своем.

Смотря на воду, я думала о том, что я скоро стану мамой. Я представляла, какой она будет, когда вырастет. Моя малышка. Как я буду ее любить. А когда она вырастет, то будет любить меня.

За три месяца до рождения дочки, когда мне было тяжело ходить и заниматься подготовкой к появлению малышки, Рома, начал ремонт детской комнаты. И даже он проходил по-особенному. Он делал все сам. Ходил по магазинам, выбирал, что нравилось, а потом все это воплощал в жизнь.

И выполнял все с такой душой, что я моментами могла прослезиться, наблюдая, как он серьезно выбирал для нее кроватку или соски.

Рома изменился до неузнаваемости. Теперь он не был таким грубым и холодным, как раньше. Он стал ласковым и нежным, он был моим спасителем.

Даже когда я вела себя неправильно, психовала, все равно он пытался вернуть меня к себе, и делал это так осторожно, так нежно, что я не могла не поддаться его ласкам. Он не переставал меня удивлять.

С ним я была за каменной стеной. Я чувствовала себя защищенной.

Дмитриевский стал более сдержанным, внимательным ко мне и нашей дочери. Больше я не слышала от него ни одного грубого слова, кроме того, его забота была безгранична. Я стала замечать, как он стал больше времени уделять нам.

— Милеш, ты уверена, что хочешь поехать? — обеспокоенно протянул Рома, смотря на живот, который к девятому месяцу напоминал огромный шар.

— Конечно, уверена, — промурчала я, сидя на переднем сидении его черного мерседеса. — Ром, я уже столько времени не выбиралась из дома. Скоро рожать, а я света белого не вижу!

— В доме за тобой ухаживают, охраняют, пылинки сдувают…

— В этом и дело! Мне надоело быть хрустальной. Тем более, это спа-центр твоих друзей. Он частный. Его вообще закрыли на один день, чтобы мы с тобой отдохнули.

— Они как услышали, что моя беременная жена очень хочет поплавать в их бассейнах, а маленькой будущей наследнице тяжело отказать, — хохотнул Рома и положил теплую руку мне на животик.

— Так, во-первых, я еще не жена, — надула губы, точно обиделась, но Рома лишь рассмеялся. — А во-вторых, когда у малышки такой папа, очень трудно ему отказать. Зная, какая история у его бизнеса.

— Папа у малышки такой, что человек триста раз подумает, а нужно ли делать ей что-то нехорошее. Потом вернется бумерангом, раз в пятьсот увеличенном, — хмыкнул любимый.

Машина плавно двигалась по платной дороге в Москве. По Омску я не скучала ни капли, ведь все то время, что я провела там, оказалось чертовски тяжелым. Возможно, именно поэтому я и ценила нынешнюю заботу Ромы.

Вскоре и показался комплекс частного спа. Самого дорогого во всей Москве. Особняк, окруженный со всех сторон деревьями, стоял на отшибе, и к нему вела только одна дорога. На въезде, в массивных, окованных железом воротах, дежурил охранник в форме, а за воротами, на территории, по которой сновали машины, находился шлагбаум.

— Побежали! — точно ребенок, бросилась ко входу я, забывая про тяжесть.

— Будь аккуратнее, я прошу тебя, — послышался Рома, когда я уже поспешно зашла в роскошное здание.

Кучи бассейнов внутри, красивые шезлонги и гамаки, джакузи с морской водой.

— Рома, это просто… невероятно.

— Только не беги с разбега в воду.

Надеть купальник на беременное тело было непросто. Но у меня получилось. Короткие плавки и скромный лифчик неумело скрыли увеличившуюся грудь. Мы спокойно расположились на шезлонах. Рома лег в одних плавках, а я села рядом с ним, ласково проводя рукой по его груди.

— Милен, — устало простонал он. — Я очень люблю играть с тобой, но сейчас далеко не самое подходящее время.

— Я всего лишь глажу тебя, милый, — промурлыкала, закусывая губу. — Даже если и не всего лишь…Что плохого в том, что я хочу от тебя немножко любви?

— Ты беременна, крошка.

— И что? Беременным нельзя сексом заниматься?