— Тогда дай ей время остыть. Прийти в себя. После уже сможете поговорить.

Пятая порция. Тело начинало гореть вместе с душой в унисон. Языки пламени перешли на меня изнутри.

— Я боюсь… Боюсь, что потерял ее навсегда.

— Тогда сделай, мать его, все, чтобы вернуть ее доверие и завоевать вновь. Ты же умираешь без нее, верно?

— Умираю, — почти не соображал от количества выпитого, а продолжал клясться в любви.

— Возьми себя в руки. Ты мужчина или тряпка? Сделай так, чтобы она больше никогда не пожалела о своем выборе.

— Боже, ты мой ангел-хранитель, что ли? — хмурый пьяный голос. — Я думал, что все обречено.

— Шанс есть у тех, кто ищет его, а не просто говорит впустую. Покажи ей, что такое настоящая любовь.

Утро наступило быстро. На эмоциях отходняк от вчерашней тусовки проходил почти незаметно, алкоголь выветрился, будто его и не было в крови. Или на фоне моего общего состояния похмелье волновало меньше всего прочего. Я чувствовала собственное тяжелое дыхание. Глаз больше не сомкнула. Но решение касательно Ромы не изменилось. Я твердо решила идти до конца. Не смотря ни на что. Измену простить не смогу никогда. Не знаю, как он смог так подло поступить со мной. В душе была обида, злость, но я понимала, что это временно. И это не просто измена, а предательство. Предательство моей дружбы, моей любви, самого дорогого, что у меня есть. Что у меня было. Все рассыпалось в прах. Со временем я свыкнусь с этой болью. Но не сейчас. За окнами уже вовсю светило солнце. Ждать я больше не могла, решение пришло само собой. У Дмитриевского дома я оставила пару вещей. Тем самым днем. Мое платье, часы, браслет, украшения. И даже при диком желании уйти без этого означало в момент обнищать. Я все еще была бедной студенткой. Утром понедельника препод должен быть в университете, верно? Значит, я могла тихонько попасть к нему и забрать все необходимое. А после и порвать к чертям. К счастью, утренняя маршрутка подхватила меня по пути к его дому. Я успела заскочить в нее, когда двери уже закрывались, при этом чудом не ударившись об них. Уже вскоре я оказалась перед дверью его квартиры.

Но та… оказалась открыта. На мое удивление. Пройдя внутрь, на руках появились мурашки. Сознание подкидывало наших общих воспоминаний с Ромой.

Зайдя в квартиру, я сразу почувствовала запах его сигарет. И этот запах был мне знаком. Как и его запах. В квартире был ужасный беспорядок.

О нет. Могло ли это значить, что его квартиру взломали?

Предчувствие чего-то дурного накрыло с головой. Я побежала оглядывать другие комнаты, пытаясь найти иные улики взлома.

Распахнула кухню, ванную, которые точно так же были в плачевном состоянии. Осколки зеркала, что я разбила собственными руками. Погром и ощущение ужасного.

— Милена? — низкий голос из-за спины заставил вздрогнуть. Сигаретная хрипотца, что так была знакома. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя спасать пришла, придурок! — вскрикнула от неожиданности я. — Думала, тебя тут убили! Или ограбили! Почему ты двери не закрываешь? Я чуть не поседела.

Мужчина, что стоял по пояс обнаженный, усмехнулся с долей сомнения.

— Не думал, что ты волнуешься за меня, — тот подошел ближе.

— И не думай, — я оскалилась. — Это обыкновенная вежливость. Никогда не вернусь к нему. Он может даже не пытаться.

— Хм, — Дмитриевский поднял бровь. — Я надеялся…

— Надейся, — перебила, чтобы не продолжал.

— Что ты дашь мне все рассказать. Что ты соскучилась, — в его голосе вдруг послышались обиженные нотки. — Мне казалось, ты хоть немного рада меня видеть.

— Послушай, — я отстранилась. — Лапшу будешь вешать своей новой подружке. Мне не надо. Я пришла за остатками вещей.

Рома замер, точно его облили кипятком. Или огрели чем-то тяжелым.

— Хорошо, — наконец проговорил препод. — Я не буду мешать тебе.

Я отвернулась и уставилась в окно. По стеклу бежали капли дождя, и я смотрела на них, пока они не исчезли. В комнате стало темно.

И я сделала еще шаг по направлению от него. Она медленно убрал руки, опустив их.

Взгляд, блуждающий по мне.

Он не убегал. Вместо этого напротив сделал шаг ко мне. В ее глазах не было нежности, они холодные и бесстрастные. Что-то сжало мое горло. Ком, что не давал проронить и слово.

— Ты пришла исключительно из-за вещей?

"Нет!"

— Да, — нагло врала я, хотя слезы уже стояли в глазах.

— Врешь.

— Я не собираюсь слушать твои оправдания. И не трать мое время попусту.

Рома молча наблюдал, как я искала те самые злополучные вещи, которые мне не сдались. И мы оба понимали причину моего присутствия у него дома.

— Милен… — его холодный голос пытался растоптить льды моего сердца, что он возвел собственными силами.

— Иди к черту, — не вытерпела. — Ты ломаешь мою жизнь в гребаные кусочки.

Он посмотрел мне в глаза, положив руки на талию.

— Мне жаль, что все сложилось именно так.

Его дыхание кругом сводило с ума, и я готова была в тот же миг сдаться. Ему.

— Это был твой выбор, — отрезала я. — Ты сам принял решение. Поверь мне, я ни о чем не жалею.

Он был рядом. Он был так близко, что я чувствовала его дыхание на своей щеке, но не мог прикоснуться к ней, обнять, поцеловать. Видела это по его глазам, видела, как он жаждал этого, но он боялся. Боялся, что я оттолкну его.

— Остановись. Ты не понимаешь, что делаешь со мной, — хрипло прошептал мужчина в сантиметре от меня.

— Мы оба понимаем. И оба хотим.

Я впилась ему в губы, вкладывая в поцелуй всю свою боль и отчаяние. А он и не пытался остановить меня. Рома лишь углублял наш поцелуй, а я сильнее сжимала его в объятиях. Все мое тело было полностью подчинено ему.

Не собираюсь делиться им с кем-либо. Он мой, и я не хочу, чтобы кто-то еще прикоснулся к нему.

Я жила им, дышала им. И сейчас он мой. Мое счастье, мое горе, моя жизнь. Мне больше никто не нужен. Только он.

И так же обжигало. Его губы были мягкими и теплыми. Они не требовали. Они просили. Он целовал так, будто бы это был его последний поцелуй. Как будто он не хотел, чтобы она останавливалась. Как будто она не хотела, чтобы он останавливался.

— Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты была моей. Хочу любить тебя, — шептал Рома, целуя мою шею.

Влюбленные. Безумные. Нежные. Целующиеся. И ничего больше не желающие, кроме того, чтобы это никогда не заканчивалось.

Я не ощущала ничего, кроме его губ, его рук, которые ласкали мою кожу, и его тела, которое прижималось ко мне. Словно мы были единым целым.

Дмитриевский отстранился от меня и, взяв на руки, понес в спальню. Положив меня на кровать, он начал жадно целовать меня, стараясь вобрать в себя все мое тело. Я была полностью в его власти. В его кровати. На его простынях. Со мной. Его. Любимой.

— Что ты со мной делаешь… — простонала я.

— Наслаждаюсь.

Я боялась, что он сейчас отстранится, и я не почувствую его губы на своих губах. Но он не спешил разрывать поцелуй. Он был нежен и осторожен.

Я словно потеряла контроль над собой. Словно мы не в кино, а в реальной жизни. Словно это все происходит на самом деле. Рома оторвался от моих губ, чтобы вдохнуть воздух. На его лице была написана страсть и желание. Он смотрел на меня так, словно я была единственной женщиной на свете.

Я ощущала его каждой клеточкой своего тела. И мне это нравилось.

— Прости меня за все, — прошептал он.

— Заткнись, — резко отозвалась я, не прерывая поцелуй. — Не смей рушить момент.

Мозг отключился напрочь. Я не хотела думать о последствиях, не хотела слышать никаких слов. Просто хотела быть рядом с ним, рядом с тем, к кому так давно тянулись все мои чувства.

— Ты уверена? — спросил он, когда мы отстранились друг от друга. Его голос дрожал и был хриплым от переполнявших эмоции. Он хотел ответа. Я хотела его. Все мои мысли были заняты лишь им. Но я все же нашла в себе силы ответить: