— Перетаскивай свои вещи, малец! — обратился прославленный мечник к мнущемуся у арки Алу.

Ал вздрогнул и, выпрямившись, зашел в чайную комнату, остановился перед столиком и уверенно покачал головой.

— У меня есть комната в замке, мне незачем занимать другую.

Муан нахмурился и сжал губы, будто бы в последний момент задержал готовые сорваться слова. Помолчав и выдохнув, он ответил раздраженно, но терпеливо:

— Очевидно, ты не можешь выполнять дисциплины пика Славы, живя на пике Черного лотоса. Мы начинаем тренировки перед рассветом, иногда заканчиваем поздно вечером, иногда ученики остаются в ночном карауле или же проходят испытания, которые не зависят от времени дня и ночи. Ты не можешь быть учеником пика Славы и жить в другом месте.

Несмотря на то, что Ал стоял, в то время как Муан говорил с ним, сидя за столом, парню удалось взглянуть на него исподлобья. В комнате воцарилось напряженное молчание.

— О чем спор? — подал голос с дивана Лев.

Никто не ответил сразу. Ал первым нарушил молчание, обращаясь скорее к Муану, чем отвечая старейшине пика Синих звезд:

— Шен выделил мне комнату в замке. Он сказал, что это моя комната. Я не могу отказаться от нее!

Произнеся это вслух, Ал осознал, как по-детски это звучит. Перед тремя старейшинами он вдруг почувствовал себя ребенком. Ребенком, чья судьба все еще решается взрослыми вне зависимости от его желаний.

— Эта комната останется твоей, не переживай, — заверил его Шен, у которого и в мыслях не было выгонять Ала.

Лев, все еще пытаясь осознать услышанное, уточнил:

— О чем, собственно, речь? Разве в черном замке могут жить ученики? Вы забыли о существовании Глубинной тьмы?

В комнате повисло неловкое молчание, трое застыли истуканами. Лев отвлекся на кувшин, поэтому не имел удовольствия лицезреть занимательную картину переглядываний и перемигиваний. Переглянувшись с Муаном, Шен подмигнул Алу, но парень продолжал упрямо взирать на него. Шен скорчил недовольное лицо, а затем грозно нахмурил брови. Ал вздохнул и отвел взгляд, признавая поражение.

— Да-а, — протянул хозяин Проклятого пика, — я забыл. Ал ведь может умереть. Негоже ему тут оставаться. Решено, он перебирается на пик Славы!

Муан широко ухмыльнулся.

— Иди собирать вещи.

Несмотря на поражение, Ал остался упрямо стоять посреди комнаты и заявил:

— Мне нечего собирать. Даже если я буду жить на пике Славы, Шен сказал, что эта комната останется моей.

Муан чуть поморщился, но мысли, в которых уже мелькали картины будущих Аловых испытаний под руководством старейшины пика Славы, продолжали удерживать его настрой благодушным.

Теперь, когда все было формально решено, Шен с легким любопытством продолжал наблюдать за тем, как взаимодействует прославленный мечник с Алом.

Тот же решил утвердить свое достижение, пока Ал не успел передумать, прочитав кровожадность в его взгляде:

— В таком случае, — начал он, вставая, — я размещу тебя прямо сейчас. Учитывая твой возраст, ты и так будешь среди отстающих. Придется много тренироваться.

Ал покраснел до корней волос, но благоразумно ничего не ответил.

— А как же чай? — протянул Шен, глядя, как Муан отходит от стола.

— Старейшина Лев составит тебе компанию. К тому же, как мне показалось, он хотел о чем-то с тобой поговорить.

Шен кивнул и проводил Муана и Ала взглядом. Парень, уныло опустив голову, поплелся за своим новоприобретенным мастером. Пытаясь усидеть на двух стульях, он умудрился переиграть сам себя. Шен не сомневался, что Муан уготовил ему тяжкие тренировки. Впрочем, разве можно было добиться лучшего результата в сложившейся ситуации? А комнату в черном замке Шен ему в самом деле оставит и позволит приходить в любой момент, когда ему будет нужно. Но то, что ему пришлось переехать, в самом деле хорошо: ведь, рано или поздно, оставшись без присмотра в черном замке, Ал обязательно наткнулся бы на нечто опасное и вредное если не для себя, то для всех окружающих.

Закипел чайник, стоящий на углях. Шен заварил чай, разлил по пиалам и уже протягивал одну Леву, собираясь спросить, о чем же хотел поговорить с ним старый приятель, но тут черная тень метнулась через комнату, и мгновение спустя на колени хозяина Проклятого пика улеглась наглая морда, а девять пушистых хвостов, бьющих об пол, чуть не перевернули чайный столик.

Если б лисица была в своем человекоподобном образе — он бы точно ее прибил. Но перед ним оказался пушистик, и пальцы принялись гладить черную шерстку еще до того, как разум успел понять, насколько это возмутительно. Лиса уперла в его живот передние лапки, перебирая ими, будто довольная кошка.

Лев пристально вгляделся эту картину поверх кувшина и сухо заметил:

— Красавица Яо, я полагаю?

Вздрогнув в первое мгновение, лиса быстро смирилась со своим разоблачением. Еще через миг на коленях Шена лежала девушка с черными лисьими ушками и девятью хвостами, покачивающимися и открывающими вид на соблазнительно оголенные ножки. Шен дернулся, однако изящные, но сильные ручки духа надежно сомкнулись вокруг его торса.

— Ну погладь меня еще-е, — не давая себя отцепить, по-детски захныкала лисица.

— Так вернись в форму пушистика! — возмутился Шен. — Девушка на коленях вызывает не те же самые чувства, что милый комок меха!

— Я тебя соблазняю? — заигрывающе покачав хвостами, томно протянула лисица.

Мысль о чем-то подобном в голове Шена приобрела устойчивые ассоциации с зоофилией и педофилией одновременно. Нет, продолжать эту тему явно не стоило, но вот дразнить наглую чертовку ему все еще казалось забавным:

— Соблазн предложить тебе работу по благоустройству замка становится все сильнее.

Лисица на мгновение опешила, даже ее хватка ослабла.

— О чем ты?

Шен, красноречиво глядя на ее хвосты, невинно добавил:

— Ну, если б кто-то, имеющий все возможности, подмел полы…

Лисица в ужасе отпрянула и обхватила хвосты руками, будто он прямо сейчас собрался делать из них веник.

— Нахал! Вздорный мальчишка!

Впервые Шену удалось увидеть ее такой искренне возмущенной. Он тепло рассмеялся, а лисица с видом оскорбленной невинности погладила свои хвосты.

К смеху Шена добавилось похрюкивание со стороны дивана. Лисица и Шен перевели туда взгляды и увидели, как Лев чуть ли не сложился вдвое, потирая слезы.

Глаза лисицы хищно сузились, и Шен, заметив эту перемену, поспешно вмешался и произнес:

— Спасибо, что доставила в орден белые лотосы.

Лисица перевела на него постепенно теплеющий взгляд и, взмахнув хвостами, заигрывающе поинтересовалась:

— Я заслужила награду?

Чувствуя таящуюся в вопросе опасность, Шен все же не мог не признать ее заслуг. Лисица расплылась в широкой довольной ухмылке. Затем, с вызовом поглядывая на Лева, потянулась к Шену, обхватила руками его шею, зарылась пальцами в волосы и, приблизившись, выдохнула в ухо:

— Поиграем в прятки с Онэ.

Шен, постаравшись, чтобы голос прозвучал с неменьшим придыханием, отозвался:

— Хорошо.

Лисица отстранилась, напоследок взлохматив ему волосы на макушке, и громко заявила:

— Пойду позову его!

С этими словами она убежала, а Шен и Лев проводили ее взглядами. Лев перевел осуждающий взгляд на Шена.

— Что? — возмутился тот.

— Со злыми духами шутки плохи, а ты, к тому же, позволяешь шнырять, где ей вздумается.

Шен только фыркнул.

— Я серьезно, Шен. Зачем вокруг ордена стоит барьер от нечисти, если та уже внутри?

— Это ты не обо мне? — на всякий случай уточнил хозяин Проклятого пика.

Лев с возмущением поставил кувшин на пол, прекрасно осознав его намек.

— Если ты думаешь, что духам можешь больше доверять!..

— Лев, — одернул того Шен, — они — моя семья.

Шен намеревался заверить старейшину, что контролирует ситуацию и заберет у лисы допуск, однако, когда начал говорить, с уст сорвалось совсем другое. Это было правдой, и наличие в его жизни лисицы и Онэ было важным для Шена. Он вдруг осознал, что будет отстаивать этих неоднозначных членов своей семьи до последнего.