И с лязгом раздался взрыв. Магический импульс пронёсся во все стороны, откинув безумца прямо время его попытки атаковать вновь. Только вот звук лязга… он был из-за появившегося скола на навершие молота.

— Проклятье… раньше моё оружие было способно разрушать горы, а теперь… Извини, Арис, это мой максимум…

— ЗАЛП!!! — и в море раздался крик Илама.

Молнии пронеслись над водой, устремляясь прямо к безумцу. В это же время окружение смыкали и другие бойцы из форта. Они закончили свою перегруппировку, переместили орудия и уже начали вести огонь из всего, что имелось.

Мелькнуло и копьё Орестиса, которое оказалось отбито серпом, но это открыло брешь в обороне безумца. Ведь с другой стороны его пронзило заклинание Ридоса Пира, который также был магом огня, но его огонь тоже отличался и был голубым. А ещё Ридос весь был обвешан артефактами из храма Этия.

Но даже это не смогло серьёзно ранить безумца, который продолжал смеяться и отражать все атаки. Попутно его пламя начало распространяться и одним за другим простые смертные превращались в пепел за считанные секунды, но хуже всего было то, что вмести с телами, умирали и души.

И в этот момент я вдруг почувствовал, что мои руки начали плавиться, буквально. Наручи раскалились и начали сиять. С криком я выронил оружие, после чего сорвал с себя сломанные артефакты.

Гнев Келиксии в один момент усилился до невиданных пределов, что даже смог сломать защиту Аларио. Я же не чувствовал свои руки ниже плеча. Кажется, это был конец, но почему-то ярость огненной демоницы оказалась обрушена не на меня.

Келиксия даже не кричала, не угрожала, лишь усиливала свою ауру и расширяла уже существующие разломы. Она собиралась явить всю свою мощь, что сопровождалось уничтожением демонического пламя и заменой его на пламя Келиксии.

И наблюдая за этим противостоянием двух, казалось бы, родственных стихий, я вдруг осознал смысл сказанных Доргафом слов. Родственными здесь были не только стихии. Сам огонь может и отличался, но он имел схожий ментальный оттенок, если угодно привкус.

— Ты не оправдаешь надежды отца, сестричка, — раздался ласковый голос, а затем тело безумца под его же смех превратилось в пепел.

— Отец не знает слова «надежда», — прорычала в ответ Келиксия, материализовавшись.

Битва, казалось бы, закончилась, но никто не убрал своего оружия, ведь демон всё ещё находился здесь.

— Келиксия, — я медленно поднимался, использую живой лёд для управления своими руками. — Закрой разломы, развей тело и уменьши нагрузку метки на двадцать процентов.

— Ты будешь мне указывать?

— Да, буду.

— Ха-ха-ха, — зло рассмеялась Келиксия, взглядом окидывая собравшуюся вокруг неё армию. — Я могу вас всех уничтожить. Может тебе и удалось подчинить Вилию и Доргафа, но…

— Закрой свою пасть, тварь. Здесь я решаю, что ты будешь делать.

Я не знал, как именно удалять метки, но некоторые основы магии уже были доступны мне. Всё же любая магия — это своего рода ментальный рисунок. Аналогично и с меткой, очертания которой прекрасно мне виды. Также я вижу и связывающие меня с преисподней каналы. Их я могу обрубить. Это весьма болезненный процесс, напоминающий чем-то вырезание опухоли без наркоза, только ещё мучительнее.

Однако направив всю свою волю, а также попросив совета у Великого Панциря я начал буквально вырезать метку, очень сильно вредя своему ментальному телу и возможно гробя свой магический потенциал, однако идти на уступки сейчас нельзя.

И, кажется, Келиксия поняла, что я настроен серьёзно. Изрыгая носом пламя и зыркая на меня своими налившимися кровью глазами, а также выделяя огромное количество пламени в реальный мир она некоторое время молча боролось сама с собой, пока её собственные силы не стали стремительно угасать.

В конечном итоге Келиксия смогла доказать, что является высшим демоном, способным хоть как-то контролировать свои пороки и действовать на перспективу. Она исполнила все требования.

— Отлично, — наконец-то выдохнул я, перестав вырезать метку.

Метка в конечном итоге уменьшилась более чем на двадцать процентов. Ведь часть вырезал я, а затем уже от этой части Келиксия выполнила мой приказ. Впрочем, ничего страшного и так пойдёт.

— Тебе нужно срочно выпить несколько зелий, — тихо и даже ласково говорила Вилия, можно сказать почти нежно шептала.

И за это я был ей благодарен, ведь из-за этого короткого, но насыщенного боя напряжение моё достигло предела. Голова начала раскалываться, громкие звуки отзывали адской болью. На ощупь и искал зелья, крышки которых имели рельефные метки. Всё же в горячке боя зрение часто подводит, поэтому мастера или сами бойцы делали зазубрины, чтобы на ощупь с залитым кровью лицом выбрать нужное зелье.

Только вот мой разум уже даже здесь особо не помогал. Две зазубрины это обезбол? Или это бальзам, являющийся аналогом гемостатика? Поэтому пришлось довериться Вилии, которая направляла меня, а также сразу говорила сколько выпить.

— Весь мир чернеет… почему? — спросил я, понимая, что мне вдруг стало хуже.

Вернее, не так… сначала мне стало лучше, а потом резко хуже. Плюс изменился характер боли. Первое же подозрение пало на то, что моя печень наконец-то не выдержала или может быть это почки отказали?

— Нет, твои органы куда выносливее, эти дозы не могут тебе навредить, — тут же успокоила меня Вилия.

Но опасения мои возросли ещё сильнее и мои обгоревшие кости затрещали, столь сильно я сжал рукоять молота.

— Нет, друг, она не врёт, — Великий Панцирь согласился с Вилией, и если демону довериться я не могу, то духу своего оружия вполне.

— Дело в другом, — тут же встрял и Доргаф, которого я вдруг почему-то смог увидеть.

Колени мои непроизвольно согнулись, я встал ими на песок, в котором уже сворачивалась моя кровь. Вокруг бегали солдаты, во всю глотку отдавал команды… кажется это был Череп? Или Танор? Может быть оба? Вот уже первым, несмотря на все риски и магический фон, ко мне рванул Орестис.

Крепкий малый, во всех планах. Тело его будто из стали, но… почему я вижу его ментальное тело? Вроде на магическое зрение энергии сейчас не трачу. А ещё всё вокруг стало таким мутным, хотя зрение у меня почти что идеальное.

— Арис, ты меня слышишь?

— Я… я тебя ещё и вижу.

Великий Панцирь, я видел его. Обычно он являл себя в редкие мгновения, ещё помню нашу встречу в преисподней. Но тут он прямо… чёткий такой. Я видел не просто силуэт, а детали его брони, лица, бледные глаза и удивительное широкие плечи.

— Ты его видишь? А значит и меня тоже?

Я повернул голову и увидел Вилию, которая сначала предстала передо мной в довольно жутком образе мрачной суккубы, однако быстро изменила внешность, даже волосы покрасила в розовый. Фигуру сделала более подобную на человеческую, вот уже и кожа появилась. Её иллюзии были прекрасны.

И Доргаф… он стоял поодаль и хмуро смотрел куда-то в пустоту. Вернее, он смотрел в сторону форта, однако учитывая происходящее… я, судя по всему, попал куда-то на грань между материальным и нематериальным мирами. Доргаф скорее всего смотрит сквозь измерение, проще говоря в мир духов, в метафизическую проекцию нашей реальности или другой измерение, называйте это как хотите, суть не поменяется.

— Какая же Келиксия дура, — с досадой произнёс Доргаф и тело его начало меняться.

Только что передо мной было подобие какого-то благородного рыцаря, надменного и честолюбивого Ланселота, который хочет казаться большим, чем на деле является. А теперь… теперь этот рыцарь становился уже Мордредом. Тоже рыцарем, но не скрывающим своей истиной и неприглядной натуры.

Доргаф, один из, несомненно, сильных демонов преисподней, снял свои чары и показал ту сторону, которую должны видеть его враги и конкуренты. Монстр, чьи сияющие доспехи стали обугливаться и искривляться. Прямой и сверкающий меч изо льда стал покрываться бурой кровью, а забрало шлема вытянулось, став пастью хищной птицы. Для простых смертных он демонстрировал прекрасное превосходство, которым нужно восхищаться, а для врагов он являл ужас, перед которым нужно склонить голову и через мольбы поднимать его самооценку.