Когда мы покидали лагерь, один из пленных вдруг резко встал, отставив тарелку, и сделал шаг в нашу сторону. Но сделав ровно один шаг, опустился на колени и прижал голову к земле.

– Благодарю вас ваши величества, за милость к проигравшим.– Громко сказал он. – Мы, хоть и не по своей воле, но пришли сюда, как враги. И можем ответить только своей благодарностью. Я прошу вас поверить, что она искренняя.

– Какие ещё величества? Подстилка и её выродки... – донеслись от ближайшей клетки слова, быстро сменившиеся хрипом говорящего.

– Простите, госпожа, этого поганого человека за его поганый язык. – Склонился рядом гребец, выглядевший лет на двадцать – двадцать пять.

– Чужая грязь меня не пачкает. – Заверила людей я. – Скажите прямо, вы хотите вернуться обратно, на свои земли?

– Незачем нам туда возвращаться, а большинству и некуда. Здесь многие осуждены за бунты. Не все хотели признавать власть Димариев. У нас были свои земли и королевства. После завоевания, сопротивление Димариям было названо бунтом против истинных правителей. – Разъяснял мне поклонившейся солдат. – Земли были разорены, города сожжены, семьи правителей публично казнены, многие из наследников стали рабами, жители угнаны в рабство или уничтожены для устрашения.

– Так если вы не своей волей пришли, нам не враги, и хотите спокойной и достойной жизни, пусть и не лишённой трудностей, то, что вам мешает принести клятву верности на крови и остаться жить на этих землях? – тут же задал вопрос Барлик. – Здесь нужно трудиться, иногда приплывают всякие наследники всех миров, но земля богатая, люди добрые и внутренней междоусобицы у нас нет. А мы умеем ценить верность.

– Не смейте, подлые тва...кхрр... – очередной выкрик сменился хрипом на полуслове.

– Правителям, что относятся с уважением даже к проигравшим врагам, не страшно присягнуть на верность. – Сказал второй воин.

Для решения вопросов, связанных с принесением клятвы, пришлось задержаться. В итоге было решено, что клятву будут приносить утром дня рождения Марса. С этого события мы и планировали начать праздник. А вот возмущавшихся и орущих всякие непотребства "истинных димарийцев", подумав, мы решили отправить в столицу. Пусть что хотят там с этими гордыми и непримиримыми димарийцами, то и делают. Там целый император, если что, находится.

Обсуждение деталей прервал прибежавший бессмертный с сообщением, что приплыли императорские сборщики за налогом. Я не поняла, что ещё за налог им нужен, и поспешила в порт. Где прибывших уже встретил Ларис. Оказалось, что из-за затяжной войны, казне потребовались дополнительные средства.

– Уважаемые, вот при всём моём понимании, помочь вам мы ничем не сможем. – Сразу дала по загребущим рукам я. – Положенный годовой налог, с учётом всех изменений за прошедший год, мы уже отправили. Более того, выстроили защитные строения. И даже, представьте себе, успели поучаствовать в военных действиях. О каком таком налоге в поддержку защитников идёт речь, если защищаем себя мы сами? Где были воины императора, корабли и прочие?

Спорить со мной глядя на обломки кораблей было сложно.

– Но, лари... – попытался что-то всё-таки возразить один из приплывших сборщиков.

– Я уже больше семи лет, как лари. А вам скажу так, прежде чем иметь наглость и приходить к нам с требованиями денег, императору неплохо бы было вспомнить о том, что в подтверждение клятвы верности, он сам клялся обеспечить защиту. И не знаю чем он там занят, но мы оказались без защиты! То, что нам пришлось отстаивать свою жизнь с оружием в руках, по-моему, прямое нарушение клятвы императора! – оборвала я любые возражения. – И да, тут специальная посылка, для императора. Забирайте!

В трюм корабля сборщиков загрузили, а точнее затолкали, всех "истинных димарийцев", предварительно связав.

– Лари, вы совершаете необдуманный поступок. – Сделал последнюю попытку переубедить меня старший приплывших сборщиков. – Вы не можете обвинять императора в нападении на ваши земли.

– А кто тогда виноват? – удивилась я. – И мне интересно, с кого бы вы требовали налог, если бы мы не выстояли? Так что счастливого вам пути.

В день праздника в Геликарнаке был объявлен выходной. Дома и башни украсились флагами жёлтых и красных цветов. Везде стояли жаровни, на которых без конца готовилась рыба и мясо. И любой мог угоститься. Новые жители Геликарнака ещё чувствовали себя неловко. Им вчера вечером предложили искупаться, только осторожно, что бы ни повредить, только начавшие заживать запястья и щиколотки. Рагни каждый день проходила сюда утром и вечером, чтобы обработать всем раны. Также им выдали и одежду. Так что от местных жителей они отличались только худобой и всё ещё недоверием во взгляде.

Но в простых и весёлых танцах под нехитрые мелодии участие принимали, быстро учась движениям. Все вокруг смеялись и заверяли новых соседей, что скоро им знание местных танцев снова пригодится.

На четвертый день, после присяги и дня рождения Марса, возле нашего дома, украшенного лентами и ранними цветами, остановилась толпа. Аргес выделялся среди всех белой рубашкой. Встречала его не меньшая толпа, только с детьми во главе.

– Ой, а вы что, все к нам? – притворно удивилась Малис.

– К вам, ирлери, да не по пустому поводу, а по важному делу. – Ответил ей Синд, сам Аргес пытался рассмотреть, что происходит на пороге дома.

– Это, какие же такие дела важные в такую рань? – ответил Марс.

– Говорят, у вашего дома сад дивный и цветы там небывалые, – взял слово Парнас.

– Какие цветы? Вы что-то путаете, уважаемый Парнас. Только сорняки с меня ростом! – Барлик показал в сторону дома, возле которого никакого сада не было.

– Слышали птица в нем поселилась волшебная, певчая, чей голос сладок как мёд. – Снова взял слово Синд.

– Да орёт с утра до ночи приблудившаяся ворона! – Ответил Марс.

– А я сам посмотрю. – Шагнул вперёд Аргес.

– Да вот сейчас! Разбежался, по приличным домам ходить, да за просто так осматриваться! – перешла к делу Малис. – Какую цену за посмотр дашь?

– Свободу, сердце и жизнь. – Не задумываясь, ответил Аргес.

– Ну, смотри. Если что не так, втрое спросим! – ответил ему Барлик, уступая дорогу.

Аргес быстро дошёл до порога, поклонился встречающим и зашёл в дом. Мы пошли следом. Гульниза сидела на невысоком стульчике, а Аргес что-то шептал ей, стоя перед ней на одном колене и удерживая её руки у сердца.

Потом он достал из запазухи мешочек. В его руку словно сам собой скользнул изящный браслет, из выполненных из золота цветов. Аргес поставил ступню Гульнизы себе на бедро и застегнул на её щиколотке браслет. А потом протянул ей второй золотой браслет и свою руку, подставляя девушке запястье.

Щелчок замка браслета, мы встретили бурными хлопками в ладоши, которые прервал запыхавшийся гонец из порта.

– Лари... Там это... Корабль пришёл, вас вызывает в столицу император! – выпалил он.

Мир огня.

Империя Тер-ли-Осан.

Западная граница империи, крепость Галхур. (События за год до битвы за Карнак)

Оман Берс Марид-Нави.

В крепость я вернулся ночью. Несколько дней в пути, две смены лошадей, и те почти загнаны.

Уже по пути я понял, почему мне мать всегда советовала потерпеть, остыть. И почему она буквально висла на мне, не позволяя, после очередной выходки Ираидалы, отправится к ней и высказать всё, что давно уже накипало! Вспылив от злости и усталости, я совершил серьёзную глупость.

Отец отправил меня с матерью, потому что дворец, отведённый нам для проживания, стоит на другом конце столицы. И отец в любой момент мог узнать, кто и чему меня учит, мог увидеть меня в любой день и узнать какие мысли мне вкладывают в голову. До Геликарнака неделя морем и полторы по суше. Как воспитает Ираидала детей, что им внушит, чему научит?

Да ещё и сейчас, предоставленная сама себе, когда никого над ней нет? Если она казначею не стеснялась истерики закатывать и требовать оплатить её покупки, никак не считаясь ни со смотрителем гарема, ни с моей матерью, то сейчас и вовсе ни на кого оглядываться не будет.