— Тогда пошли.
Подошва от ботинок прилипает к земле, и чтобы оторвать от нее ногу, приходится прикладывать немало усилий. Первые наши шаги были неуверенными. Скованными. Но человек, неподвижно стоявший перед нами, продолжает указывать нам путь, смотря прямо перед собой. Чем дальше я от него отхожу, тем сильнее мне начинает казаться, что это и не человек вовсе, а восковая фигура из музея. Ведь даже когда силуэт мужчины начинает меркнуть средь толстых стволов деревьев, я остаюсь уверена лишь в одном голову — в нашу сторону он так и не повернул.
— А теперь бежим.
Иногда тонкие ветки, свисавшие с более толстых и длинных, больно царапают наши лица. Кусты то и дело норовят зацепиться об одежду. Обувь утопает в грязи, которая моментально засасывает наши ноги, стараясь утянуть нас как можно глубже в лужи из глины и торфа. Дождь продолжает капать с «неба», насквозь промочив нашу одежду. Периодически грохочет глухой гром. Молнии, правда, так ни разу и не мигнули, и если бы я разбиралась…наверное в физике, то обязательно задумалась бы о том, а возможно ли это?
Но я от физики была далека и рассуждения на тему существования грома без молний и молний без грома меня сейчас мало интересуют. Вот доберусь до стены, вернусь на поверхность и обязательно вобью этот вопрос в поисковике.
— Смотри! — останавливаясь, выкрикивает Белла, стараясь перекричать бушующую стихию.
Мы выходим к дороге, выложенной желтым кирпичом.
— Он и в самом деле нам помог.
Белла оглядывается назад, все еще не веря в произошедшее.
Я осматриваюсь.
В некоторых местах дорога просела, и на месте ям образовались лужи. Из стыков между кирпичей торчат сухие травинки, кое-где этих самых кирпичей и вовсе не хватает, но это точно та самая дорога, о которой мне рассказывал Семен.
— Может, это был призрак такого же несчастного, как и мы? — продолжает Белла, кажется, забыв о том, что совсем недавно собиралась умереть. — Поэтому он помог нам?
— Боюсь, что в таком месте даже призраки не стали бы нам помогать, — говорю я, стачивая о невысокий выступ на краю дороги грязь с подошв ботинок.
Мы определенно вернулись к своему первоначальному маршруту. Теперь остается решить, куда идти: направо или налево?
— Направо, — уверенно заявляет Белла, стоит мне только произнести свой вопрос вслух.
— Почему? — спрашиваю я, посмотрев в обе стороны. — Что туда, что туда… Все одинаковое.
—Ты по торговым центрам часто ходишь? — вдруг задает она мне вопрос.
— Не то что бы…
— Тогда теперь слушай меня. Когда выходишь из очередного магазина, то интуитивно чувствуешь, в какую сторону нужно идти, чтобы вернуться к своему маршруту, — со знанием своего дела произносит Белла. — Так вот, у меня сейчас такое же чувство. Мы идем направо.
Надо же, и у Беллы в голове есть встроенный навигатор. Правда загружены туда карты торговых центров, но… Направо, так направо. По сути своей, что туда идти, что налево, все одинаково. Если ошибемся, то просто вернемся обратно.
Надеюсь только, что на Вано мы не…
— Стой, — говорю я, обрывая свои мысли. — Пойдем вдоль дороги, но через лес.
— А-а? — Белла смахивает со лба дождевые капли. — Еще чего! Тут ровная дорога! Все прекрасно видно! Никто внезапно не нападет.
— Если бы у душегубов не было оружия, то я бы с тобой согласилась. Но мы сейчас стоим здесь и только не кричим «Эй, мы тут!».
Я припоминаю ей ее же фразу.
— Нас пристрелят, а мы и не поймем, с какой стороны стреляли.
Белла досадливо сжимает губы.
Мне удается до нее достучаться, и мы вновь скрываемся между деревьев. Теперь, когда мы идем вдоль дороги, то надеемся лишь на то, что выбрали правильное направление.
Когда с возобновления нашего спасательного похода проходит от силы минут пять, я замечаю стоявшую у дороги фигуру и на секунду пугаюсь того, что мы наткнулись на человека.
Душегуба, разумеется.
Но стоит мне приглядеться, как весь страх куда-то исчез.
Это не душегуб. И даже не человек. У дороги стоит Дровосек. Тот самый, из сказки. Я пытаюсь вспомнить, в каком порядке девочка из книжки встречала на своем пути сказочных существ и к некому разочарованию понимаю, что Дровосек в сюжете был вторым.
А это означает, что мы были ровно посередине.
— Ну это уже хоть что-то!
Белла пытается приободрить то ли себя, то ли меня, но я только киваю на ее слова и мы идем дальше. Следующим, если мы выбрали правильное направление, должен быть трусливый Лев.
Если же ошиблись, то познакомимся с Пугалом.
Дождь все никак не прекращается. Земля насквозь промокла, и я думаю о том, что если провести где-нибудь здесь раскопки, то в конечном итоге можно добраться до настоящего пола. Возможно, металлического или бетонного.
Интересно, а как сюда завозили землю? А деревья? Панели и кирпичи для домов? Масштабное строительство подземного города не могло пройти незамеченным для нас, жителей поверхности.
И где все те люди, которые строили Клоаку? Сотни, а может и тысячи рабочих, выстроивших это место, закончили свою работу, поднялись наверх и молчат о том, что под метро есть еще одно метро?
Тут мне вспоминаются все те диггерские россказни о бункерах, военных базах и прочих тайных местах, которые любители острых ощущений пытаются отыскать вовремя своих вылазок…или все же правильней сказать спусков под землю?
Сказка ложь, да в ней намек, да?
— Нина, смотри, — произносит Белла, указывая вперед. — Это же лев, да? Мы выбрали правильное направление!
В полную величину, не сказочный и на первый взгляд вполне себе настоящий царь зверей, раскрыв пасть, словно готовясь зарычать, встречает тех, кому удалось дойти до него по выложенной желтым кирпичом дороге, и подсказывает мне, что в торговых центрах на Беллу можно положиться.
— Стена должна быть близко, да?
— Не знаю…
«Иди по ней и в конечном итоге упрешься в стену», — отзывается в голове голос Семена.
— Во всяком случае, она должна быть впереди.
Мы идем дальше.
Вскоре дорога из желтого кирпича заканчивается, словно рабочим не хватило материалов для того, чтобы красиво завершить свою работу. Мы с Беллой выходим из леса и, кажется, целую вечность смотрим на возвышавшуюся перед нами стену.
— Я знала, что она будет огромной, но чтобы настолько… — завороженно произносит Белла, игнорируя стекавшие по ее лицу дождевые капли.
«Придется поискать, так как я уже плохо помню, но где-то в том месте должна быть дверь, — говорил Семен. — Она без выступов. Ручки тоже нет. Придется постараться, чтобы найти и вскрыть ее».
— Как долго мы будем подниматься вверх?..
— Несколько часов, — повторяю я слова Семена.
Изначально стена была не то белого, не то светло-серого оттенка, но отсырев, она приобрела такой же, как у «неба» цвет. Цвет темного графита. Как у простого карандаша.
«Это твой единственный шанс сбежать», — вновь в моей голове откликается знакомый голос, стоит только нам подойти к стене.
Я знаю, что более безопасного пути нет.
— Нужно разделиться. Так сэкономим время, — говорю я, предлагая Белле то, за что всегда ругала киношных героев.
— Ты серьезно?..
— Вполне.
Белла фырчит, но развернувшись, начинает отдаляться от меня.
Я же иду в противоположную сторону, ощупывая стену на признак какой-нибудь неровности. Ее поверхность словно зеркало. Никакой шершавости или потертостей. Даже мраморные плиты на некоторых станциях метро не могли похвастаться настолько идеальной поверхностью. Издалека мне казалось, что стена была бетонной, но ощущения, которые я испытываю, проводя по ней ладонями, разубеждают меня в этом. Она возведена не из бетона, а из какого-то камня. Настоящего, природного камня. Словно вырезана из скалы.
А еще стена кажется мне теплой. И это почему-то удивляет меня куда сильнее, чем оклик Беллы, который я, кажется, расслышала не с первого раза.
— Сзади!
Как мне показалось, я обернулась недостаточно быстро.
