Бездна смотрит.

Бездна ухмыляется, предчувствуя свою скорую победу над нами, но…

Но я здесь не умру.

Как же круто звучит. «Я здесь не умру». В комиксах после таких мыслей герои становятся сильнее, у них открывается второе дыхание, появляется пафосный взгляд. Вот как только такой взгляд появился, то все. Злодеям в сюжетной линии ловить нечего. Герой разозлился. Герой несет возмездие во имя… А, не важно.

Открываю глаза и сразу же натыкаюсь взглядом на приемник, с помощью которого можно вызвать машиниста.

Второе дыхание у меня не открылось, сил не прибавилось, но чем это не потайное место?

— Кажется, нашла, — говорю я и уже увереннее повторяю, что бы привлечь к себе внимание Сергея: — она должна быть здесь.

Спортсмен быстро соображает, о чем я говорю, и уже через секунду лезвие его ножа расширяет еле заметный стык. Щелк. Щелк. Щелк. Такой же звук издает крышка смартфона, когда ты ее открываешь. Защитные…палочки, не знаю, как они правильно называются, отщелкиваются и… Сергей вскрывает этот «шкафчик».

Щелчок

Свет в нашем вагоне исчез.

Но я не кричу. И Сергей не кричит. У нас просто перехватывает дыхание. Что-то медленно обволакивает меня, поднимаясь снизу вверх. Точнее… Не обволакивает. Меня ничто не касается, но я чувствую, что рядом что-то есть. На расстоянии. Свет из соседнего вагона сюда не проникает, и я задаюсь вопросом: Почему? Свет должен проходить сквозь стекла. Немного света, но быть должно.

Это и правда бездна? Всепоглощающая бездна, из которой никому не вырваться.

Ш-ш-ш…

Всего лишь несколько вздохов и к моему горлу подкатывает тошнотворный комок. Из-за этого приходится прижать ладонь к губам, чтобы мой сегодняшний обед вместе со всей той дрянью, которую я успела в себя впихнуть на нашей гулянке не оказалась за пределами моего желудка.

Я даже не принюхиваюсь, а в голове все равно появляется воспоминание этого сладковатого запаха, который я успела ощутить при вдохе. Приторный аромат…засушенных цветов. Так пахли розы, подаренные мне родителями на день рождения. Я хотела их высушить и оставить в комнате как украшение, но… Видимо я что-то сделала не так. Цветки переломили тоненькие стебельки и букета у меня не получилось. Но запах… Тот тошнотворный запах, который умершие растения стали источать, стоило мне до них только дотронуться, чтобы окончательно выбросить, я никогда не забуду.

Бездна пахнет так же.

Сухостоем. Чем-то, в чем больше нет жизни.

Щелк

Я слышу, как открываются двери. Все двери. Что-то вновь проникает в вагон, но приблизиться ко мне не решается. Оно медлит. Задерживается у выхода… Неужели то, что обитает в этой мгле страшнее того, что утащило всех в туннель?

— Нина, шевелись!

Сергей хватает меня за руку и куда-то тащит.

Как только смог меня найти в этой кромешной темноте?

— Передвигай ногами, Нина!

Я передвигаю. Кажется… Не уверена… В этом месте тело меня не слушается. Ноги подкашиваются, и я почти падаю, но Спортсмен джентльменскими качествами в данную секунду обделенный, не интересуется моим мнением насчет того, как я реагирую на падения. Лежать на холодном, грязном полу в вагоне метро удовольствия не вызывает никакого. Особенно если вспомнить, что парку я только недавно постирала и моя курточка была чистой пречистой.

До этого момента.

— Не расслабляйся!

Да как тут расслабишься? Хочется мне сказать, но как-то лень открывать рот и произносить хоть какие-то звуки.

Спортсмен вновь поднимает меня и продолжает тащить за собой.

Давно я не ощущала себя такой расквашенной. Ноги не слушаются, голова не работает так, как надо. Я все понимаю, но думать как-то тяжело. Точнее не думать, а…связно мыслить.

В этом вагоне — еще бы вспомнить, какой он по счету — четвертый или третий? Или уже второй? Не могу сообразить. Свет есть. Уже хорошо.

Щелчок

Ничего хорошего. Секция потухает слишком быстро, и Сергей отпускает мою руку.

— Да чтоб вас всех!..

Наконец-то могу сфокусировать взгляд.

Спортсмен кидает свою сумку вперед, мешая двери закрыться, вновь замуровав нас в вагоне. Сергей подталкивает меня, помогая протиснуться через наполовину закрывшуюся дверь. Парка, конечно, вещь удобная и практичная, но «кокон» — самое лучшее для нее определение.

Я в ней слишком большая.

Сергей проталкивает меня в… Так какой этот вагон по счету?

— Нина, прекрати спать!

Я не сплю. Кажется, не сплю. Тело внезапно становится невесомым, будто земля ушла из-под ног, и я становлюсь выше. Во всяком случае, лампы на потолке становятся ближе, а сам свет ярче.

Болезненно ярче.

Если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя. Я вспомнила, что это не вся фраза. Там было что-то еще… Какое-то предупреждение.

Но какое?..

Кажется, мне приснился плохой сон. В нем вокруг меня было много людей, которых я прежде никогда не видела. Кстати, когда-то я услышала интересное предположение о том, что люди, снящиеся нам во снах, вовсе не незнакомцы. На самом деле мы с ними уже встречались. На улице, в магазине, в том же метро или автобусе. Наше сознание запомнило их и перенесло их образы в наши сны, чтобы… Чтобы во снах нам не было одиноко.

Да, наверное, именно так.

В том сне мы друг с другом не разговаривали. Практически не разговаривали. Но все эти люди были яркими и запоминающимися. Не знаю, где я могла их увидеть в реальности, чтобы они мне приснились, но они мне приснились. Правда место, в котором мы все очутились, не было безопасным или располагающим к приятному времяпровождению.

Хотя, на первый взгляд, это была всего лишь обычная подземка.

О, точно! Есть у меня одна соседка, которая до смерти боится спускаться в метро. С чем это связано она не говорит, но мы с родителями предполагаем, что у нее клаустрофобия. Боязнь замкнутых пространств, если говорить нормальным языком. В лифт она тоже никогда не заходит, поднимаясь на восемнадцатый этаж пешком. Пешком! На восемнадцатый! Это же… Это… Сколько там в среднем один этаж метров? Три? Три на восемнадцать… Э-э…Три на десять, это тридцать. Плюс три на восемь это… Восемь плюс восемь… Шестнадцать, да еще восемь, равно двадцать четыре. В общей сложности пятьдесят четыре метра в высоту. Каждый день. Туда и обратно. Сто восемь метров.

Спускаться, конечно, не подниматься, но все же… Не верю я в то, что спорт в таких количествах для организма полезен. Это же такие нагрузки на сердце, на колени… А соседка моя давно уже не девочка. И говоря «давно», я имею в виду «очень давно».

Так вот, соседка эта… А с чего это я о соседке начала говорить? Я же должна рассказывать о своем сне. О сне, в котором… Стоп. А кому я должна это рассказывать? Меня вообще кто-нибудь слышит?.. Нет?.. А-а, ну, конечно, нет. Как меня могут услышать, если я не говорю? Я ведь только думаю обо всем, да?.. Или все же говорю?.. Или только думаю?.. Какая-то я…пьяная. Но я точно не пила. Распивать что-то в компании тех придурков… Придурков… Придурки. Со мной были Эля и Шурка. Тоже не шибко умные. Точнее, это Эля недалекая, а Шурка… Да не важно. О чем это я? Мысли как-то путаются… Эля. Шура. Мы ведь поссорились. В метро. На платформе. Еще те стражи порядка с их «ежиками» на головах так ухмылялись… Красавцы, блин, самоуверенные.

Так, я опять отдаляюсь от темы.

Ссора. В метро. Я зашла в вагон, Шурка пошла догонять Элю. Потом… Потом вагон резко остановился. От женщины так сильно пахло духами. Она вышла на следующей, а я уселась на освободившееся место. А потом… Все смотрели на платформу, а там… Потом в туннеле… Свет, монстры, Спортсмен… Сергей!

— Пришла в себя, наконец?

Кажется, мне ничего не приснилось. Все было взаправду.

От того, как резко я встала, кружится голова. Лежать на сиденьях в вагоне неудобно. Они узкие. Даже в обычных поездах они шире, ведь предназначены для спанья, а эти… А эти намного уже, потому что на них можно только сидеть. Лежать нельзя. Совсем нельзя. Что за бредовые умозаключения я тут заключаю?.. Умозаключения заключаю…