— А почему ушла из группы? — поинтересовался он с неприкрытым любопытством.

— Ну, знаешь, хотела попробовать что-то новое.

— Не слишком-то удачный момент ты выбрала, чтобы свалить, да?

Клэр посмотрела на Амару, и та поняла ее без слов. Они повернулись и молча уставились на парня, склонив головы набок, как если бы тот говорил на иностранном языке, пока он не откашлялся и не сбежал, бормоча что-то про встречу с другом.

— Господи, иногда люди такие идиоты, — посетовала Амара.

— Да уж, — согласилась Клэр, и они пару секунд молчали.

— Еще выпьем? — предложила Амара.

— Поделись со мной сплетнями про вашу прогулочную группу, — попросила Клэр, когда они выпили по второй порции виски и заполировали пивом. Выступления закончились, и вокруг царила обычная суета, как в любом другом баре. — Кто на грани нервного срыва? У кого интрижка? Кто кого ненавидит?

— Иногда я бы очень хотела, чтобы Элли заткнулась к чертям собачьим, — призналась Амара.

Клэр так резко рассмеялась, что пиво брызнуло изо рта.

— Я заметила, — сказала она, вытирая стол салфеткой.

— Что еще… Я уверена, что Вики — законченная наркоманка.

— Ага! — Клэр хлопнула ладонью по столу. — Я тут кое о чем подумала. Она вообще говорит?

— Время от времени, — улыбнулась Амара. — Я думаю, что у нее свой прекрасный внутренний мир. Или же ее мысли — хоррор в стиле Дэвида Линча. Она самая богатая из нас, хотя так сразу и не скажешь. Ее папаша занимал пост генерального директора какой-то крупной нефтяной компании. Честно говоря, не уверена, что я подружилась бы с кем-то из них по своей воле, кроме Уитни, но теперь мы сплотились, как однополчане. Возможно, я не стала бы закадычной подружкой, скажем, Мередит, если бы мы просто познакомились на вечеринке, но мы вместе сидим в окопах материнства, а потому теперь повязаны на всю жизнь. — Она помолчала и сделала большой глоток пива. — Иногда вот так, но иногда мы сражаемся друг с дружкой, ведя в атаку свои личные армии, чтобы отвоевать территорию под названием Лучшая Мать в Мире. У Гвен и Уитни больше всего шансов на победу в этой схватке. Я же стараюсь не пойти по пути Джоанны.

— Джоанны? — Клэр подняла бровь.

— Господи… — Амара вздохнула, собралась с духом и пустилась в объяснения: — Она была в нашей прогулочной группе. А потом у нее случился нервный срыв, и не где-нибудь, а прямо посреди продуктового магазина. Она просто лежала в проходе, ребенок верещал рядом в тележке, а она не вставала, даже когда другие покупатели пытались помочь ей. — Амара сглотнула, когда в памяти всплыло безжизненное лицо Джоанны. — Потом ее ребенок метался-метался, сбил несколько банок с полки и порезался. Он истекал кровью… ну, не совсем прям истекал, но кровь шла… а Джоанна просто лежала на полу и ничего не предпринимала.

— Че-е-е-ерт, — протянула Клэр, раскрыв рот от ужаса.

— Угу. В итоге покупатели вызвали полицию, чтобы Джоанну отвезли домой и удостоверились, что с малышом все нормально. Слава богу, с ним и правда все было нормально, — Амара покачала головой.

— А с ней что стало? — спросила Клэр.

— Ну, события разворачивались самым предсказуемым образом. Муж упек ее в психушку, а сам начал встречаться с двадцатипятилетней девицей, которая ведет занятия по балету. Теперь Джоанна с ребенком живут в Джерси. Не в лучшем районе.

— Погоди-ка. Как так вышло, что я тусуюсь с вами уже больше двух месяцев и впервые слышу о Джоанне?

— Понимаю. Мы просто никогда ее не упоминаем. Как будто она бугимен[21] какой-то.

— Елки-палки! Если трижды произнести ее имя, глядя в зеркало в ванной, она вернется и всех вас прикончит.

— Или, что хуже, инфицирует нас вирусом плохой матери и плохой жизни, — сказала Амара. — Мне очень жаль ее ребенка. Если бы она все еще была замужем и осталась жить в Нью-Йорке, ее сын ходил бы в прекрасные школы, у него были бы все возможности и чудесная жизнь. Вместо этого Джоанне приходится выцарапывать алименты и отчаянно пытаться доказать, что она вполне уравновешена психически, чтобы ей оставили ребенка. А он и так был сложный мальчик, даже без всего этого. Ой, я не могу больше про это думать. — Она покачала головой. — А что насчет тебя? Вываливай. Думаешь, мы ужасные богачки, которым стоило бы вернуться на работу? Кто из нас тебя бесит?

— Ну, вообще-то никто… я ценю то, как вы тепло ко мне относитесь и обращаетесь со мной, как с человеком, а не как с приходящей обслугой, — сказала Клэр. — Я такого не ожидала, но вы все мне понравились, почти сразу. Ну, кроме одной мамочки, которая меня первые несколько недель держала в страхе.

— Ага, — кивнула Амара. — Прости.

— Все нормально теперь?

— Да, — заверила Амара.

Клэр помялась, словно бы хотела поговорить о чем-то, что Амара не хотела обсуждать ни с одной живой душой: что она тогда делала в кабинете Уитни?

Амара поставила пиво и просканировала бар.

— Чисто гипотетически. Выбери в баре прямо сейчас одного человека. Ты пойдешь домой с ним. Или с ней?

— М-м-м, с ним. Как-то раз я попробовала с девочкой, было неплохо, но мне кажется, я просто хотела послать ко всем чертям свою мегацерковь.

— Ты воспитанница мегацеркви? Мы абсолютно точно еще к этому вернемся, — заявила Амара, пока Клэр прищурилась, оглядываясь по сторонам.

— Вот с ним, — сказала Клэр, ткнув пальцем в бородатого парня, который стоял у барной стойки со своим другом-очкариком. Разумеется, по закону подлости, именно в этот момент он повернулся и посмотрел на них. — Блин!

Они с Амарой заржали.

— Никаких сюрпризов. А ты? Или нельзя задавать такие вопросы замужним дамам?

— О, мы с Дэниелом давно еще постановили, что, даже если мы планируем провести остаток жизни вместе, можно считать других людей сексуальными. Смотреть можно. Трогать нет. Разве что Идриса Эльбу или Шарлиз Терон. Этих разрешено и потрогать. — Она осмотрелась. — Ну… не знаю. Мне кажется, приятель бородача довольно симпатичный.

Клэр кивнула в знак согласия.

— Все, мне больше не наливать, а то завтра залажаю на занятии в прогулочной группе. Я оплачу свой счет.

Клэр вытащила немного налички из бумажника, но Амара отмахнулась и пошла к бару. Перечень выпитых ими напитков оказался намного длиннее, чем она ожидала, поэтому Амара вручила бармену свою дебетовую карту «Виза», к которой был подключен текущий личный счет. Когда они с Дэниелом поженились, то объединили почти все свои финансы. Но Амара сохранила счет, потому что это было разумно. «Всегда имей немного собственных денег, — наставляли родители. — Никогда не знаешь, какие сюрпризы подкинет жизнь».

Кто-то толкнул Амару, пока она ждала, когда бармен вернется с чеком.

— Смотри, куда прешь, придурок! — рявкнула она, и внутри заныло оттого, как давно ей не выпадало удовольствия прикрикнуть на кого-то в баре. Это была одна из самых больших странностей материнства. Можно до судорог любить своего ребенка, быть благодарным каждый день за десять крошечных пальчиков на ногах, пронзительные вопли и просто сам факт существования, но при этом скучать по прошлой жизни. Не принято об этом говорить вслух, но рождение ребенка означает смерть чего-то другого. Матери полагается быть воплощением радости и благодарности. Однако Амара скучала по воскресеньям, когда могла в гордом одиночестве слушать музыку в своей квартире. По чашке кофе, которую можно медленно потягивать. По вот таким вот вылазкам с подружкой, когда можно отдаться на волю ночи. Все это кануло в небытие, а у нее даже не было возможности как следует погоревать о прошлом.

Вернулся бармен, который, нахмурившись, отдал ей карточку.

— Простите, оплата не проходит. Может, там деньги кончились?

Мать твою! Твою же мать! Все эти гребаные витаминки «СуперМамочка»! В прошлом Амара разумно использовала эту карту, всегда точно знала, сколько денег выкинула, например, на кожаную куртку, которая сейчас на ней надета, и даже немного стыдилась этого. Но каждый раз с зарплаты откладывала небольшие суммы на личный счет, так что все было нормально. Но теперь-то она не работает, а поводов для смущения появляется все больше и больше, и просаживать тысячу долларов в месяц на биодобавки — не лучший способ избавиться от этого ощущения. Господи, какая же она идиотка.