Гордей поморщился.

— Тебе изменять тоже будет. Я заплачу, Настя. Просто брось его.

— Все, — разворачиваюсь, кутаясь в пальто, — разговор окончен.

— Подожди, — на моей руке сжимаются мужские пальцы и Гордей дергает меня на себя, — если уйдешь ко мне, станешь очень богатой. Я обещаю. Практика у меня в компании после учебы, высокая должность. Настя, ты взлетишь. Никакого обмана — контракт на пять лет с продлением. И я помогу с жильем. В Москве устроится непросто, но я тебе помогу.

— Ты с ума сошел, — хватаю ртом воздух и упираюсь ему в грудь.

— Со мной будет не хуже, поверь, — его губы накрывают мои, мешая возмущаться. Гордей проталкивает свой язык мне в рот, запускает руку в волосы и прижимает еще ближе.

На мои яростные попытки отстраниться не реагирует.

— Сволочь, — со всей дури леплю ему пощечину, когда мужчина отстраняется. В глазах Гордея чувства вины ни на грамм. Он даже удовлетворенно улыбается, — не приближайся больше.

Разворачиваюсь и убегаю, словно за мной черти гонятся. Долго отсиживаюсь в одной из кафешек, приходя в себя, и только после этого еду к Вадиму. Мне нужно с ним поговорить, рассказать все. Иначе быть беде. Гордей хочет испортить ему жизнь всеми известными способами, вот и использует меня.

Да он бы вообще что угодно сейчас мне пообещал, хоть звезду с неба, только бы пошла на его условия. И это пугает. Подобная одержимость местью ненормальна. Что еще Гордей может придумать?

Поворачиваю ключ в замке дрожащими пальцами и с порога осматриваю квартиру. Свет горит лишь в кухне.

— Вадим? — щелкаю выключателем в гостиной.

Бросаю ключи и перчатки на комод у входа, расстегиваю пуговицы.

— Ну, наконец, явилась, — он появляется в проеме кухни. За ним маячит Гена и это вызывает желание поморщиться. Зачем он приперся вообще? — Где была?

— Встречалась со Светой, — бросаю настороженный взгляд ему за плечо. Откровенничать при Гене желания нет.

— Вот как? — Вадим проводит ладонью по лицу. Присматриваюсь к нему и понимаю, что что-то не так. Рубашка расстегнута до половины, рукава закатаны. Движения и мимика заторможены. Да Вадим пьян и прилично.

— И что за повод?

— Отмечаю, — он отделяется от дверного проема и направляется ко мне. Медленно, засунув руки в карманы. Я кожей чувствую агрессию исходящую от Вадима.

— Что именно? — теряюсь, не понимая, что происходит.

— Вадим, — Гена выглядывает из кухни, — держи себя в руках, ладно?

— Я справлюсь, — он цедит сквозь зубы, — думала, я не узнаю?

Сердечный ритм набирает бешеный темп и вдруг замирает.

— О чем ты?

— Вот об этом, — неверными пальцами Вадим извлекает из кармана телефон. Разворачивает ко мне, листая наши с Гордеем фото. Там есть и первые из кафе, где он только позвал поговорить. Плохое качество, наверное с камер наблюдения. И снимки, где мы просто разговариваем. Каждая нечаянная моя улыбка попала в кадр. Там даже есть нас сегодняшний поцелуй, который произошел пару часов назад. И он совсем не так ужасен, как мне показалось. Счастливая страстная пара в окружении алых роз, рассыпанных на белом снегу. Даже красиво.

— Ты за мной следил?

— Тебя только это волнует, блядь? — он с размаху швыряет телефон в стену за мной.

— Это не то, что ты думаешь, — инстинктивно обнимаю себя руками.

— Ты же не просто так ко мне тогда подкатила, Настя. Он тебе заплатил, — Вадим надвигается на меня. В глазах черная ненависть, — не ври только, не надо. Эта самодовольная падла призналась.

— Что? — до меня мгновенно доходит, что все эти визиты частые Гордея не просто так были. Видя, что от меня помощи не добиться, он состряпал грязный компромат, воспользовавшись моей наивной дуростью, — все не так, — вырывается из моего сдавленного горла. Я произношу слова, но вижу, что для Вадима это все лишь шум. Он не слушает. Он вынес свой приговор заранее. — Залезть мне в голову хотела, все выведать для него, да? И как тебе, не противно было со мной трахаться? А ему параллельно отсасывать? Многостаночница ты моя.

— Давай поговорим, пожалуйста, — протягиваю к нему свою ладонь, которую Вадим перехватывает и сжимает до боли.

— Пошла вон, тварь, — толкает спиной в дверь.

— Это же чушь, — кричу ему в лицо, — не было между нами ничего и договора тоже никакого не было!

— Поэтому Гордей едет сейчас сюда и просит тебя не трогать? — кулак Вадима врезается рядом с моим лицом. Он так близко — глаза в глаза, его выжигающее дыхание с запахом виски и мое слабое, — как все. Сука продажная.

— Нет, — качаю головой и сжимаю челюсть, — не смей так со мной, — образ Вадима передо мной размывается и когда я смаргиваю, по щекам катятся мокрые дорожки, — поверь мне. Вадим, поверь мне, — протягиваю дрожащие ладони и обнимаю его лицо, тянусь, нежно целуя губы, — пожалуйста, Вадим. Я тебя люблю.

— Как настоящие, — отстранившись, Вадим цинично ухмыляется и пальцем ведет по моей влажной щеке. Потом погружает его в рот, — соленые. Я знал, что это все вранье с самого начала. Но обманываться так приятно, блядь, — он медленно цокает и вздыхает, — подарки можешь оставить себе, заслужила. Отработала на все сто.

— Ублюдок, — от отчаяния, от злости на саму себя, что оказалось такой дурой, от злости на него, что предпочитает быть глухим и слепым, от безысходности хочется выть и крушить все вокруг. Ударяю кулаком ему в грудь, — ну и пошел ты, Вадим. Слышишь? Пошел ты. И чтобы ты знал — ты все проебал, хер кто тебя будет любить как я. Удачи с девками, — рывком открываю дверь и выскакиваю в коридор. Лифт открывается, как только я касаюсь кнопки, захожу в него и пытаюсь вдохнуть. Получается лишь когда двери за мной закрываются и его взгляд, врезавшийся мне между лопаток, отпускает.

Упираюсь ладонью в стену, чтобы не упасть. Становится душно и дурно. По коже идет тремор. Так плохо мне не было еще никогда. Одновременно захлестывает слезами и дурным хохотом. Хочется топать. Орать. Но все бессмысленно.

Мы оба проебались.

Через холл иду относительно ровно, игнорируя бледного Лешу, шагнувшего мне навстречу. В его лице одно сплошное разочарование. Мне еще больнее. Оказалось, я привыкла к нему за это время, мы стали почти друзьями.

Хватаю ртом ледяной воздух, невидящим взглядом озираясь по сторонам. Куда идти? Что делать? Сумка со всеми документами, деньгами и телефоном осталась у Вадима в квартире.

— Настя, — передо мной возникает бледный Гордей. Он осматривает мое лицо, тело. Легонько встряхивает, — он тебе ничего не сделал?

— А ты чего вдруг забеспокоился? — сиплю бессильно, — когда фотки свои ебаные слал, по хуй же было. Не думал, что он меня там расчленит где-нибудь в ванной? Или придушит?

— Дура, — дернув меня за руку, как куклу швыряет в свой внедорожник. Забирается следом за мной, — не снимал я ничего. Вадим сам.

— Я тебе не верю, это бред, — сглатываю, наблюдая как Гордей приземляется рядом со мной и быстро стартует.

— Да, слегка подыграл, — нервно хмыкает, — когда заметил, что тебя ведут, — он щелкнул пальцами, — я тебе звонил сто раз после того, как ты сбежала. Предупредить хотел, чтобы не совалась к Вадиму.

— Ты — подонок, Гордей. Ты мне жизнь разрушил, — всхлипываю, закрывая лицо ладонями.

— Я тебя спас. Катю не получилось вытащить, так хотя бы тебя.

— Катя, Катя, Катя. Да что ты зациклился на ней? — меня срывает. В машине повисает тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием, — это ты, — вдруг до меня доходит, — это ты с ней спал, не Артем. Ты же ни разу о брате не вспомнил, только она. Так и есть, да?

— Так и есть, — Гордей недобро усмехнулся.

— Выпусти меня, — в истерике разворачиваюсь к двери и пытаюсь ее открыть, — выпусти. Больной. Ты больной! — дергаю за ручку, но ничего не происходит, — я тебя ненавижу, всех вас ненавижу. Сволочи, — хватаю ртом воздух, но его мало, но он не доходит до легких. Мне страшно, больно, меня разрывает. Все тело кидает в жар и одновременно в холод. Перед глазами начинают плясать черные толки и постепенно заполняют собой все пространство. С последним поверхностным вдохом я куда-то уплываю.