Однако отношение Беды к «новым» чудесам кажется парадоксальным, если рассмотреть его другие сочинения — комментарии к книгам Библии, проповеди, а также «Историю аббатов монастыря Веармут-Ярроу». В этих трудах упоминания о современных чудесах отсутствовали[626], а все чудеса Св. Писания — в отличие от того, как это происходило в Житиях или «Церковной истории», — трактовались не буквально, а только аллегорически или тропологически. Следуя логике Иеронима или Григория I, век, когда святые творили чудеса, закончился. Комментируя фрагменты евангелий, содержавших картины необыкновенных исцелений, Беда писал, что подобно только что посаженному винограднику, требовавшему поливки корней, ранняя церковь нуждалась в чудесах до тех пор, пока не привьется вера. Поэтому чудеса апостолов следовало понимать в духовном смысле. Изгнание демонов из одержимых обозначало крещение, которое ныне совершали священники, способность безвредно пить отравленное питье — силу сопротивляться злу, умение говорить на новых языках — прославление Господа на языке молитвы[627]. Повествуя о жизни аббатов своего монастыря, Беда также не упоминал ни об одном чуде, видении или вмешательстве высших сил. В гомилиях так же не было отсылок к буквальному значению чудес или к их современному контексту.

Как можно объяснить такое противоречие? Думается, что оно свидетельствует не столько о понимании чудес Бедой, сколько о его чувствительности по отношению к разным типам текстов и к «прагматике» чудес в нарративе. Складывается впечатление, что этот автор четко разграничивал не жанры, а назначения своих сочинений, ту аудиторию, которой он адресовал свои труды. Действительно, у них предполагались различные читатели. Жития Кутберта были написаны для общины, которой требовался текст, удостоверявший святость ее покровителя. «Церковная история народа англов» была рассчитана на широкую аудиторию, среди которой были миряне, начиная с короля Кеолвульфа. Напротив, жизнеописание Бенедикта Бископа и его преемников не имело целью провозглашение святости аббатов (в самом тексте ни разу не употребляется это слово), но предназначалось для сохранения памяти об «отцах» общины. Проповеди и библейские комментарии также изначально направлялись узкому кругу людей, — монахам и священникам, обучавшимся духовным наукам, возможно, по мысли Беды, — будущим учителям и пастырям. Для первых был важен сам факт того, что святые мужи в настоящее время творили чудеса, знаки присутствия божественного провидения и благодати. Церковь в Британии могла рассматриваться Бедой как недостаточно укорененная для того, чтобы обойтись без такой поддержки. Поэтому избранность «народа англов» подкреплялась в тексте свидетельствами о недавних чудесах и угодных Богу его королей, епископов, монахов и простых верующих. Для вторых большей ценностью обладали не чудеса сами по себе, а духовные послания, которые вложил в них Господь, их смысл для спасения души. Поэтому, адресуясь таким слушателям и читателям, Беда мог не останавливаться специально на более простом уровне прочтения, а учить видеть моральные, аллегорические и анагогические значения за «буквой» текстов Писания и недавней истории.

«Воистину, мне кажется правильным, что весь народ англов, во всех землях, где бы он ни жил, должен восхвалить Господа за то, что он подарил ему... такого чудесного человека, наделенного Божественными духовными дарами, столь усердно их использовавшего, который вел такую прекрасную жизнь»[628]. Беда умер 26 мая 735 года. Эти слова Кутберта, аббата Ярроу, посвящались памяти его учителя.

При жизни Беды у его сочинений было сравнительно немного читателей и слушателей; но уже вскоре после его смерти копии рукописей получили распространение не только в Британии, но и на континенте. Через сто лет после кончины Беды его имя было окружено особым ореолом. В Средние века значительной популярностью пользовались экзегетические труды Беды Достопочтенного, гомилии, изыскания в области летоисчисления, церковного календаря. Большую известность получила «Церковная история народа англов», ставшая своеобразным каноном историописания для многих средневековых авторов в Британии и на континенте. В Новое время «Церковная история» принесла Беде славу «отца английской истории».

В Средние века, Новое и Новейшее времени происходило обращение не только к работам Беды, но и к личности их автора. В европейской культуре сформировался ряд образов Беды Достопочтенного. Свой вклад в их создание внесли как читатели его книг, так и те, кто, возможно, никогда не открывал сочинений англо-саксонского писателя, но почитал Беду как местного святого, знал о нем как о мудреце «древности». После смерти Беды вокруг его имени постепенно начали складываться легенды, в которых повествовалось о его чудесах, святости. Легенды, в которых фигурировал Беда, бытовали долгое время; новые времена вызывали к жизни новые предания. Образ англо-саксонского святого-ученого изменялся, в разные эпохи он приобретал черты, которые выглядели актуально и современно. На протяжении веков «легендарный» Беда прошел путь от чудесного проповедника, силой слова оживлявшего камни, до основателя университетов в Париже и Кембридже[629].

Рассказы о Беде Достопочтенном были популярны не только в Англии, но и на континенте. Что делало образ этого человека столь привлекательным в разные времена в разных странах, для интеллектуалов, для клириков и мирян? — Помимо общего интереса, который вызывает тема посмертной славы и образа Беды в преданиях, изучение этого феномена может быть полезным для понимания того, что предшествовало интерпретации работ Беды в профессиональной историографии XIX-XX веков, повлияло на специфику образа Беды в современном историческом знании.

Различные упоминания о «жизни после смерти» Беды можно найти в средневековой житийной литературе, исторических хрониках, сочинениях по истории церкви. Однако этот материал не систематизирован; в отдельных изданиях иногда приводятся записи легенд, рассказы о тех или иных событиях, связанных с именем Беды[630].

«Письмо Кутберта Кутвину о кончине Беды» было первым текстом, где был запечатлен образ Беды Достопочтенного, созданный по определенным канонам христианской литературы.

По словам Кутберта, Беда в последние два месяца жизни был тяжело болен, но вплоть до самой кончины продолжал заниматься со своими учениками, петь псалмы в церкви и проводить ночи в бдениях и молитвах. Кутберт цитировал стихотворение Беды, написанное им незадолго до смерти «на нашем языке (ибо он был искусен в наших песнях)... о страшном прощании души с телом:

Согласно этому посланию, Беда воспринимал свою болезнь как знак попечения Господа о его душе и принимал страдания с признательностью[632]. Подобное отношение к недугам, как правило, было свойственно героям сочинений самого Беды.

В изложении Кутберта, в последние дни жизни его наставник продолжал работать над текстами, которые могли дать ученикам правильные представления о вероучении и о Божественных творениях. В день своей смерти Беда завершил перевод на родной язык Евангелия от Иоанна. «На полу своей кельи он пел «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», и когда он назвал Дух Святой, то испустил последний вздох, и так достиг царствия небесного, — рассказывал Кутберт. — Все же, кто слышал и видел кончину блаженного отца, говорили, что никогда не видели прежде никого, кто оканчивал бы свою жизнь с таким благоговением и умиротворением. Ибо, как мы слышали, покуда душа его держалась в теле, он пел «Слава Отцу» и другие духовные гимны, и с воздетыми руками неустанно возносил хвалу Богу живому и истинному»[633].