Свои познания об отдаленных и близких территориях, о расселенных в них народах и их государствах Беда Достопочтенный черпал также из книг, преимущественно из Библии, а так же из трудов Павла Орозия, Плиния и Исидора[398]. В его распоряжении было упоминавшееся выше сочинение ирландского аббата Адамнана, описывавшее паломничество по Святым местам епископа Аркульфа.

В трактатах Беды перечислено немало названий далеких местностей; своеобразным эффектом книжного знания являлась известность этих земель для англо-саксонского монаха, выражавшаяся в точно подсчитанных расстояниях, осведомленности о нахождении того или иного города в определенном поясе, о продолжительности дня в тех местах и т. п. Таким образом, об отстоящих областях Беда мог писать как о хорошо известных: «Тень от стрелки солнечных часов, которую называют гномоном, ...в городе Риме ...меньше гномона на одну девятую его часть. В той же части Италии, которая называется Венецией, в те же часы тень бывает равна гномону. А на пять тысяч миль выше Александрии тот же гномон в полдень при солнцестоянии вообще не отбрасывает тени... у Троглодитов тень отбрасывается на юг в течение девяносто дней в году... А на Нильском острове Мерое в пяти тысячах стадий от Сиены тени исчезают дважды в год, когда солнце находится в восемнадцатой части Тельца и четырнадцатой частиЛьва»[399].

На самом севере мира располагалась упоминавшиеся у римских авторов легендарная страна гипербореев, которая находилась в одном поясе с Британией, остров Туле, где бывали наиболее длинные дни и ночи в году; к северным областям относилась и Скифия[400], откуда по мысли Беды, в свое время переселились пикты. Ближайшим соседом Британии была Ирландия, значительно превосходившая остров Беды по протяженности, — земля меда и молока, с прекрасным мягким климатом, «здоровым» воздухом, невыносимым для змей[401]. Более того, любая вещь из Ирландии обладала свойством противоядия[402]. «Крайним пределом» известных земель на юго-западе, в Африке была гора Атлант, от которой выходили на поверхность земли воды Нила, на западе — Геркулесовы столпы. На удаленном юге Африки находилась страна эфиопов; описание известных земель на востоке завершалось упоминанием Индии[403].

В произведениях Беды весь мир был представлен как потенциальнохристианский: его регионы и народы виделись в их соотношении с католическим вероучением и с священной историей. В этом пространстве выделялись более «желанные» места, освященные деяниями святых, «телами блаженных апостолов», реликвиями. Центр этого мира помещался в Иерусалиме; кроме него городом, к которому стремились герои Беды, и где находился апостольский престол, был Рим. Паломничество, в которое вела верующего его любовь к Богу, воспринималось как испытание, сопряженное с большими опасностями, но с другой стороны, оно обозначало духовный путь к внутреннему совершенствованию и спасению[404]. Дальнее путешествие рассматривалось англо-саксонским автором как часть пути к царству небесному; герои «Церковной истории» могли «странствовать по земле некоторое время, вблизи от мест блаженных апостолов, и тем заслужить более дружественный прием у святых на небесах»[405]. «Святые места» создавали своеобразные «точки притяжения», размечавшие пространство; оно могло быть не только описано как «предмет географии», но и передано в стремлениях, движениях души праведников, современников Беды.

Как уже говорилось, Британия, лежавшая на периферии вдали от этих городов, представлялась Беде краем света. Частично такое отношение складывалось у этого писателя из прочтения сочинений его предшественников. В книгах Беды можно встретить примеры взгляда на Британию из Иерусалима или Рима и даже сравнения ее природных условий с некоторой «нормой». Любые несовпадения требовали объяснений, как, например, почему на Британском острове продолжительность дня отличалась от той, о которой говорил Христос[406].

Особенность восприятия Библии в этом «отдаленнейшем уголке мира» заключалась в том, что большинство реалий Ветхого и Нового заветов относились к другой культуре и нуждались в дополнительном объяснении. В частности, так обстояло дело с названиями городов, областей, стран, которые упоминались в Писании. В своих работах Беда уделял много внимания тому, чтобы сделать их более знакомыми; англо-саксонский автор отмечал, что его ученикам приходилось представлять себе все в сжатом виде, без «живых» подробностей. В этом смысле сочинения о паломничестве к святым местам были «весьма полезными», «в особенности тем, кто живут вдали от этих мест, где были патриархи и апостолы, и знают о них только то, что усвоили из чтения»[407].

Для описания какого-либо места отбирались сведения о его расположении, примерном облике; основу же составлял рассказ о храмах и часовнях, о хранившихся там реликвиях. Главы «Церковной истории», в которых Беда пересказывал фрагменты книги Адамнана, дают пример подобного повествования об Иерусалиме[408]. «Когда ты вошел с северной стороны в город Иерусалим тебе, из-за расположения улиц, следует повернуть к первому из Святых мест — к церкви Константина, которая называется Мученичества. Император Константин построил ее с царским убранством и великолепием, потому что на этом месте его матерью Еленой был найден крест Господа. Отсюда к западу видна церковь Голгофы, где взгляду открывается та гора, которая некогда несла на себе тот самый крест с пригвожденным к нему телом Господа, а ныне поддерживает огромный серебряный крест, над которым висит большой бронзовый диск со светильниками»[409].

Благодаря таким экскурсам христианский мир с его основными местами, где произошли главные события истории, делался более узнаваемым. Обращает на себя внимания особая оптика Беды: предметы описания рассматривались как бы вблизи, что позволяло отмечать отдельные детали; в каком году какой храм в Галлии или Италии украсил свои стены, обрел священные реликвии, и т.п.

В мире действовала благая сила, представленная Церковью; ей противостояли силы, уводившие людей от единства во Христе. Достаточно сложно сказать, как именно Беда представлял себе различные государства и народы, которые он упоминал. Однако главной характеристикой для него была их приверженность христианству и католической Церкви, или враждебность вере. С этой точки зрения интересный материал дает «Хроника» англо-саксонского автора. Трактовка Бедой современной ему истории на континенте показывает условность употребления в историографии таких понятий как «единая церковь» в Британии и «народ англов». В «Хронике» история народов континента (как и история англов) представлена как целостность, а римская Церковь выглядит как объединяющее начало[410]. По-видимому, можно говорить о том, что в сознании Беды Церковь существовала как универсальное пространство, объемлющее земной мир.

Интерес Беды к хронологии проявился в таких сочинениях как «Об исчислении времени», «Об искусстве счета», «О праздновании Пасхи», во фрагментах других произведений, которые были посвящены христианскому календарю и определению времени церковных праздников[411]. Часть вопросов относилась к «технической стороне» искусства счета («computus») — измерению отрезков времени, определению календарных дат, согласованию систем исчисления лет и месяцев у иудеев, римлян, англо-саксов. Предмет изысканий — время — лежал в области астрономии; «времена» исследовались в связи с разрешением практических задач. В результате предложенные Бедой расчеты христианского календаря оказались настолько удачными, что они использовались католической церковью на протяжении нескольких столетий[412].