— Ты прав, — кивнул Жульен. — Ад и Рай не работают вместе. Однако и администрация демонов и рубежная администрация йангелов очень даже не прочь знать, что происходит внутри конкурирующей организации. Другими словами, и та и другая администрация пользуются услугами двойных агентов. Так что, прошу любить и жаловать, — иронично усмехнулся Жульен и склонился в шутовском реверансе, — двойной агент маркиз де Дюпри собственной персоной. Ну вот и всё: ты знаешь теперь мой секрет. Ради того, чтобы быть вместе с моей милой Иносентой, я стал шпионом ангелов в Аду.
— И не только в Аду, — добавила Фелисити. — Ну же, маркиз, не преуменьшайте своих выдающихся заслуг, — обратилась она подбодряюще к Жульену. — Да и Раулю это нужно знать! Иначе он не поймёт, как мы, да и вы тоже, узнали о том, где его искать.
— Только не говорите мне… — начал было Рауль.
— Угу, — хмыкнул Жульен. — Ваше Высочество, так и есть, как вы и подумали. — Я не двойной, а тройной агент! — смущенно сообщил маркиз. — Да, — цокнул он языком и развёл руками, — я и на Абаддона работаю тоже.
— И только благодаря тому, что маркиз внедрился в организацию к Абаддону, мы и оказались здесь столь вовремя, чтобы успеть тебя спасти, — подытожила Фелисити очевидное. — Ну а теперь, Рауль, когда мы объяснили тебе как мы оказались здесь, будь добр, объясни нам: чего ради ты покинул своё тело и отправился блуждать по коридорам, подвергая свою душу опасности? Ведь если бы мы, как абсолютно верно выразился маркиз, не объявились здесь совершенно случайно так вовремя, от тебя бы осталось лишь бездыханное тело.
— Я… — замялся Рауль, так как был по-прежнему не уверен, может ли он доверять своим освободителям. Как не был он уверен и в том, действительно ли эта призрачная фигура — была духом его матери. И тут его осенило. «Можно же задать призраку какой-нибудь вопрос, ответ на который могла знать только его мать. Вот только это должен был быть такой вопрос, при ответе, на который призрак не смог бы воспользоваться отговоркой о потери памяти при пересечении порога смерти». К счастью, у Рауля такой вопрос был. — Простите, — он постарался придать как можно больше покаянности своим извинениям, — но я должен спросить. Если вы действительно моя мать, то должны помнить то, что вы сказали Диане, в тот момент, когда только-только отыскали её в абсолютной пустоте.
— Я просто позвала её по имени, по полному имени, — с понимающей улыбкой кивнул призрак женщины. — И да я её нашла, но я её не искала. Меня призвал Ууи. И я просто пришла на его зов. Поэтому первой моей реакцией, когда я увидела Диану — было сильное удивление. Однако уже в следующее мгновение я поняла, что иначе и быть не могло. Эта девочка ведь с самого детства была твоим наваждением, мой милый, хотя мы с твоим отцом и её отцом и сделали всё, чтобы держать вас как можно дальше друг от друга. Поэтому я сказала что-то вроде: «А чему собственно я удивляюсь! От судьбы ведь не уйдешь…»
— Именно это ты и сказала, по словам Дианы, — со вздохом облегчения кивнул Рауль. И решившись, наконец, довериться духам, сообщил: — Я блуждал по этим коридорам, потому что надеялся найти гриф РДАДО.
— Но единственное, что нашёл, это призраков охранных заклинаний, — покачал головой прадедушка Рауля Теарус. — Очень не продуманно молодой человек. Очень не продуманно, — укоризненно проворочал, качая головой, призрак. Все остальные столь же умудренные годами жизни и смерти родственники моего мужа согласно закивали своими прозрачными головами.
— Так это были охранные заклинания? Не призраки? — удивился Рауль.
— В том смысле, что ты имеешь в виду — это были призраки, — наставительным тоном заметил Теарус. — Однако призраки, дух которых связан заклинанием, и единственное предназначение которых — охранять помещение внутри крепости от посторонних. У этих призраков нет своей воли и желаний, есть только воля и желания, навязанные им охранным заклинанием.
— Дедушка Теарус, Рауль, милый мой, может всё-таки, вернемся к проблеме поисков грифа РДАДО? — вмешалась Фелисити. Голос её был мягким и тихим, но тон, которым был задан вопрос, не терпел возражений.
— Я бы с удовольствием, но понятия не имею как, — со вздохом посетовал Рауль. — Кроме того, я совершенно уверен, что прежде чем меня атаковали призраки охранных заклинаний, я успел побывать во всех комнатах и коридорах, и в некоторых даже по пару раз, но мои глаза или какие-либо другие из моих чувств ничего так и не засекли.
— Это потому что ты не там искал, — задумчиво потёр свой призрачный подбородок Жульен. — Ты искал над землёй, а надо было под землёй…
— Маркиз, а ты прав, дружище!
— Ведь именно при попытке проникнуть в дверь, которая как я думал, вела в подвал, меня и атаковали! Как же это я сам не сложил два плюс два?!
— Тебе просто не до того было, внучок, — с усмешкой напомнил ему прадед Теарус.
— Эт точно, — согласился Рауль. — Но благодаря вам, я теперь снова в деле. А значит вперед, гриф нас ждёт! — речитативом возвестил он и искоркой юркнул к двери, дабы сделать новую попытку проникновения в подвал.
— Ваше Высочество, постойте! — взволнованно крикнул вслед маркиз де Дюпри.
— Рауль, подожди! — одновременно с маркизом потребовала Фелисити де Ларуан. В её голосе звучала явно различимая тревога. Почти паника.
— Подождать? — переспросил Рауль, в недоумении обернувшись на голос матери. — Но чего или ккк…хххх… — захрипел он вдруг, лишившись голоса. Иначе говоря, окончание своего вопроса ему так и не было суждено озвучить до конца.
Волна неописуемо вымораживающего холода обрушилась на него одновременно со всех сторон, словно тело его вдруг вместо того, чтобы спокойно лежать себе на грязном полу темницы, оказалось вдруг в эпицентре мощнейшей метели, возомнившей себя снежным торнадо.
И в этот же момент перед глазами Рауля просто из-под двери, сквозь узенькую щелочку, оставшуюся между полом и дверью, выползла первая из теней. Точнее не выползла, а, как и остальные пару десятков или около того, скорее просочилась. В первую секунду, после того как тени просачивались сквозь щель, они, хотя и впрочем, весьма отдалённо напоминали очертания человеческой фигуры. Однако уже в следующую секунду они стали похожими на огромных осьминогов, чьи передние четверо щупалец в тот же миг начали жадно тянуться к огоньку души Рауля. Задние же четыре конечности с грацией коровы на льду, причём коровы со слишком непропорционально огромной, и соответственно, тяжелой мордой, которая в связи с этим каждые полметра шмякалась об лёд, заскользили по воздуху, дрейфуя в сторону своей жертвы. Сходство с коровами этим осьминогом придавал также и звук, который тени, пока дрейфовали, производили — скорбный, мычащий, тоскливый. Это был крик измученных душ, знавших, что то, чего они жаждут, вероятней всего — недостижимо, но не желавших смириться с этим.
Чем ближе стадо мычащих теней-осьминогов приближалось к огоньку души Рауля, тем не только холоднее становилось его телу, но и сложнее было передвигаться огоньку его души. Ощущение было такое, словно бы с каждой истекавшей секундой, воздух вокруг него становится всё гуще и гуще, как это происходит с киселём.
— Назад, гнусные адские отродья! — завопил в боевом кличе дед Рауля Стефан. — Прочь от моего внука!
— Про-очь от моего сына, мерзкие твари из преисподней! — вторила деду Фелисити, молнией летевшая на врага, посмевшего напасть на её сына. В руках её был клинок, который она выхватила просто из воздуха и который, словно пламя факела, по всей длине окутывал ослепительно бело-голубой свет. Справа от неё с не менее грозным боевым воплем летел прадедушка Рауля Теарус, меч в его руке окутывало ярко-оранжевое пламя. А слева с уже занесённым для удара мечом, совсем немного опережая свою невестку, несся Стефан де Ларуан, которого, словно облако, окружала аура кипенно белого сияния.
Каждый раз, когда мечи соприкасались с плотью очередной тени, вспыхивало ошеломляюще яркое сияние, похожее на взрыв сверхновой звезды, которое заполняло собой весь коридор от пола до потолка. И каждый раз после угасания вспышки в воздухе оставалось парить нечто похожее на светящееся в лучах кроваво-багряного предзакатного солнца облако. Облако, что плакало кровавыми слезами. Облако, на поверхности которого в тёмных провалах глаз и рта недвусмысленно угадывалась гримаса боли и страдания. Облако, что истекало кровью до тех пор, пока от него не осталось ничего, кроме бурой пыли.
