Элинор желала скорейшего окончания обеда! Но все обстоятельства играли против нее. Напряжение скручивало внутренности, и успокоиться уже не представляло возможности. Как отказать столь серьезному жениху и не нажить себе и своей семье заклятого врага? Как не выдать себя и не подставить Артура?

Артур обещал все уладить. Элинор верила ему, она надеялась на него и хранила молчание. Она терпела тяжелые взгляды лорда Генри Нортингера, прятала свои ноги подальше, лишь бы ненароком не задеть ботинки сидящего напротив гостя.

Последней каплей стало предложение Артура о поездке. И без того смущенная, растерянная, она думала лишь о том, что каждый в этом зале, непременно, догадался об их тайне, об их отношениях, обо всем! Мужчина! Предлагает незамужней девушке жить вместе в Лондоне!

Элинор ждала, что отец и Эдвард опрокинут свои стулья, вставая с места, и уличат молодых людей в непристойности. Они сразу все поймут! Они узнают о поцелуях!

Какой стыд!

Маленькая серебряная вилочка выскользнула из рук Элин, и со звоном ударилась о фарфоровые тарелки. Для Элинор это был конец.

Но почему же милая беседа продолжается? Родные смеются, Артур тоже…

Никто даже и внимания не обратил на звон посуды.

Элинор сделала один вдох, потом еще один…

Матушка тепло рассмеялась. Так могла смеяться только Эстер Спенсер. Идеальная Эстер, в отличие от ее, глупенькой, влюбившейся на свою голову, дочери.

— Для спокойствия Элинор, мы также можем взять с собой ее любимую служанку Мейбл! — доносилось до сознания Элин откуда то издалека.

«Взять с собой в Лондон… Любимая Мейбл? Какой бред!»

Чувствуя, что больше может не выдержать напряжения, Элин резко встала из-за стола, извинилась и поспешила покинуть столовую и поскорее выбраться из дома.

Длинные рукава платья тисками сжимали предплечья, корсет давил на ребра, воздуха катастрофически не хватало. С трудом съеденный цыпленок стоял поперек горла и грозился вырваться наружу.

Спустившись по каменным ступенькам в сад, Элин сошла с дорожки, скрываясь за деревьями, и уперлась в ствол старой яблони руками. Слишком много потрясений для одного дня.

Тошнота не отступала, глаза заволокло пеленой страха.

— Я сама чуть не подставила нас… — беззвучно прошептала Элинор.

Это всего лишь Лондон. Просто напросто Виктории требуется ее помощь! Не более того! Все выглядит более чем невинно! Да и тетушка Шарлотта, и, чтоб ее, Мейбл, всегда будут следить за приличиями. Родным не зачем переживать. Они привыкли доверять семье Иден, как самим себе.

Отчего же так плохо и больно в груди? Такого ли предложения юное и такое неопытное сердечно Элинор ожидало от Артура?

Нет… скорее всего не такого. Но девушка четко решила поехать, поддержать подругу во всем, в чем потребуется перед новым и важным этапом в жизни. Она поедет в Лондон. И постарается не думать о причинах, вынуждающих Артура так с ней поступать.

***

Как только дурнота прошла, Элинор вернулась к семье и гостям, проводила вместе со всеми лорда Нортингера, но совершенно не ожидала, что он увлечет ее в сторону и тихим и уверенным голосом заговорит с ней:

— Молодые мужчины горят так ярко и так жарко! Не обожгитесь милое дитя.

Сухие губы вновь коснулись руки девушки, и гость поспешил к экипажу, задержав еще один тяжелый взгляд на фигуре Элин.

Один человек на сегодняшнем обеде все-таки догадался об их маленьком секрете.

***

— Как же можно!!! Стыдно вам должно быть! Очень стыдно мисс Элинор!!! — Мейбл, с нескрываемой злостью и обидой утрамбовывала одежду в дорожные сундуки. — Уважаемый, достойнейший человек! Приехал из самого Лондона, чтобы дать вам дом, защиту, положение в обществе!!! А вы? Что вы сделали??? Согласились на веселье! Детские игры с Иденами???

— Я в последний раз говорю тебе Мэй, угомонись. Если тебе так нужно место экономки у Нортингера, я договорюсь. — Молодая госпожа говорила тихо, но от холода в ее голосе служанке стало не по себе. Мэйбл была далеко не робкого десятка, она не перестала причитать, но от упреков благоразумно решила отказаться.

— Не надо мне… спасибо… обойдусь. Надо же, какая щедрость! О себе бы похлопотали лучше. Опять лица на вас нет. Синяки под глазами, что тучи над Лондоном. Быстро сроднитесь с городом, в который едете. Посереете, похудеете. И быстренько войдете в такой возраст, когда ни один джентльмен младше пятидесяти на вас и взглянет… — Мэйбл с силой прижала крышку сундука и, поднатужившись, застегнула ремешок. Лицо и уши рыженькой девушки моментально покраснели. Она замолчала ненадолго, предаваясь своим мыслям и потом снова заговорила. — От смога фабрик и заводов в Лондоне нечем дышать, и осенью, хорошо бы вернуться домой. Холодный туман осядет на землю. Идешь, и дальше собственного носа ничего не видно! Сомнительное это удовольствие, бродить по улицам на ощупь, пытаясь найти булочную! Помню, идешь, касаясь холодной и липкой стены дома, перчатки намокают за минуту и также мокнут ваши легкие при каждом вдохе! Из звуков, только стук каблуков прохожих, которых не видать совсем, и свисток констебля, который воришек гоняет. Осенью определенно нечего делать в Лондоне. Нужно успеть вернуться в Элторп до сентября!

Элинор слегка изогнула губы в улыбке. Впервые она слышала от Мэйбл историю о ее жизни до Элторпа, до того как она поступила на службу в дом Спенсеров.

— Расскажи что-нибудь еще. — Элинор присела рядом на второй сундук и заглянула в зеленые глаза служанки. Она знала ее так долго, но не знала о ней ровным счетом ничего.

***

Все самые красивые платья, нижние сорочки, шляпки, туфельки, перчатки были тщательно уложены в дорожные сундуки.

Вплоть до самого отъезда следующим утром Элинор не виделась с Артуром, не разговаривала с ним, не касалась его. Он не объяснил своего желания взять ее в Лондон. Более того, он так и не появился в Элторпе на ужин, лишь прислал записку, в которой просил быть готовой к шести часам утра к отъезду.

Артур Иден следовал своему, четко продуманному плану, и Элинор оставалось только последовать за ним, и выяснить самостоятельно причины, заставляющие поступать молодого мужчину именно так, и ни как иначе.

Какой бы ранней пташкой не была Элинор, ранним утром она вышла в парадный холл одной из последних. Вниз уже спустились Эдвард и Эндрю, и чуть в стороне от них, немного ссутулившись, стояла Анна Лефортен.

— Мальчики! — Элин порывисто обняла братьев, прижимая их к себе с обеих сторон. — Замечательное утро, не находите? Вам нужно завести очень полезную привычку — вставать в шесть утра! Готова заложить свою душу, вам понравится!

— Элли, ты лишишься своей души, и глазом моргнуть не успеешь… — хмуро отозвался Эндрю, никогда не причисляющий себя к жаворонкам. — Он очень походил на отца, коренастый, широкий в плечах и талии. Пушистые брови бросали тень на ярко голубые глаза — отличительную черту обоих братьев Спенсер.

— Сестрица, некоторых людей, и некоторые привычки не нужно менять. — Эдвард, в отличие от брата, был очень высок, худощав, но крепок в телосложении, с узкой талий и бедрами. Тепные волосы вились и скрывали уши и лоб молодого человека, а глаза выдавали крайнюю степень обеспокоенности. Стараясь скрыть волнение, Эдвард провел рукой по мягким волосам сестры, но неотрывно смотрел в спину стоящей в стороне Анны. Элинор тоже отстранилась и подошла ближе к Мисс Лефортен.

— Анна… — глаза девушки были красными, толи от недостатка сна, толи от слез. Элинор хотела было узнать, что послужило этому причиной, но подобный вопрос был бы весьма неуместен, и девушка решила остановиться на простом приветствии. — Доброе утро Анна! Погода чудесная и… Анна, на тебе дорожное платье! — Элинор обратила внимание, что Мисс Лефортен явно собрана в дорогу.

— Да Элинор… — голос белокурой девушки был слабым и тихим, и слегка надломленным. Предположения можно было строить до бесконечности, и, тем не менее, Элинор не смогла бы понять истинную причину такого подавленного состояния Анны. Причину знали двое, Эдвард и их с Элинор отец, лорд Спенсер.